Российское восприятие теории Фукуямы

Теория Фукуямы была сформулирована на Западе в конце 1980-х годов. В течение десятилетия у власти находились консерваторы,’обладая при этом возможностью формировать внутренний и международно-политический дискурс.

Приход к власти советского реформатора Горбачева был первоначально воспринят на Западе с подозрением и как очевидный признак советской слабости. С течением времени политический истеблишмент США и Европы уверился в западной победе в холодной войне.

Запад полагал теперь, что обладает правом настаивать на «правильности» своих моральных, политических и экономических стандартов поведения в отношении окружающего мира.

Ф. Фукуяма теоретически выразил и политически обосновал убежденность в отношении будущей мировой системы после окончания холодной войны. Его работа «Конец истории» в этом смысле появилась не случайно.

Политически сторонник администрации Буша, а интеллектуально апологет теории модернизации, Фукуяма выразил типичное для его времени убеждение о пришествии и неотвратимости либерального капитализма западного образца.

Его основной интеллектуальной мишенью стали реалисты с характерной для них убежденностью в анархии и циклическом развитии мирового порядка.

Под влиянием интерпретаций конца истории Гегеля и Кожева Фукуяма сформулировал мысль, что либерализм и либеральные институты, такие как главенство закона, представительская демократия и рыночная экономика, приобретают поистине универсальное значение.

Реализм слеп в своем непризнании факта того, что никакая другая форма социальной организации, будь то фашизм, национализм или коммунизм, не способна бросить достойный вызов учреждению либеральной идеи.

Знаменитое изречение Фукуямы гласит: «То, свидетелями чего мы, вероятно, являемся, есть не просто конец холодной войны или окончание какого-либо периода послевоенной истории, но конец истории как таковой: то есть конец идеологической эволюции человечества и универсализация западной либеральной демократии как окончательной формы человеческого правления».

В своем отношении к незападным культурным сообществам Фукуяма, однако, не слишком отличается от реалистов. Настаивая на универсальности западного либерализма и либеральных идей, он на деле выступает защитником ценностей лишь одного из существующих культурных сообществ.

Именно Запад остается в его глазах сообществом с превосходящим остальные институциональным и моральным авторитетом, и именно ценности Запада подлежат, по его убеждению, глобальному распространению — неважно, приветствуется это остальными участниками международной системы или нет.

Фукуяма рассматривает незападные миры как будущую проекцию западных ценностей и строит свой анализ таким образом, чтобы продемонстрировать «абсолютную исчерпанность систематических альтернатив западному либерализму».

Развивая идеи Гегеля, американский исследователь находится и под влиянием Ницше, чей пессимизм необходим ему для развенчания всяких возможностей социального творчества в незападном мире. Либеральный капиталистический порядок не является совершенным, но и не подлежит улучшению.

Обратимся теперь к российскому восприятию теории Фукуямы. Взращенные Горбачевым социал-демократы полагали, что общечеловеческая цивилизация представляет собой достижения не только Запада, но и остальной части мира.

Например, в то время как Запад создал рыночную экономику и политическую свободу, Восток разработал идеи ответственности государства за развитие общества и групповых корпоративных ценностей.

Следовательно, различные культуры могут многому научиться друг у друга. Подобное взаимообучение, согласно социал-демократам, может происходить в виде заимствований и адаптаций.

Заимствования предполагают, что различные общества существуют не в изоляции, а, наоборот, постоянно воспринимают друг у друга различные технологические и институциональные характеристики, чтобы успешно встретить новые вызовы.

Культурная адаптация включает в себя мобилизацию внутренних социальных механизмов для внедрения заимствованных технологических и институциональных идей.

Конечной целью культурной адаптации является ассимиляция заимствованных технологий через их интеграцию в наиболее важные структуры общества, такие как ценности и убеждения.

Либералы поддерживали Запад как неоспоримый авторитет и выдвигали аргументы, подобные тезисам Фукуямы. Академические институты, особенно Институт мировой экономики и международных отношений и Институт США и Канады, наиболее активно защищали эту точку зрения.

Например, ведущий исследователь ИМЭМО Э. Поздняков, предложил рассматривать общечеловеческие ценности как основанные на критериях западной цивилизации, с ее либерально-демократическими ценностями и уровнем научно-технологического развития.

Вслед за П. Я. Чаадаевым в кругах либерального западничества принято отказывать России в наличии собственной культурной традиции, способной внести полноценный вклад в мировую историю.

Согласно такой позиции, выбор России сводится к выбору между модернизацией на западный манер и автократией и отсталостью.

Для коммунистов моральный авторитет неоспоримо находился на стороне России и незападного мира.

Они согласны с Фукуямой в том, что современность — это западный феномен, но для них это не означает, что Россия должна развиваться по западному пути; наоборот, ей необходимо отстраниться от современного Запада и ревностно оберегать свои исторические традиции и культурную идентичность.

Вслед за славянофилами некоторые из неокоммунистов считают Россию защитницей таких традиционных ценностей, как религия, империя и политический авторитаризм.

Другие видят ее технологически развитым и многоконфессиональным обществом, социальная целостность которого гарантируется мощной гражданской религией или идеологией, предохраняющей Россию от пагубного взаимодействия с Западом.