Экспансионисты

Объемная работа А. Дугина — ответ наиболее радикально настроенной консервативной части российского общества на дилеммы России в Евразии.

Автор книги пытается приспособить некоторые из тем и теорий традиционной европейской геополитики к условиям российского посткоммунизма с целью обосновать будущую геополитическую экспансию России.

В конце XIX — начале XX в. исследователи типа X. Макиндера и К. Хаусхофера сформулировали ряд положений о политико-географическом пространства, которые Дугин (и, увы, не он один!) рассматривает как аксиоматичные и не оцененные по достоинству.

Одно из этих положений — концепция евразийского континента как хартленда (сердцевинной земли) мира и России как сердца хартленда.

Сердцевинная земля является лакомым куском, и каждая мировая держава стремится к тому, чтобы завладеть этой территорией безраздельно.

Следуя этой логике геополитического противоборства, Россия должна воспользоваться своим стратегическим положением и мобилизовать имеющиеся у нее ресурсы, опыт и волю для установления полного и безраздельного контроля над Евразией.

Поскольку дугинская Евразия простирается далеко за пределы бывшего СССР, настойчивые призывы к установлению российского контроля в регионе означают по сути стремление к геополитической экспансии, гораздо более масштабной, нежели защищаемой Зюгановым и Нартовым.

В отличие от многих других исследователей Дугин рассматривает мировую политику как противоборство морских и сухопутных держав, а Россию уже своим серединно-евразийским положением находящуюся в самом центре этого противоборства.

По Дугину, только интеграция Евразии с Россией в качестве центра является гарантией подлинной безопасности и суверенитета. «Только Россия может выступать от имени Heartland с полным геополитическим основанием.

Только ее стратегические интересы не просто близки к интересам континента, но строго тождественны им». Хотя автор разделяет антизападнические убеждения Зюганова и Нартова, ему чуждо понимание цивилизации как геополитически, экономически и культурно стабильной и замкнутой пространственной единицы.

По его убеждению, российское положение между Западом и Востоком подразумевает необходимость расширяться далеко за пределы того, что цивилизационщики рассматривают в качестве традиционных или исторических границ России.

«Новая Империя, — провозглашает Дугин, — должна быть евразийской, великоконтинентальной, а в перспективе — Мировой».

В отличие от цивилизационщиков, приверженных хантингтоновской парадигме многополярной борьбы цивилизаций, Дугин склоняется к биполярному видению мира. Такая биполярность является для него результатом борьбы двух геополитических пространств — евразийской Суши против атлантистского Моря.

Евразийская ориентация наиболее ярко представлена Россией, Германией, Ираном, в меньшей степени Японией, в то время как атлантизм отчетливо выражен в политике США и Англии.

Больше, чем кто-либо другой в российском внешнеполитическом спектре, Дугин является сторонником вдохновлявшего Гитлера классически-экспансионистского геополитического мышления.

Он не соглашается со слишком консервативными по его мнению цивилизационщиками, настаивая, что инкорпорирование бывших советских государств недостаточно и безопасность может заключаться только в широкомасштабной территориальной экспансии.

Какой же могла быть стратегия установления Россией контроля над евразийским континентом? Прежде всего, Дугин настаивает, что Россия должна восстановить империю путем осуществления нового типа реформ и заключения нового типа геополитических союзов.

Внутри страны он предлагает опираться на русский этнос и православие в воссоздании того, что в перспективе преобразуется в многоэтническую и многоконфессиональную империю. Во внешней политике России следует добиваться особых отношений с Германией, Ираном и Японией.

Исходя из этого Дугин отстаивает развитие Россией трех геополитических проектов — паневропейского, паназиатского и панарабистского — с конечной целью достижения выхода к морям и океанам на севере, юге и востоке и превращения ее таким образом в самодостаточную геополитическую империю.

Заметной жертвой подобной политики союзов являемся Китай, который Дугин воспринимает как серьезную угрозу будущему евразийской империи и для ослабления которого предлагает целый ряд мер.

Завершением этих, мягко говоря, головокружительных проектов должна стать империя нескольких империй — европейской, организованной вокруг Германии и Мйееигора; тихоокеанской, основанной на господстве Японии; центрально-азиатской с центром в Иране и российской империей в центре мира.

В современной России дугинские воззрения — пример наиболее крайней формы традиционного геополитического философствования.

Очевидно, что чем более Россия и российские политики подвержены аргументации геополитического экспансионизма, тем более вероятна конфронтация России с Западом и остальной частью мира.