Типы войн и изменения в среде безопасности

В рамках традиционных стратегических исследований выработано множество типологий войн, в основе которых лежат разные критерии.

Как известно, войны издавна делились по моральному основанию на справедливые (в защиту государственной территории, национальной независимости и суверенитета) и несправедливые (агрессивные, захватнические).

По типу участников войны подразделяются на классические межгосударственные и внутренние (классические гражданские).

И хотя в последние годы эта классификация пополнилась новыми типами — такими, как межгосударственные войны с внутренними подрывными действиями и внутренние войны с внешним вмешательством (Югославия, Восточный Тимор, Ирак), тем не менее некоторые «внутренние» (например, в Ливане в 1975 г.) и межплеменные войны (в Афганистане на протяжении последних десятилетий), где все стороны являются негосударственными акторами, в нее не укладываются.

В зависимости от политических целей различают завоевательные и национально-освободительные войны (разновидностью последних считаются антиколониальные).

Широко распространенной является также типология, включающая классические территориальные войны, ставкой в которых является завоевание (отстаивание) территории (иногда предполагающие покорение проживающего на ней населения); сецессионистские (за отделение и образование самостоятельного государства); ирредентистские (за воссоединение представителей разделенного этноса, компактно проживающего на территориях сопредельных государств).

Геополитическая классификация включает мировые, региональные, субрегиональные и локальные войны (в последние годы в качестве относительно самостоятельного типа стали выделять также локальные с тенденцией перерастания в региональные и дальнейшего расширения).

По направленности военных действий различают конвенциональные войны, задачей которых выступает нейтрализация и/или разрушение военного потенциала противника (т.е. традиционные, существовавшие до Первой мировой войны), и тотальные войны, в которых вооруженные действия ведутся как против войск противника, так и против населения его страны.

Распространение международного терроризма побудило добавить к последней классификации так называемые тоталитарные войны, направленные преимущественно (а нередко исключительно) против населения.

Очевидно, что существующие на сегодняшний день классификации типов войны, так же как и кодификация ее основных признаков, намного отстают от тех трансформаций, которые наблюдаются в среде безопасности.

Новые течения в социологии международных отношений, в частности конструктивизм, обращают внимание на то, что в наши дни мы имеем дело с качественно новой средой безопасности.

Как заметил один из его представителей, «после холодной войны произошли слишком серьезные изменения, которые не позволяют оставить изучение конфликтов на усмотрение традиционных “полемологов”».

Действительно, современное мировое развитие определяется двумя неразрывными процессами — глобализацией и фрагментацией.

Так, переплетение финансовых, торговых и промышленных связей является не только источником взаимозависимости, но и ее асимметричности, углубляя тем самым традиционные формы неравенства и порождая новые.

Глобализация ведет к обострению причин войн, порождает неизвестные ранее возможности их ведения — как с точки зрения ресурсов (финансовых, технологических), так и с точки зрения субъектов.

«Демократизация технологии» позволяет манипулировать финансами, так как появилась возможность практически мгновенно переводить огромные суммы безналичных средств в самые различные точки мира.

Ослабление государства в целом ряде стран, вернее, его отказ от некоторых функций (надзорных, пограничных и т.п.), являющийся воплощением неолиберальной политики, облегчило возможности использования «черного нала», а соответственно и финансирования террористических группировок.

На авансцене современной мировой политики появились новые в количественном и качественном отношении акторы: множится число государств, международных институтов, многообразных неправительственных организаций, международных мафиозных структур и преступных группировок, увеличиваются экономическая мощь и политический потенциал крупного бизнеса, интенсифицируются массовые миграционные потоки, усиливается воздействие на сознание и поведение людей крупнейших СМИ.

При этом, во-первых, необычайно усложняются отношения между этими разнородными акторами. А во-вторых, растут их возможности оказывать воздействие на всю международную систему в своих интересах.

Проявлением фрагментации современного мира—этой оборотной стороны глобализации — становится, таким образом, разрушение единства международной стратегической среды, сопровождающееся «приватизацией войн», возвратом к новому средневековью с опасностью неудержимой анархии3 и т.п.

В этой связи конструктивисты предупреждают об опасности преувеличения роли рациональности в анализе целей, которые ставят перед собой новые действующие лица мировой политики в целом и участники современных войн в частности.

Современным войнам далеко не всегда можно найти удовлетворительное объяснение в рамках традиционного детерминизма. Восприятие угрозы в них часто настолько же или даже более важно, чем ее «реальность».

В свою очередь, когда война «реальна», поведение разных акторов бывает различным. Например; тот, у кого меньше ресурсов, склонен использовать тактику партизанской войны, избегая открытого вооруженного столкновения.

В более широком плане поведение действующих лиц обусловлено не только объективными «принуждениями», а также восприятиями, но и свойственными им «стратегическими культурами».

Как считает А. Вендт, стратегическая культура, основанная на принципе «спасайся, кто может», обладает динамикой, разнящейся с культурой, которая базируется на эгоизме «статус-кво», а она, в свою очередь, отличается от культуры, выдвигающей на первый план интересы коллективной безопасности, что уже ни в каком смысле не является системой «помоги себе сам».

В рамках первой из названных культур «другой» рассматривается как потенциальный (или актуальный) враг, в рамках второй — как соперник, а в рамках третьей — как партнер.

В целом же происходит усложнение форм и ставок современных войн и соответственно—всей стратегической среды мировой политики.

По существу то же имеет в виду и Дж. Най, говоря о том, что мировая политика превратилась в «трехмерную шахматную игру».

При этом «на верхней доске» представлены классические военные аспекты отношений между государствами; «на среднем уровне» — уровне международной экономики, распределение силы уже имеет многополярный характер; наконец, «на нижней доске», — «на уровне транснациональных отношений, сила распространяется в широких пределах и хаотически распределяется между государствами и негосударственными игроками».

Отсюда значительно усложняется и проблема предотвращения войн.