Многозначные слова
Полисемия (от греч. poly — много, sema — знак) означает способность слова иметь одновременно несколько значений. Явление полисемии, или многозначности, постоянно находится в центре внимания стилистов.
Изучение полисемии позволяет выделить в многозначных словах основные, или первичные, значения, которые характеризуются наибольшей частотностью и минимальной зависимостью от контекста; и не основные, вторичные значения, менее частотные и всегда обусловленные контекстом.
У многозначных слов, наряду с их основным, прямым значением, появляются переносные значения. Они часто утрачивают метафоричность (хвост поезда, колено трубы, усики винограда), но иногда могут восприниматься и как образные. Например: вихрь событий, буря страстей, искра чувства, тень улыбки, голос разума, лететь навстречу, светлый ум, железная воля.
Общеязыковые метафоры следует отличать от индивидуально авторских, значение которых рождается в художественном контексте и не становится достоянием языка. Например, серп луны, свод небес — общеязыковые метафоры, а Небо как колокол, Месяц — язык — самобытный художественный образ С. Есенина.
Изучение многозначности имеет важное значение для риторики. Слова, имеющие различные значения, могут в речи получать неоднозначную стилистическую окраску. Так, нейтральное, общеупотребительное слово дать может прозвучать как сниженное: Я те дам… Постреленок! — крикнула Мавра Кузьминична, замахиваясь на него рукой (Л.Т.); как профессионализм: Дав лошадям шпоры, полковник с есаулом понеслись галопом к площади (Н.О.). Сравните также просторечные выражения: Ну, давай!; Ну, ты даешь! и т.п.
Полисемичное слово может иметь разную лексическую сочетаемость. Например, слово низкий в своем основном значении «малый по высоте, находящийся на небольшой высоте от земли, от какого-нибудь уровня», имеет широкие границы лексической сочетаемости (низкий человек, берег, лес, дом, забор, столб, стол, стул, шкаф, каблук; низкая мебель, гора; низкое дерево), но, выступая в значениях «плохой» или «подлый, бесчеловечный», сочетается далеко не со всеми словами,
К которым подходит по смыслу (нельзя сказать: «низкое здоровье», «низкие знания», «низкий ответ» или «низкий студент»). В составе многозначных слов выделяются такие, у которых развиваются противоположные, взаимоисключающие значения. Например, отходить может означать «приходить в обычное состояние, чувствовать себя лучше», но это же слово может означать «умирать» (отойти в вечность).
Развитие противоположных значений у одного слова называется внутрисловной антонимией (антонимией значений), или энантиосемией.
Многозначные слова составляют примерно половину словаря современного русского языка; они наиболее употребительны, имеют достаточно обобщенные значения. Другая часть лексического состава — однозначные слова, отличающиеся либо предельной конкретностью семантики (имена собственные), либо узкопредметным значением (бидон, бинокль, бинт).
Многозначность слов свидетельствует о неограниченных возможностях языка, так как богатство словарного состава заключается не только в количестве слов, но и в разнообразии их значений. Развитие у слов новых значений дает простор творческому использованию лексических запасов языка.
Стилистические функции многозначных слов и омонимов. Стилистическое использование многозначных слов и омонимов представляет интерес для риторики, поскольку является ярким источником речевой экспрессии. Употребляя в близком контексте одни и те же слова в разных значениях, можно придать речи особую занимательность.
Например: Поэт издалека заводит речь. Поэта далеко заводит речь (Цв.). Известный исследователь творчества А.С. Пушкина С.М. Бонди заметил: Прежде чем говорить о графине, надо определить, что мы имеем в виду — сосуд или человека.
Остроумие собеседников ценится во все времена.
Обыгрывание значения слова называется каламбуром. Известны каламбуры Пушкина: Взять жену без состояния я в состоянии, но входить в долги изза ее тряпок я не в состоянии. Если верить литературному анекдоту, ему же принадлежит и такая шутка. Лежавший в присутствии поэта на диване хозяин дома попросил гостя придумать в его честь каламбур, и Пушкин сказал: Детина «полуумный» лежит на диване.
Граф обиделся. «Вы слишком забываетесь, Александр Сергеевич, — строго проговорил он. — Ничуть… Но вы, кажется, меня не поняли… Я сказал: дети на полу, умный лежит на диване». Еще напомним одну из эпиграмм Пушкина: Все говорят: / Он Вальтер Скотт. / Но я поэт, не лицемерю. / Согласен я: он просто скот, / Но что он Вальтер Скотт — не верю.
Замечательные шутки, основанные на многозначности и омонимии, придумывали многие писатели. Например: Каков ни есть, а хочет есть (В. Даль); Приятно поласкать дитя или собаку, но всего необходимее полоскать рот (Козьма Прутков); Настоящий мужчина состоит из мужа и чина (Ч.); Молодая была уже не молода (И. и П.); Радио будит мысль даже в те часы, когда очень хочется спать; Отпуск не проведешь, он всегда кончается вовремя; Дети — цветы жизни, не давайте им, однако, распускаться (Э.К.); Край родимый, как ты сердцу дорог, / Как твои просторы широки / Отчего же на твоих просторах / Муки много больше, чем муки? (Крив.)
Поэты любят омонимические рифмы, их обыгрывал А.С. Пушкин: — Вы щенки! За мной ступайте! Будет вам по калачу, Да смотрите ж, не болтайте, А не то поколочу! Блестящие примеры омонимических рифм, на которых строится игра слов, создал современник Пушкина, поэт Д.Д. Минаев: Не щеголяй, приятель, тем, Что у тебя избыток тем, Произведенья знаем те мы, Где лучшие погибли темы. Парик на лысину надев, Не уповаю я на дев И ничего не жду от дам, Хоть жизнь подчас за них отдам.
В ораторской речи каламбуры не могут сыграть столь значительной роли, как в художественной литературе, можно лишь цитировать шутки тех или иных авторов, чтобы «развеселить» аудиторию. Но журналисты, выступая по телевидению, иногда позволяют себе каламбурить. Например: Наше среднее образование — самое среднее в мире!; Еще остались плакаты у нас от встречи NN с высоким гостем из Японии, который, правда, оказался не таким уж и высоким — по пояс гдето нашим охранникам, если подпрыгнет.
На индивидуально-авторской омонимии построен резкий каламбур одного из депутатов, выступивших перед зрителями: Верховные советы республик плевали на союз, городские Советы плевали на ре спубликанские, районные — плевали на городские. Народ плевал друг на друга.
Наступила эпоха всеобщего плюрализма. Подобные остроты по этическим соображениям нельзя признать удачными (ср. анекдот времен перестройки: Секретарь партбюро: — Почему вы не были на последнем партсобрании? — О, если бы я знал, что оно последнее!..). Перед ораторами стоит другая проблема — не оказаться в роли «стихийных юмористов», когда то или иное высказывание покажется слушателям двусмысленным. Чтобы этого не случилось, остановимся на ошибках, возникающих в результате неуместных каламбуров.
