Причины развития делинквентного мышления молодежи

Личность террориста, его психология всегда вызывали к себе неубавляющийся интерес. Ю. М. Антонян в фундаментальном исследовании «Психология убийства» замечательно раскрыл психологический смысл и основные мотивы террора. Он не без основания полагает, что «в целом психологический смысл террора не только и не столько в устранении конкретных лиц, осуществлении кары и мщения, сколько в наведении ужаса на противника, приведении его в состояние парализующего страха, причём в роли противника может выступать даже всё общество, всё государство, весь подвластный народ либо отдельные большие и малые социальные группы.

«Можно исходить из того, что мотивом террористического акта выступает самоутверждение или утверждения себя в ближайшей среде, прежде всего в референтных группах, в числе которых может быть такая большая, как нация. Можно предположить также, что террористами движет некая всепоглощающая, фанатичная идея, которой они безмерно преданы, например, коренной перестройки общества и даже всего мира или «спасения» своей нации.

Иного и не может быть, поскольку влечение к смерти в известном смысле адекватно влечению к жизни, а у конкретного человека они могут наличествовать оба как амбивалентные тенденции. Влечение к смерти (некрофилия) объединяет значительную группу людей, которые решают свои главные проблемы, сея смерть, к ней прибегая или максимально приближаясь».

И, пожалуй, особенно травмирует их то, что, вопреки даже самому сильному желанию человека не соприкасаться с этими отвратительными сторонами жизни, самое существование его в мире не только постоянно сталкивает его с пороком, но как бы пропитывает им человека, не умеющего противостоять давлению извне. И вот такой человек, не злодей и не проходимец вовсе, а наоборот – личность с уязвлённой душой, чутко реагирующей на соприкосновение с любым видом уродства, приходит к отчаянной мысли о возможности искоренить мировое зло за счёт изменения внешних обстоятельств.

В разные эпохи такие рассуждения поддерживались различными философскими идеями, как бы оформлявшими мировоззрение человека, уже одержимого жаждой общественной деятельности. И, вооружившись схемами, описывающими несовершенство миропорядка, равно как и пути к его исправлению, такой человек начинает бороться с социально-политическими, экономическими, религиозными и прочими устоями, ломая их, чтобы изменить мир по своему вкусу (самому благородному, естественно) и – для себя».

Итак, почему именно несовершеннолетние и молодёжь охотнее всех стремятся в экстремизм и терроризм, а не умудрённые опытом жизни взрослые люди, знающие что почём и уж не совершившие бы подавляющего большинства роковых ошибок, которые совершают юные искатели справедливости, подставляя свои головы под безжалостно секущий меч совершающихся перемен?

«Значительное число несовершеннолетних террористов и экспроприаторов пришли к участию в насилии вследствие экономических тягот, даже нищеты. В какой-то степени это объясняет бесстрашие этих подростков: им нечего было терять… Среди несовершеннолетних революционеров было много тех, кто напоминал взрослых экстремистов из «изнанки» революции.

Часто они винили в своих проблемах не политический строй и систему образования в целом, а мстили личным врагам, например, директорам и учителям гимназий и семинарий, которые ставили им плохие оценки или выгоняли их из школы и таким образом лишали шанса на построение удачного и благополучного будущего в рамках традиционного общественного устройства.

Некоторые несовершеннолетние террористы в той или иной мере были психологически нестабильны, истеричны и неспособны соотносить свои желания и проблемы с реальностью … Террористы, сами часто не достигшие совершеннолетия, передавали опыт своим четырнадцатилетним братьям и другим детям, особенно из среды рабочих в первом поколении, и давали им различные подпольные и опасные задания …

Для многих несовершеннолетних террористов их новая жизнь в качестве подпольных борцов за свободу была увлекательной игрой, полной секретов, тайн, опасности и приключений, озвученной идеалистической риторикой. Некоторые из них уверяли, что видят истинную красоту жизни «в смерти ради смерти, в героическом деянии ради героического деяния»…

Заговорщическая атмосфера подогревала их энтузиазм и поддерживалась более зрелыми боевиками, окружёнными в глазах этих детей ореолом героев… Под их влиянием несовершеннолетние новички совершали теракты по собственной инициативе и постоянно искали оригинальных способов самоутверждения в своей новой роли».