Верификация и язык науки

Сначала решение этой проблемы было предложено О. Нейратом, а затем принято Карнапом, и получило название физикализма. Сторонники этой концепции рассуждали так: мы и в самом деле ничего не можем знать об ощущениях других людей: ощущения остаются всегда личным достоянием.

Но что касается науки, то ее элементарные предложения должны быть общими, интерсубъективными, так сказать, по определению.

Поэтому элементарные предложения науки не могут сводиться к ощущениям, ибо последние всегда носят приватный характер. К чему же тогда могут относиться научные предложения? Физикалисты ответили: к поступкам, к поведению людей.

Физикализм был попыткой преодолеть субъективизм теории чувственных данных, на которой основывался принцип верификации, поскольку верифицировать элементарное, или протокольное предложение, значило сравнить его с фактами, понимаемыми как чувственные данные. Но он имел еще и другое назначение: он должен был обеспечить также единство науки.

Вспомним, что Конт в своей классификации наук различал шесть или семь наук, которые не могли быть сведены друг к другу.

Это математика, астрономия, физика, биология, психология, социология. Классификация Конта предполагала существование различных, не сводимых друг к другу видов бытия, изучаемых качественно отличными науками.

Все это Нейрат решительно отрицал как пережиток метафизики. Под единством науки он понимал ту цель, к которой стремились логические позитивисты, и которая состояла в том, чтобы создать такую науку, которая могла бы охватить все человеческое знание как гносеологически однородную, упорядоченную систему предложений, обладающих одной и той же эмпирической природой, начиная с протокольных предложений до всеохватывающих законов явлений природы и человеческой жизни. Это единство науки должно было быть монизмом без метафизики.

Вполне естественно, исходя из позиции логических позитивистов, что такого единства следовало достигнуть посредством создания универсального языка науки, т.е. языка, логический синтаксис которого допускал бы такое соединение предложений различных наук, чтобы они образовали единый логический контекст.

В конечном счете, основой этой программы было все-таки сведение всего многообразия материального мира к чувственным данным, к ощущениям.

Выше уже упоминалось о том, что Карнап в работе «Логическое построение мира» попытался свести все научно-философские понятия к понятиям, передающим психические состояния субъекта.

Субъект ставился, таким образом, в центр мира. Но потом Карнап понял, что ставить вопрос об объединении всех наук на базе такого, по сути дела солипсистского, языка невозможно.

Тогда Карнап и Нейрат решили, что на роль такого языка подойдет физикалистский, или, как он был назван позже, вещный язык, т.е. язык, на котором в науке и повседневной жизни мы говорим о физических вещах, или физической реальности в широком смысле слова.

Задача теперь состояла в том, чтобы сформулировать строгие правила такого языка и правила перевода на него предложений всех научных теорий.

«В наших дискуссиях в Венском кружке, — писал Карнап, — мы пришли к мнению, что этот физикалистский язык есть основа языка всей науки, что он есть универсальный язык, охватывающий содержание всех других научных языков.

Другими словами, каждое предложение любой ветви научного языка равносильно некоторому предложению физикалистского языка и может быть поэтому переведено на физикалистский язык без изменения его содержания.

Д-р Нейрат, который в большой степени стимулировал соображения, ведущие к этому тезису, предложил назвать его тезисом физикализма».

Основанием для выбора такого языка в качестве языка объединенной науки было то, что этот язык является: 1) интерсенсуальным; 2) интерсубъективным; 3) универсальным. Что все это значит?

Предложения такого языка могут быть проверены посредством свидетельств различных чувств. Например, звуки могут быть преобразованы в графики, т.е. стать видимыми.

Следовательно, и предложения о звуках могут получить подтверждение не только посредством слуха, но и посредством зрения.

2. Интерсубъективность физикалистского языка означает, что его предложения могут быть верифицированы разными субъектами, а не только одним, и поэтому имеют значение для всех.

Это очевидно из того, что каждый субъект или индивидуум может определить с помощью эксперимента или наблюдения, при каких именно физических условиях разные другие субъекты реагируют одинаково, и выразить это посредством некоторых качественных протокольных предложений, таких, например, как «Я сейчас вижу зеленое такого-то оттенка».

Таким способом может быть установлено соответствие между каждой отдельной физической характеристикой, с одной стороны, и характеристиками, выраженными в протокольных предложениях разных субъектов, с другой.

Благодаря этому можно утверждать, что физические характеристики понимаются интерсубъективно.

3. Наконец, универсальность физикалистского языка означает, что каждое научно приемлемое предложение, будь оно из сферы повседневного языка или из сферы языка какой-либо науки, может быть переведено на этот язык.

При таком переводе на физикалистский язык надо проводить различие между переводом на него протокольных предложений и других предложений естественных и общественных наук.

Утверждение, что протокольные предложения в принципе переводимы на физикалистский язык, базируется на базовом тезисе логического бихевиоризма.

Перевод же на физикалистский язык непротокольных предложений требует еще дополнительной операции, которую Карнап назвал редукцией.

Она означает сведение предложений, содержание которых непосредственно не поддается чувственной проверке, к таким предложениям, которые такой проверке доступны.

Исходя из этой идеи объединения наук на базе физикалистского языка, логические позитивисты предприняли особое издание — так называемой «Международной Энциклопедии Унифицированной Науки», с подзаголовком «Основание единства науки». Вышло несколько десятков выпусков этого издания.

Но осуществить первоначальную идею не удалось, и каждый автор писал, не думая при этом ни о каком физикалистском языке; правда, многие развивали взгляды, близкие к позитивистским. В этой серии вышли в частности и такие работы, как «Теория оценки» Д. Дьюи, «Основания теории знаков» Ч. Морриса и др.