Религия и магия. Мир, духи и религиозный культ

Проблема соотношения религии с другими формами мироотношения является крайне запутанной и сложной, во многом определяясь общим видением того, что же конкретное, собственно, подразумевают под «религией».

Прежде всего обращает на себя внимание вопрос о соотношении религии и магии. Во многих публикациях и учебных курсах магия считается ранней формой религии, т.е. понятие «религии» полагается более широким, включая в себя понятие «магии». Другие исследователи предпочита-ют различать и противопоставлять магию и религию как самостоятельные и рядоположенные формы.

Так, в работах христианских теологов (богословов) магия однозначно противопоставляется религии как чуждая и опасная форма «лжерелигии», как «не-религия» вообще. Для многих же советских авторов, стоящих на официальной позиции научного или воинствующего атеизма, было принципиально важно унизить христианство подведением его под одну общую рубрику с магией именно как разные формы одной и той же природы: «веры в сверхъестественное», «лже-науки», «не-знания».

При этом магия ничем существенно принципиально не отличается от собственно «религии» (христианства) и других форм отношения к незримым духовным существам – им тоже молятся, приносят жертвы и чувствуют себя зависимыми от них, стремятся включить их в свою жизнь.

В исследованиях Джеймса Джорджа Фрейзера (1854 – 1941) такой подход подвергается критике и выдвигается идея трех этапов развития мировоззрения человечества от магии к религии и, наконец, науке. Фрейзер противопоставляет магию религии, сближая первую с наукой.

Собственно «религией» он называет «умилостивление и умиротворение сил, стоящих
выше человека, сил, которые, как считается, направляют и контролируют ход природных явлений и человеческой жизни».

Религии как представлению об «эластичности и изменчивости природы» он противопоставляет науку и магию, «которые считают, что природные процессы жестки и неизменны в своем течении, поскольку их невозможно вывести из своего течения ни уговорами, ни мольбами, ни угрозами…».

Колдун «не упрашивает высшую силу, …не унижается перед грозным божеством», он «строго
следует правилам своего искусства, или природным законам, как он их понимает … в точном соответствии с древним обычаем». Собственно различие науки и магии видится в степени «правильности» в накоплении «фактических знаний» о возможном и невозможном.

Вслед за ним некоторые современные богословы противопоставляют магию религии именно как «корыстное», прагматичное отношение к духовному миру – бескорыстной «любви к Богу». Магия и наука при такой позиции – натуралистичны, тогда как только религия – этична.

Качественное противопоставление магии, религии и науки по «степени развитости» постепенно уходит из современной литературы, поскольку сегодня за одним столом на конференции ЮНЕСКО могут заседать и колдун небольшого племени, и священник, и лауреат Нобелевской
премии по физике, которые не могут относиться друг к другу как к «дикарям», «мракобесам» или «гениям» отнюдь не только из политкорректности.

Начиная с работ Бронислава Малиновского (1884 – 1942), начинает утверждаться соотносительное понимание магии, религии и науки как фундаментальных измерений отношения любого человека с миром.

Малиновский, вслед за Фрезером, противопоставляет «магию» и «религию», или овладение «силами» и обращение к «духам». Религиозное сообщество было первоначальной формой сообщества вообще, «сегодня мы до некоторой степени сбиты с толку открытием того, что все для дикаря является религией, что он постоянно живет в мире мистики и ритуалов», что начинает казаться, будто сферы «профанного» (мирского) как таковой вообще нет.

Профанное, по его мнению, как сфера действительно продуктивной деятельности людей, где опыт был самодостаточен, существует с самой глубокой древности, магия же опирается на «игру эмоций» индивида, его чувства и желания, в то время как религия утверждает нравственность, различая «добро» и «зло».

Магия, религия и наука начинают выступать не как этапы эволюции человека, но как три вечные формы отношения личности с миром, сменяющие в истории только свои частные
образы. Иначе говоря, каждый из нас и наших предков всегда так или иначе магичен, религиозен и научен. Социологические исследования подтверждают этот тезис.

Многие, наверное, видели известный фильм французского режиссера Франсиса Вебера «Ягуар» (1996), где очень наглядно и с большим юмором показано отношение «цивилизации» и «дикости», «продвинутости» и «примитивизма». Магия, религия и наука, однако, порождают различные систематизированные картины мира, различающиеся, соответственно, как «мифология», «теология» и «теория», сталкивающиеся между собой в конфликте интерпретаций бытия человека в мире.

Магия тесно связана с мифологией, мифом (греч. – рассказ, предание), символическим антропоцентрическим повествованием о жизни и деяниях богов (духов) или первопредков (героев), создавших в начале времен мир и культуру.

Общей особенностью мифов (к числу которых относятся и всем известные сказки) является соединение естественного и сверхъестественного, природного и человеческого, рационального и эмоционального – на природные объекты переносятся человеческие свойства (с печкой можно поговорить и т.п.). Такая картина мира непосредственно вызывала магическую практику.