От каких плодов вкусили Адам и Ева в раю и что из этого получилось?
С тех далеких времен, о коих повествует Библия, многое измени- лось в мире: одежда, жилища, манера поведения, техническое оснащение человека, мода и многое другое, но без всяких изменений остался сам человек.
Он точно такой же, каким был описан в пяти Моисеевых книгах, то есть столь же вздорен, своенравен, непокорен, капризен, непостоянен в своих взглядах, склонностях, симпатиях и антипатия. Ему присуще все то же бунтарство, смирить которое не сумел даже Бог, несмотря на все суровые кары, которые он ниспосылал на свой непокорный народ.
Напрасно людей иной раз сравнивают со стадом. Если они внешне и могут напоминать стадо, то внутри него, в отличие, скажем, от стада коров, постоянно зреет взрыв, ждущий только удобного случая или какой-нибудь слабины, чтобы выплеснуться наружу бунтами, восстаниями, революциями…
И все это имеет свою причину, и причина эта тоже обозначена в Библии, пусть немногословно, сдержанно, но с необычайной глубиной, значимостью и напряжением. Речь идет, прежде всего, о первых трех главах книги Бытия, и главным образом о второй и третьей. Именно в них повествуется о «грехопадении» первых людей, которые, согласно официальной церковной версии, нарушили заповедь Бога, вкусивши от запретного «древа познания добра и зла».
В этих же главах кроется, собственно, вся тайна человека, как и грань, отделившая его от остальных живых существ, и которого Бог решительно не пожелал держать рядом с собой в Раю. Четко обозначена в них и движущая пружина будущей культуры.
* * *
Итак, Змей-искуситель, уговаривая Еву вкусить от запретного древа, объяснил ей, что, отпробовав его плодов, она вместе с Адамом уподобятся богам, знающим добро и зло, и откроются их глаза.
Думаю, эпизод этот часто трактуется слишком буквалистски и прямолинейно. Из официальной трактовки следует, что грех чело- века состоит в нарушении им Божьего повеления. Но что-то слишком сурово обошелся Отец со своими чадами за такой невинный, казалось бы, поступок, тем более что и осознать-то его как следует Адам и Ева не могли, ибо были абсолютно чисты и невинны и ни о каком грехе еще не ведали.
В этом отчасти виноват несколько противоречивый текст Библии. Однако попробуем во всем разобраться, поскольку здесь, на мой взгляд, лежит ответ на загадку человека.
Итак, Змей-искуситель сказал, что, вкусив плодов, Адам и Ева уподобятся богам, знающим добро и зло. «Уподобиться богам» — что бы это могло означать? За несколько абзацев до этого эпизода Библия повествует о сотворении Богом мира во всем его многообразии. С первых же строчек Библии Бог выступает как Творец.
В этой связи слова «уподобиться богам» означало сделаться творцом или, иными словами, обрести способность созидания, творчества, которой до это- го момента обладал один только Бог? Но что значит обрести способность творчества? Что для этого требовалось дополнительно к тому разуму Адама и Евы, который они имели до вкушения? — Они же его имели, по меньшей мере, на уровне животных.
Еще раз здесь замечу, что существующие понимание и трактовка человеческого разума многими философами, включая и Канта вместе с его понятием «чистого разума», в этом смысле ровным счетом ничего не объясняют. Они лишь затуманивают дело и уводят в сторону от разгадки тайны.
Обратимся к третьей главе Библии и присмотримся внимательней к тому, что именно произошло после вкушения Адамом и Евой от запретного древа и ка´к изменилось их поведение.
Библия повествует об этом следующим образом:
«И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания… И услышали голос Гос- пода Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая… И воззвал Господь Бог к Адаму, и сказал ему: где ты?» Адам ответил: «Голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся»5 (курсив мой. — Э.П.).
Итак, мы видим, что Адам и Ева после вкушения узнали нечто очень важное не только для себя, но и для всей дальнейшей жизни человеческого рода, а именно, что они наги и что эту наготу надобно прикрыть. С этой целью они сшили из смоковных листьев «опоясания». «Сшили», да, да, читатель, повторю еще раз: «сшили», то есть сотворили себе хоть и плохонькую, но все же какую-то одежонку.
Для новичков такое деяние было не менее значительным, чем для Бога сотворение мира, тем более что, начиная именно с этого опоясания, началось сотворение человеком своего собственного мира. Другими словами, после вкушения человек стал существом творящим, уподобившись в этом смысле самому Богу.
Теперь сообразите сами, что совершенно необходимо для любого творчества? Да, конечно, нужно, прежде всего, воображение, без самой малости которого ничего нельзя сотворить, даже простенького опоясания из смоковных листьев. Вот именно этот дар творческого воображения и получили Адам с Евой от злополучных райских плодов.
Приобретя его, они и в самом деле уподобились самому Богу, который незадолго до этого эпизода с упоением творил мир, проявив в этом непростом деле небывалый размах и богатство творческого воображения.
Ведь Бог творил мир не наобум, кое-как, валя все в кучу, и не инстинктивно, как ткет свою паутину паук или лепит свои соты пчела. Одного тут разума недостаточно — он есть и у вышеупомянутых насекомых. Здесь уже требовалось творческое воображение, суть которого значительно позже описал умный Карл Маркс.
«Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых архитекторов, — пишет он. — Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в голове. В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении (в воображении.— Э.П.) человека, т.е. идеально».
Так, должно быть, творил и сам Бог, имея предварительно план Творения в своей голове идеально. Так же «творили» Адам и Ева свои первые творенияопоясания. Скорее всего, шила их Ева, но прежде чем начать их шить, она должна была иметь в своей легкомысленной головке их идеальный образ.
Тем более это относится к познанию ими собственной наготы. Ведь эту «наготу» надо было сначала вообразить, то есть создать в голове ее мысленный образ и после этого понять, что она есть нечто такое, чего надобно сты- диться и что требует прикрытия.
