Переживает ли упадок современное искусство?
В общих чертах я уже касался этой проблемы, рассматривая соотношение искусства и культуры. Но, думаю, полезно остановиться на некоторых особенностях в развитии современного искусства и на тенденциях его развития.
Нередко возникает вопрос: деградирует ли нынешнее искусство или же, наоборот, переживает подъем? Поставленный в такой форме, он, собственно, не имеет ответа. Во-первых, требует выяснения, о каком конкретном виде искусства идет речь, и, во-вторых, в какой и чьей системе оценок ожидается ответ.
К «классике» мы относим главным образом искусство прошлых эпох, выдержавшее, так сказать, испытание временем и условно признаваемое в качестве некоего эталона «высокого искусства». То, что принято называть «классикой» — это, можно сказать, искусство элитарное, искусство для знатоков, профессионалов и эстетов.
Оно никогда не имело широкой аудитории, да и иметь ее не могло в силу своей специфики. Это искусство салонов, аристократических «тусовок», академических вернисажей, консерваторий, академических театров и концертных залов. Оно не умрет никогда, поскольку обслуживает определенную публику, «аристократию», понимаемую в широком смысле слова (не только и не столько родовую, сколько духовную, финансовую, промышленную, артистическую).
Оно отвечает ее кастовым потребностям и интересам и служит как бы атрибутом принадлежности к особому социальному слою. Поскольку свою аристократию имеют любой общественный строй и режим, постольку всегда будет существовать и особое искусство, посредством которого она лишний раз могла бы самоутверждаться и отличать себя от «плебса».
Наименее устойчивы в этом смысле живопись, поэзия и литература вообще, поскольку эти жанры ин- тимно связаны с духом того времени, в котором они были созданы. В самом деле: многие ли сегодня читают Гёте, Шиллера, Бальзака, Стендаля, даже нашего дорогого Пушкина, не говоря уже о Гомере или Горации? Кого сегодня всерьез могут тронуть страдания «молодого Вертера», Онегина, Печорина, Чацкого? Что могут сказать нашей душе мертвые маски гоголевских персонажей? То же скажем и о живописи. Совершенно не выдерживают проверки временем историческая живопись, живопись жанровая, портретная. Более устойчивы живопись пейзажная и натюрморты, да и то главным образом начиная с периода импрессионизма.
Классическая живопись с течением времени теряет свою эстетическую ценность, хотя сохраняет и даже приумножает ценность коммерческую, чего не скажешь о литературе. В последней более жизнеспособны некоторые драматические произведения по той причине, что они всегда могут быть интерпретированы в духе времени и подогнаны под не- го (как говорят нынче, иметь «новое прочтение»). При крайней скудости талантливых драматургов в наши дни они могут хоть как- то заполнить репертуары театров.
Лучше всего переживает время музыка — этот самый универсальный вид искусства. Она не нуждается в словах, в какой-то особой интерпретации; она не привязана ни к каким историческим событиям и фактам, не требует никаких посредников между собой и слушателями (кроме, разумеется, исполнителей).
Если даже композитор писал свою музыку по поводу какого-либо события или по заказу, то само произведение это прямо никак не отражает и по- тому не мешает его восприятию. Особенность музыки в том, что она воспринимается непосредственно слухом и как внешний шумовой раздражитель прямо воздействует на психику, минуя разум. Ведь сама музыка, если хотите, — это определенным образом организованный шум.
Если этот «шум» мелодичен и мягок и не вызывает прямых раздражений слуха, он обычно не замечается. Более того, под приятную для слуха музыку можно мечтать, читать, писать и даже спать. Если же она слишком громкая, резкая или диссонирующая, то, наоборот, вызывает неприятные ощущения, от которых хочется поскорее избавиться, «заткнуть уши».
Нет поэтому ничего удивительного в том, что, в отличие от всех других видов искусства, музыке внемлют и животные, и она также оказывает на их психику положительное или отрицательное воздействие. Факт этот свидетельствует о том, что у животных тоже имеется некое подобие души.
Знатоки утверждают, что от хорошей классической музыки у коров даже повышается удойность. Не знаю, что в этом случае повышается у эстетствующей элиты, но, по крайней мере, классическая музы- ка остается для нее одним из средств, с помощью которого она поддерживает свою элитарность и отграниченность от «плебса».
Классическое искусство не умирает, и напрасно по этому поводу волнуются и хлопочут некоторые эстеты. Теряют лишь значимость те или иные его произведения, снижается роль отдельных его жанров. Поэзия, скажем, долгое время почиталась философами высшим видом искусства (см. Кант, Гегель, Шеллинг, Шопенгауэр и др.).
Сегодня такие утверждения вряд ли встретят понимание. Я бы даже взял на себя смелость утверждать, что именно поэзия как жанр если и не находится на последнем издыхании, то очень плохо себя чувствует и ей, похоже, пора собороваться. Конечно, поэты будут всегда, но именно поэзия как владычица умов и сердец вряд ли сумеет когда-либо воспрянуть. Для этого нужна совершенно иная жизненная ситуация, нежели та, которая господствует в наше время.
Поэзия плохо выдерживает соперничество, она любит властвовать; любит, чтобы ей поклонялись. Нынче же поэзию обложили, как медведя в берлоге, телевидение с его «мыльными операми», детективами, шоу-бизнесом и прочими развлекательными про- граммами, радио, пресса и проч.
Даже серьезной музыке можно внимать, готовя на кухне обед, но поэзия требует уединения и особого настроя души. Где же их в наше время взять, коли вся жизнь превратилась в сплошную суетную и шумную круговерть? Нет, не уверяйте! — Поэзия тихо испускает дух, нет ей места в этой нашей суетной и «невкусной» жизни. И как ни странно, в душе нет места сожалению. Может быть, когда-нибудь потом, когда на земле иссякнут все энергетические ресурсы и погаснут экраны телевизоров и мониторов, замолкнет радио, вновь на какое-то время вспыхнет последним слабым огоньком поэзия, чтобы поведать кому-то о последних днях угасающего человечества… Впрочем, это еще не факт.
Спрос на нее падает, поскольку материальный достаток и быт подавляющего большинства трудящихся масс не позволяет приобретать и размещать у себя произведения живописи, да и зачем? Помните у Маяковского: «Любовная лодка разбилась о быт». Так вот об этот самый неколебимый утес-быт разбиваются не только утлые «любовные лодки», но и бо- лее крепкие корабли искусства.
