Идентификация с добром и злом. Адепты и герои мифа

У земледельцев утверждается новое понимание «добра» (т.е. сочувствия, самопожертвования и взаимопомощи) и «зла» (как личного корыстного и эгоистического «произвола»), противостоящих охотническим добродетелям, когда «чужое» (лес) всегда выступало как зло. Весь мир начинает поляризоваться на добрых и злых духов, сил, демонов и т.п.

В мифе духи сами по себе не злые и не добрые – их таковыми делают люди, раздражая или умиротворяя их. Возникает собственно моральная и нравственная проблематика, характеризующая именно «эпосы» в отличие от охотнических мифов, где главным было утверждение победы над противником любой ценой, здесь результат оправдывал все, в этом смысле и говорят о внеэтичности или безнравственности мифа, его натуралистичности.

Все эти «силы», т.е. в современном понимании нечто «непредметное», однако, мыслились только «предметно», именно как «предметные силы». Эпосы как и волшебные сказки характеризуются «аристократизмом» противопоставления личности и традиции, поляризацией «эгоизма» и
«альтруизма» как свбодно избираемых – «произвольных» – стратегий поведения.

Индивидуалистически-эгоистическое как «дикое», «звериное»,«нечеловеческое» начинает противопоставляться альтруистическому как собственно «человечному», истинному, доброму, традиционному и культурному, земледельческому. Сам мир дифференцируется на «стихийно-
дикий» и «человечно-культурный».

Становление проблем «добра» и «зла» неизбежно оборачивается «богоборчеством», борьбой с духами или богами «зла», т.е. «а-теизмом», ибо иначе, вне теологического контекста, «зло» тогда не могло осмысливаться, категоризироваться и, следовательно, существовать.

«Злом» могли выступать «чужие» боги, боги иных этносов или «свои», которым отказывали в почитании, и собственно греческий термин «atheos» с глубокой древности применялся в этом смысле