Семья как важнейший социальный институт по формированию правосознания и правовой культуры

Поскольку семья в историческом, филогенетическом аспекте несколько старше формальной школы, то именно ей, безусловно, следовало бы уделить первоначальное внимание, как, впрочем, это всегда делали многие выдающиеся педагоги и мыслители. Например, И. Г. Песталоцци воспитание в семье считал самым лучшим, самым естественным воспитанием детей.

Естественно, и те, и другие предприятия заканчивались крахом. А семья оставалась семьёй, самим собой оставалось и общественное воспитание (детский сад, школа). Одной из наиболее впечатляющих попыток в духе И. Г. Песталоцци явилось учение о свободном воспитании детей, которое развил один из последователей Л. Н. Толстого К. Н. Вентцель. Об этом пишет М. Е. Стеклов в своём исследовании: «Л. Н. Толстой и К. Н. Вентцель: два взгляда на свободное воспитание» (2003).

При этом он сослался на опыт заграничных детских садов, где дети постоянно подвергались муштровке, всё делали по команде. По мнению писателя, воспитание не может быть доверено посторонним людям: оно есть «дело самих родителей и, главным образом, матерей». В то же время он приветствовал свободное обучение, считая, что «у всякого честно мыслящего родителя, естественно, возникает желание избавить ребёнка от тлетворного влияния нынешних школ и гимназий, которые только портят и развращают детей, и дать ему образование без всех этих глупостей в виде суеверий религиозных, чудес, поклонений иконам и т. п. или патриотизма, обожания царя и прочее».

Основная работа К. Н. Вентцеля – «Дом Свободного Ребёнка». О ней Л. Н. Толстой отозвался так (цит. по М. Е. Стеклову): «Свобода в обучении совершенно хороша, но ошибка – выводить детей из семейной среды. Лучше семьи для ребёнка ничего нельзя придумать. Чем полнее свобода ребёнка – тем лучше. Воздействовать на ребёнка не страхом. Кроме страха, есть любовь к родителям (во имя которой можно требовать от него хороших поступков)»

Однако Лев Толстой был не совсем прав, считает М. Е. Стеклов. «Дело в том, что «Дом Свободного Ребёнка» строился по типу семейной школы. Родители не только принимали участие в его организации, но и ежедневно работали в нём, помогая педагогам в становлении новой свободной системы воспитания».

Впоследствии Лев Толстой несколько видоизменил свои взгляды и сделал новые выводы (цит. по М. Е. Стеклову): «1. Образование и воспитание суть два различных понятия; 2. Образование свободно и потому законно и справедливо, воспитание же насильственно (курсив мой. – З. Б.) и потому незаконно и несправедливо, не может быть оправдываемо разумом и потому не может быть предметом педагогики».

Он должен САМ доходить до них (это всё та же, старая платоновская идея врождённости знаний или уже имеющегося смысла, который надо только вскрыть, а не создавать (В.Франкл)). Основа воспитания, по К. Н. Вентцелю, не религия, а «свободное развитие ребёнка с опорой на его природу, правильно понимаемые его интересы».

Здесь, как нигде более» применим римский принцип: «Торопись медленно» (Eestina Lente). М. Виноградова была согласна с этим, полагая, что ребёнок, чтобы выработать для жизни характер, должен жить сам по себе, неспешно снимая плоды своего развития по мере их созревания, что «ему необходимо жить сердцем и действовать, применяя волю. Этому часто препятствуют своим вмешательством старшие»

Сторонники общественного воспитания детей в России начала ХХ века также были не менее убедительны. Журнал «Воспитание и обучение» публиковал статьи, в которых показывалась «отрицательная сторона семейно-педагогической практики во всей её непривлекательности. Единственно полезное, что можно извлечь из подобных фактов, – указание, как не следует воспитывать детей», то есть по возможности не в семье.

М. Безобразова в своих статьях писала о пагубности влияния многих семейных дел на развитие детей. Родители, забывая о своей ответственности перед обществом как воспитателей, затевают свары и раздоры между собой, которые самым губительным образом влияют на детей. Только общественное воспитание способно достичь объединения личных интересов с общественными, «создать гармонию между обязанностями по отношению к себе и к другим людям».

С ним солидаризировался А. М. Обухов, говоря о том, что ребёнок не рождается совершенной личностью, которую воспитание только портит, но, наоборот, без общественного воспитания, на одних только семейных рельсах он далеко не уедет и может иметь пугающий разрыв с действительностью, теряя прежде всегда зачатки необходимой дисциплинированности.

В наше время столь радикальное противопоставление семьи и школы, даже сама постановка дилеммы: «семья или школа» – уже не столько определённый анахронизм, сколько в некотором смысле выглядит уже довольно тривиальной темой, к тому же и некорректно поставленной. Справедливости ради следует ещё раз подтвердить, что и во времена Вентцеля и Льва Толстого были специалисты, которые не только не противопоставляли семью и школы, но напротив, ратовали за их сближение, за создание неких школьно-семейных «гибридов», но не по образцу Вентцеля.

Ещё через год Н. Каринцев в статье «Воспитание и родители» писал о том, что родителям надо идти на выучку к школьным учителям, учиться, как правильно воспитывать детей. Автор говорил «о необходимости родителям учиться воспитывать своих детей. Отсутствие специальных навыков воспитания приводит к непоправимым ошибкам. Наша небрежность отзывается на счастье, благополучии, а может быть и жизни детей».

Безусловно, во все времена неверно делать категорический выбор между школой и семьёй, между хотя и перекасающимися, но всё же столь различными явлениями или социальными институтами. И у каждого социального института свои преимущества и недостатки. Причём недостатки, как правило, легко мигрируют в обоих направлениях, а вот достоинства практически невозможно привить на другую почву.

Сейчас проблемами семьи, притом, на должном солидном уровне, занимается само государство, не только разработав необходимое правовое обоснование социального института семьи и отразив его в законодательстве, но и поставив на необходимый уровень научно-исследовательскую деятельность в области существования и развития семейных отношений.

Не одни профильные специалисты различных ведомств и учреждений занимаются исследованиями в этом направлении, к этому привлечены учёные конкретного, специализированного института. С. В. Дармодехин в работе «Государственный НИИ семьи и воспитания: потенциал и динамика развития» (2003) сообщает, что этот специализированный научно-исследовательский институт был создан в 1998 году Российской академией образования и Министерством труда и социального развития.

Задача государственного НИИ семьи воспитания «интегрировать результаты приоритетных научных исследований по проблемам государственного и общественного воспитания детей и молодёжи, укрепления нравственных устоев современной семьи как социальной ценности, а также обеспечивать выработку практических рекомендаций для властных структур, неправительственных организаций, педагогических коллективов, социальных служб с учётом накопленного федерального и регионального опыта их решения».

Таким образом, ряд авторов рисуют практически идеальный портрет домашнего воспитания у малых народов и крайне негативный – у великороссов. В центральной России – сплошь «Иваны не помнящие родства», утерявшие национальные традиции и обычаи, и такими же воспитывают своих детей. А среди тех в свою очередь зашкаливает преступность до немыслимых прежде пределов…

Такой антиномический приём вряд ли приемлем для серьёзного сопоставительного анализа, но в качестве анализа процессов воспитания на конкретной национальной почвы малых народов, вероятно, всё-таки вполне может быть применим. И здесь указанные авторы приводят во многом любопытные и вероятно полезные наблюдения и рассуждения.

Однако картина резко меняется, как только эти самые подростки и юноши, представители малых народов, попадают за пределы тяготения своей национальной среды, в любую мультикультурную обстановку. В высшей степени достойные, уважающие законы и нравы, подростки, юноши и девушки, смертельно боящиеся опозорить свой род и свою семью, почитающие старейшин, родителей и домашний очаг попадают, например, в центральную Россию (или, скажем, в Германию).

Основный делинквентный вал преступности, в том числе и подростково-молодёжной – исходит именно от иммигрантов (мы уже касались этой темы, приводя данные из исследования Е. А. Бауэр «Проблемы детей и подростков из иммигрантских семей в Германии», 20083).

Конечно, можно в оправдание этого сказать (и многие представители национальных культур именно так и говорят), что подобным образом ведут себя далеко не все юные иммигранты, что стремятся уехать как раз уже состоявшиеся девианты и делинквенты, которые у себя на родине просто тяготились властью своего рода и потому всеми силами старавшиеся вырваться из-под его опеки.

А вырвавшись, как раз и показывают своё истинные лицо. И в завершение темы влияния на семейное воспитание культурного и этнического фактора скажем ещё, что семейное воспитание является тем основным институтом, из которого вырастает столь нетерпимое явление, как межнациональная ненависть и вражда. Этому ведь не учат ни в одной школе мира. Это – только от семьи, от отцов, дедов, прадедов и прапрадедов в особенности.

Мальчики и девочки (импритинг) именно с семьи обучаются своим типам агрессии – и несут их уже всю свою жизнь, каждый по своей гендерной эстафете, своим крестным путём. При этом мужчины юные и уже возмужавшие проявляют агрессию – как средство достижения цели и поэтому она у них прямая и недвусмысленная. А женщины выказывают агрессию, как средство выражения чувства – гнева, скорби и снятия стресса. И агрессия у женщин (девочек, девушек), как правило, косвенная, она наносит ущерб противнику окольными, замысловатыми, коварными путями. Но всегда это путь страданий, крестный путь (Via dolorosa – лат.).

Родители должны крепко блюсти себя, принимая на себя воспитание детей, понимая, какую высочайшую ответственность они берут. Легкомысленным и распущенным людям нельзя приближаться к детям на пушечный выстрел. Бенджамин Спок писал, что «дети легкомысленных и безответственных родителей находятся в очень тяжёлом положении. Этих детей чаще всего ругают и никогда не хвалят. Поэтому им становится безразлично, когда их осуждают за плохое поведение. Наказание вызывает у них не раскаяние, а озлобленность. Такой ребёнок не знает, что значит быть любимым, поэтому и не пытается вызвать к себе это чувство других людей».

Более того, отец с матерью должны любить друг друга. Если они не любят даже друг друга, то что же можно ждать от детей? Г. Г.Воробьёв в своей книге для учителя «Школа будущего начинается сегодня» (1991) излагал следующие данные: «…если в семье у родителей хорошие отношения и есть любовь – это даёт не менее 95 % вероятности нормального поведения детей. Если даже семья и стабильна, но отношения между родителями плохие и нет любви – эта «гарантия» снижается до 75 %, а вот в нестабильных семьях – процент благополучных детей и подростков не превышает 10».

Об этом писали специалисты, педагоги и воспитатели ещё в XIX веке. Известно «Письмо отцам» о достойном воспитании детей, опубликованное в журнале «Воспитание и обучение» в 1898 году. (Смысл его таков: если папа любит маму, дети никогда не пойдут в революционеры и не будут взрывать царя). Автор, скрывшийся за инициалами Л. К., писал (или писала) на эту тему: «Мать в роли счастливой жены является идеальной воспитательницей своих детей.

Чуть позже в том же журнале об этом же писал А. Левоневский («Влияние отношений между родителями на образование характера ребёнка», 1912): «Для правильного развития ребёнку необходима спокойная любовная атмосфера. Он никогда не должен видеть проявлений злобы или ненависти, чтобы не заразиться». Потому что от злобы прививок нет и не бывает.