Теория МГО как средство политической борьбы

Вместе с тем на сегодняшний день большинство теоретиков МГО придерживаются двух основных выводов. Первый ИЗ НИХ СОСТОИТ в том, что рассматриваемое понятие не обладает большой аналитической операщювалыюстью.

Что п о с т а «тарсвго «ывадац то диге с зш е убежденные сторонники МГО, считающие, что его «приход» не за горами, считают преждевременным говорить о том, что оно существует уже сегодня.

Действительно, как в сфере внутриобщественных отношений гражданское общество состоит не только из среднего класса, но включает в себя олигархов, сверхбогачей, криминальные и полукриминальные структуры и т.п., так и в области мировой политики оно не ограничивается только правозащитными, экологическими и другими организациями, отстаивающими интересы личности и негосударственных объединений.

Образно говоря, МГО — это не только последователи А. Н. Сахарова или Матери Терезы, но и Березовский, Закаев, Бен Ладен и т.п. фигуры.

Глобальные сети включают в себя не только «респектабельные» НПО (как, например, МККК, «Гринпис», «Врачи без границ», Мировая комиссия по дамбам, «Глобальная охрана окружающей среды» или «Всемирное сотрудничество в развитии»), но и транснациональные мафиозные образования наркодельцов, контрабандистов, пиратов, группировки, занимающиеся незаконным промыслом и сбытом биоресурсов, наконец, террористические организации.

В этой связи ослабление государственности и межправительственных организаций не может восприниматься однозначно как благо. Роль государства в ряде сфер действительно уменьшается. Однако бесспорно и то, что само по себе МГО не создает регулятивных структур.

Его столь привлекательный внешне принцип free for all не знает ни рамочных условий, ни поручительства за безопасность какого-либо рода — не говоря уже о социальных издержках глобализации.

Если принять во внимание тесную связь между внутренним суверенитетом и демократией, то МГО может привести не только к снижению способности правительств разрешать проблемы, но и к ослаблению легитимации демократических институтов и организованной в рамках отдельного государства демократии вообще.

Тем не менее использование термина от этого не становится менее распространенным. Почему же ни размытость понятия, ни его неоперационально сть не мешают сторонникам этой теории возвеличивать достоинства МГО как новой сети глобальных связей ТНА, выполняющей функцию совместного созидания нового демократического и гуманитарного мирового порядка?

По-видимому, причиной такого положения является то, что МГО — это понятие, которое не только описывает социальную реальность, но и используется как инструмент критики.

Более того, использование теории «глобального гражданского общества» придает определенное постоянство мобилизации транснациональной политики. В конечном счете, речь идет о политическом проекте. Соперничество по поводу его содержания в последнее время непрерывно усиливается.

Как подчеркивают французские социологи, участники этого соперничества располагают неравными ресурсами.

С одной стороны, это уже упомянутые институты либерализации (МВФ, ВБ и т.п.), с другой — многообразные, разнородные, нередко соперничающие друг с другом анти- и альтерглобалистские движения, НПО и другие транснациональные объединения.

Наконец, это и своего рода «третья сила» — неолиберальные интеллектуалы, дистанцирующиеся (хотя и в неодинаковой степени) от первых двух.

Стоит добавить, что речь идет и о конкуренции интересов политических сил, сложная конфигурация которых включает расхождение между имперской мировой политикой США и мультилатерализмом ЕС2, близкие позиции обеих сторон по отношению к ситуации вокруг Юкоса, административным реформам Путина или положению в Чечне (в последнем случае они, в зависимости от конъюнктуры, то смягчаются, то вновь демонстративно обостряются американской администрацией, оставаясь относительно постоянно критическими со стороны ЕС), возникновение соперничества между тремя блоками: Северной Америкой, Европой и Северо-Восточной Азией.

Во всех этих случаях соперничающие стороны активно используют так называемые «силы транснационального гражданского общества».

При этом напомним, что с точки зрения используемого языка, привлекаемых средств, самого представления о его природе МГО в значительной степени формируется западными НПО.

Фактически устанавливается иерархия, в частности, в механизмах вмешательства в дела государств и международных институтов силами, «контролируемыми главным образом узкими группами создателей норм, которые способны на это потому, что они ближе всего к властным сетям и знают действующие в них правила».