Язык и школа

Со времен Третьей республики и принятия законов Жюля Ферри французская школа была проводником нормативного литературного языка и безжалостным борцом с местными “диалектами”, “говорами” и “наречиями”. Их использование не только на уроках, но и на переменах и даже в школьном дворе было запрещено и каралось унизительными наказаниями, воспоминания о которых сохраняются поныне.

Положение сохранялось вплоть до середины ХХ века, пока в 1951 г. закон Дейксона (Loi Deixonne №51-46) не разрешил факультативное использование в школах второй ступени бретонского, каталанского, баскского и окситанского языков.

В дальнейшем этот список постепенно расширялся, и сегодня в него водят также корсиканский, галло, лангедок, региональные языки Эльзаса и Мозеля, а также более пятидесяти языков заморских департаментов и территорий, в том числе креольские языки, о которых пойдет речь ниже.

За прошедшие более чем полвека региональные языки упрочили свой статус в сфере образования. Важнейшими этапами на этом пути стали Закон Аби (Loi Haby № 75-620), разрешивший их преподавание на всем протяжении школьного обучения (от начальной школы до лицея), циркуляр Савари (Circulaire Savary № 82-26), распространивший такое преподавание и на университеты, а в школах признавший региональные языки отдельном учебным предметом и открывший возможность создания экспериментальных двуязычных классов и, наконец, рамочный закон № 2013-595, узаконивший двуязычные классы с равным распределением часов между французским и региональным языком, а также разрешивший преподавателям всех ступеней и всех дисциплин вне таких классов эпизодически прибегать к использованию региональных языков, если это нужно для лучшего понимания учениками объяснений учителя.

Отметка, полученная на экзамене по региональному языку в коллеже или лицее, теперь может быть вписана в диплом об образовании (Apprendre 2013). В университетах открыты специализации для преподавателей региональных языков, разработаны и сертифицированы программы для разных классов, создаются учебники и методические материалы.

Важно отметить, однако, что преподавание региональных языков организуется по территориальному принципу (т.е. в тех регионах, где эти языки распространены), что исключает “нетерриториальные” языки из этого процесса – вполне в духе Европейской Хартии, которая также не распространяется на языки иммигрантов.

В то же время, есть особая группа языков, безусловно являющихся территориальными, но обладающих существенным отличием от остальных региональных языков, которые, согласно определению официального документа, «были языками, использовавшимися всем населением определенной территории до тех пор, пока французский постепенно не вытеснил их» (Délégation 2016: 2). Видимо, неслучайно действие закона Дейксона распространилось на них в последнюю очередь, а именно только в 2002 году. Речь идет о креольских языках.

Креольские языки на французской лексической основе (в данном случае нас интересуют языки Антильских островов) сформировались в заморских владениях Франции и не существовали до прихода на эти земли французов – таким образом, речь идет о «молодых» языках в сравнении, например, с окситанским или баскским: их возраст исчисляется всего лишь тремя
столетиями.

«В XVII в. французское королевство было еще далеко от языковой унификации. В момент возникновения новых говоров в далеких тропических землях четыре пятых его населения не владели «языком двора и литературы», начинавшим утверждаться в качестве доминирующей разновидности французского языка. Поэтому, вероятно, пиджин сформировался в результате первых контактов между европейцами и индейским населением Карибских островов, еще до завоза африканских рабов» (Véronique 2013: 6).

Лингвисты выделяют, таким образом, три исходные составляющие креольских языков: лексический пласт, унаследованный от индейских языков (карибского и аравакского) и относящийся в основном к эндогенной флоре и фауне; «колониальный французский» – койне, бытовавшее среди обосновавшихся на островах колонистов (Iskrova 2010: 1330) и африканские языки.

Креольские языки на протяжении всей своей истории сосуществуют в тесном взаимодействии с французским. Характер этого взаимодействия в прошлом лингвисты (Bébèl-Gisler 1976, Prudent 1981, Hazaël-Massieux 2002,

Berbnabé 2005) характеризуют как диглоссию (французский язык – “высокий”, престижный, письменный, язык образования, культуры и социальной мобильности; креольский – “низкий”, устный, грубый, вульгарный, пригодный лишь для бытовой коммуникации). Сегодня ситуация выглядит более сложной: «постоянный контакт между языками, один из которых (креольский) в значительной мере происходит от другого (французского) – влиятельный фактор, приведший к тесному переплетению их в языковых практиках носителей.

Оба языка используются в разных ситуациях, выполняют определенные и отличные друг от друга функции в различных сферах коммуникации. Можно констатировать, что креольский широкоиспользуется в неформальной сфере, а французский – в более официальной обстановке».

Стандартизованный, литературный вариант французского, распространяющийся через школу с конца XIX в., долгое время был доступен только образованной части общества. Но на островах формировались и развивались также региональные варианты французского: «колониальная» разновидность, на которой говорили белые плантаторы, соседствовала с выученным в школе и более или менее креолизированным французским черного населения.

Обе эти разновидности активно взаимодействовали с креольским, которым пользовались все: белые, черные, мулаты, рабы и свободные. До середины ХХ в. он был языком повседневного общения на плантациях, что и обеспечивало его устойчивость.

Два фактора почти одновременно нарушили исторически сложившееся (и характерное, по мнению ряда специалистов, для режимов диглоссии – ср.: Fishman 1985, Managan 2003) языковое равновесие на Антильских островах: превращение “старых колоний” в заморские департаменты (1946 г.), которому сопутствовали распространение школ, борьба с неграмотностью и массовый приток из метрополии чиновников и специалистов, не владеющих креольским языком, а также упадок сахарной промышленности (1950–1960-е гг.),  “разрушивший экологическую нишу креольского языка”(Bernabé, Confiant 2002: 2013), и последовавшие за ним изменение структуры занятости (в пользу профессий, требующих владения французским), урбанизация и массовая миграция антильцев в метрополию.

Интересно
Именно там, в студенческих кружках-землячествах, на волне “культурного возрождения”, поднявшейся после мая 1968 г., возник новый интерес к креольскому языку как средству выражения “национальной самобытности” и форме антиколониального протеста (подобно тому, как полувеком ранее в парижской студенческой среде родилась идеология негритюда).

По возвращении домой после учебы в метрополии многие вчерашние студенты будут вовлечены в различного рода деятельность, связанную с креольским языком. Одни займутся его продвижением в СМИ, другие – организацией языковых кружков и факультативов для детей и взрослых, третьи, получившие соответствующее образование, возьмутся за самое сложное – попытки стандартизации языка, его грамматики и орфографии.

Однако все названые направления деятельности сталкивались с серьезными трудностями, вызванными тем, что «в отсутствие объективации посредством письма и, главное, квазиюридической кодификации, сопутствующей становлению официального языка, “языки” существуют лишь на практике, т. е. в форме более или менее независимых языковых габитусов и их устных продуктов».

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)