Социология денег

Открыв для себя возможности денег, человечество никогда не теряло живого интереса к ним, поэтому естественно, что с самого начала возникновения экономической науки деньги (особенно у меркантилистов) были в центре внимания. Они с достоинством представляли чистый предмет экономической науки и оказывали прямо-таки магическое воздействие на экономистов. Само определение экономики связывали только с деньгами — экономика начинается там, где на сцену выходят деньги. Именно они составляют главный объект изучения экономистов — богатство. Но со времен Адама Смита, когда производство вытеснило обмен из сферы изучения экономистов, деньги стали восприниматься поверхностно, им было отказано в их собственной сущности — они теперь трактовались как простые посредники обмена. Перестав быть чудесным источником силы и богатства, сойдя с пьедестала, возведенного для них меркантилистами, деньги оказались простым товаром. Вот как думают экономисты (или это мы думаем, что они так думают?): деньги — это товар, исполняющий роль всеобщего эквивалента, или всеобщей формы стоимости. Главная экономическая функция денег состоит в том, чтобы служить мерой стоимости товаров или мерой стоимости видов труда, стоящих за товарами. Функция меры стоимости ведет при регулярном обмене к новой функции — служить средством обращения, — которая фиксируется в монете как знаке стоимости. Дальнейшее развитие обмена порождает другие функции денег: средства исчисления (масштаб цен), средства накопления, средства платежа, всемирные деньги.

Все это не более чем правильно, тем не менее деньги также являются социальным феноменом и имеют свои социальные функции, оказывают разностороннее влияние на социальную сферу. Впервые социальность денег получила свою оценку в науке в трудах К. Маркса («Экономическо-философские рукописи, 1844 г.»), Г. Зиммеля («Философия денег»), Т. Веблена («Теория праздного класса»). А затем социология денег стала одним из самых привлекательных объектов изучения экономической социологии. Стоит отметить замечательную работу о деньгах Вивьяны Зелизер «Социальное значение денег» (“The Social Meaning of Money: Pin Money, Paychecks, Poor Relief, and Other Currencies”); социологию денег Уэйна Бейкера, политэкономию денег Найджела Додда, работы Джефри Инхэма и др. Социологам в исследовании денег помогают историки и антропологи. Однако все это служит скорее свидетельством разбросанности исследований денег по разным научным дисциплинам. Полную и окончательную картину дать не может ни одна из них. Вместе с тем, поскольку сегодня наблюдается доминирование интереса к повседневности и поведенческих подходов, то это сказывается на характере исследований денег. Показательной в этом смысле является работа А. Фернам и М. Аргайл. Не менее популярна данная проблема в социальной психологии.

Правда, социологическое изучение денег даже в свете последних тенденций сохраняет (а быть может, даже усиливает) тенденцию раздвоения направлений исследования. Все дело в том, что под влиянием экономистов традиционно развивается функционалистское понимание. Тут деньги выступают в своей универсальности носителей определенных социально-экономических функций. С другой стороны, крепнут позиции иного, реляционного видения денег. В подобном случае интересен становится специфический социальный контекст, создающий уникальные смыслы денег. Данный дуализм признан реальностью современной социологии денег.

А теперь скажем несколько слов о происхождении денег и о деньгах в примитивных обществах. Среди экономистов считается (это уже мы сами слышали), что деньги возникают вследствие обмена. Их логика такова: в связи с разделением труда бартерный обмен развивается, и вот для упрощения обмена (вариант: для повышения эффективности обмена) кто-то удачно придумал некий заместитель товаров; эта замечательная практика распространяется, и вскоре все мы используем это чудесное изобретение — деньги. Антрополог Кит Харт говорит: это и есть главный современный миф о деньгах. Нам тоже кажется, что нет ничего более ошибочного, чем такая логика экономистов; она неправильна не в чем-то одном, а во всех своих моментах. Вот вам пример использования денег в древних обществах: в Древнем Египте деньги существовали, обмен был развит, но —до Птолемеев деньги (утен) не использовались как средство обмена, только как сдача при бартерном обмене. Почему? Потому что обмен и перераспределение существовали, а рынка не было, а нет рынка — не требуется и какое-либо генерализированное средство обмена. Еще для использования денег как средства экономического обмена необходима определенная социальная структура общества, с некоторым подобием современного индивида и его способностью представить свой интерес в отличие от общего интереса, и еще государство, которое легитимизирует использование денег в экономическом обмене, и самое главное — это государство (а это для него не просто) признает наличие каких-то отличных от себя двух сторон, которые могут иметь свой интерес в обмене, отличный от государственного. Нельзя использовать деньги по желанию сторон — это в терминологии Мосса тотальный социальный феномен, он либо существует для всех — как социальная структура, — либо его нет. И еще: для использования денег необходим определенный рациональный калькулятивный (счетный) тип мышления, а его у египтян не было (до сих пор нет, как нам кажется после посещения Каира). Вот еще один пример из истории раннего Средневековья: в Европе хозяйство никогда не было в полной мере натуральным, обмен всегда так или иначе затрагивал крестьян и горожан, и деньги существовали, но в обмене они не использовались. Деньги чеканились баронами, и они лишь подтверждали социальный статус феодала: каждый знатный барон должен был иметь свою монету.

Чем примитивные деньги отличаются от современных? Джордж Далтон пишет: «Наши деньги безличны и используются для купли-продажи, а примитивные деньги имеют свою родословную, носят личностный характер, используются в священных целях, или обладают моральным и эмоциональным значением». Происходят примитивные деньги из организованного дарообмена. Малиновский, описывая Kula ring, и Мосс вслед за ним говорят, что ожерелья и серьги, или браслеты, участвующие в этом движении предметов, не имеют ни потребительной, ни культурной ценности — это просто символические конструкции, которые замещают дары или традиционно выполняют роль даров. В сознании примитивных обществ, наряду с развитыми мифологическими пред­ ставлениями, отражаются предметы дарообмена как символы. Поэтому деньги никогда не имеют в качестве своей основы потребительно-стоимостной или полезностной формы, даже первые в истории обмена деньги всегда имеют символическую природу. Их назначение — быть только заместителями материальных объектов или людей в обмене: в фильме «Кавказская пленница» выкуп за невесту составляют холодильник «Розенлев» и 20 баранов. Вот, казалось бы, материальные предметы, но и их назначение — символизировать богатство, финский холодильник Rosenlew (сегодня входит в концерн Electrolux) — в советские времена страшный дефицит, сравним с обладанием «Феррари» сегодня.

Ну а 20 баранов — они и сейчас 20 баранов. В скотоводческих племенах скот всегда деньги — ими покупают невесту, ими оплачивают кровную месть, но всегда и везде скот считается по головам (cap- это и есть capital — символ богатства и положения, а не то, что приносит добавочные деньги). Хотя сам материал денег имеет значение, деньги-материал должны содержать высокую ценность в малом весе, иметь высокую степень делимости, обладать легкой опознаваемостью, быть сложно подделываемыми, иметь признание в обществе в качестве универсальной ценности — как видите, бараны подходят идеально в качестве денег.

Какое определение можно дать деньгам? Деньги — это символы товара и его стоимости, они замещают в обмене любой товар. Г. Зиммель, подчеркивая символический характер денег, говорит, что деньги — это «вещь наоборот», что значит: обычно существует материальный предмет (означаемое) и ему соответствует символ (означающее слово или знак), а деньги — это материализованный символ (вещь), назначение которой — только быть символом. На сегодня целое научное направление занимается исследованием смысловых форм и значений денег. Оно получило наименование семиотики денег и строится не только на принципах социологии, но и антропологии, философии, психологии.

Что выражают деньги? Зиммель подчеркивает, что деньги в материальном виде выражают или персонифицируют отношение обмениваемости вещей. Деньги — чистая форма всеобщности, т. е. единичная вещь, назначение которой — быть всеобщим воплощением. Но Зиммель думал, что символический характер денег с ходом истории расширяется; сначала деньгами были потребительные стоимости, самые необходимые предметы — соль, табак, перец, затем золото — вроде материальный предмет, но не очень понятно, что с ним сделаешь: ложки, вилки или украшения? Ну а потом, в наше время — бумажные деньги и безналичные расчеты, чистые символы практической жизни. Антропологи утверждают обратное: с самого начала деньги не имеют какого-либо материального, а не символического содержания — раковины каури использовались в качестве денег в Китае около 3500 лет тому назад. А история денег доказывает, что безналичные операции появились примерно в 600 г. до. н. э. Банкир Тифий имел сеть контор в различных городах Греции и Ионии — торговцы и путешественники перевозили с собой не деньги (что было все-таки опасно), а расписки банка Тифия.

В примитивных обществах деньги как символы существуют сами по себе (у них нет подчиненной функции полезности — обслуживать экономический обмен) и имеют священный характер, в отличие от других профанических вещей. Вот вопрос из истории Библии: все знают, что Иисус Христос призывал изгнать торговцев из храма; чем торговали эти люди в храме в те древние времена? Дело вот в чем — человек, направляющийся в храм, как правило, должен был принести в жертву богам какое-нибудь животное (в Иерусалиме это были голуби), его надо было купить, но не против этого выступал Христос; оказывается, купить жертвенное животное можно было только на особые священные деньги (очищенные от греха) — вот менялы и занимались обменом профанических обычных денег на священные, чистые деньги, их-то и гнал Христос из храма. Итак, этот священный характер денег проистекал из денег как средства обмена с богами, жертва богам была платой за то, что хорошего происходит в этой жизни с человеком (если плохое, тоже надо было платить за грехи — искупить их). Деньги и опосредовали этот обмен с богами.

Маркс был одним из первых, кто раскрывал символический и мифологический характер денег в капиталистическом обществе. Он считал, что деньги и сегодня имеют мифологический характер — это и есть истинный бог капиталистического общества, которому все поклоняются.

Ключевым символическим моментом денег является эквивалентная форма стоимости, или знаковое средство эквивалента в меновых отношениях. В способности эквивалента выражать стоимость товаров заключается ее таинственность для человеческого мышления. То, что стоимость одного товара принимает вид другого, создает видимость каких-то сверхъестественных качеств второго предмета, заключающихся в способности придать первому предмету стоимость.
Это основывается на иллюзии, что всякий предмет обладает формой эквивалента независимо от менового отношения и вне его. В действительности стоимость не возникает в меновом отношении и его формах. Здесь стоимость лишь выражается, получает свою форму, причем форму превращенную, искажающую ее сущность. Участникам же обмена представляется, что товар, превращаясь в процессе обмена в деньги, тем самым приобретает стоимость, ходя на самом деле он приобретает лишь специфическую форму стоимости.

Именно обнаружение данного секрета эквивалентной формы стоимости позволило Марксу создать и ввести в научный оборот концепцию товарного фетишизма. Как вещное отношение людей стоимость может выражаться лишь в отношениях вещей. Именно в форме стоимости отношения людей овеществляются и приобретают свое законченное, завершенное выражение экономических отношений обмена. «Таинственность товарной формы состоит просто в том, что она является зеркалом, которое отражает людям общечеловеческий характер их собственного труда как вещный характер самих продуктов труда, как общественные свойства данных вещей, присущие им от природы; поэтому и общественное отношение производителей к совокупному труду представляется им находящимся вне их общественным отношением вещей». Как только производители начинают работать на рынок, производя товары, то в этих самых продуктах своего труда они и начинают видеть свою главную связь с обществом, основное для себя социальное отношение. Им представляется, что именно взаимосвязи вещей в рамках обмена, где они приобретают различные формы стоимости, сменяя владельцев, пока не дойдут до конечного потребителя, и обладают социальным характером. Этой иллюзии содействует то обстоятельство, что производители могут узнать об общественном характере своей трудовой деятельности исключительно из отношений обмена. То есть непосредственный общественный характер труда дан им только опосредованно.

В концепции Маркса товарный фетишизм в итоге сводится к трем основным моментам. Первым делом равенство всевозможных видов труда принимает вещную форму, состоящую в одинаковой стоимостной предметности продуктов человеческого труда. Во вторую очередь — измерение продолжительности затрат человеческой рабочей силы начинает осуществляться посредством величины стоимости продуктов труда. И, наконец, отношения производителей друг к другу, в которых осуществляется социальная определенность их труда, принимают форму общественного отношения самих продуктов их труда.

В капиталистическом обществе товарный фетишизм принимает наиболее развитые формы. Во-первых, наблюдается это в явлениях денежного фетишизма, когда производители начинают приписывать деньгам все те мистические свойства, порождаемые ролью эквивалента, которые наблюдались в товарном фетишизме. Только теперь еще яснее становится их, этих свойств, независимость от конкретной формы товара как потребительной стоимости. Зато еще недоступнее для сознания становятся общественные связи производителей, скрытые за денежными отношениями. Такого рода представления распространяются на все общество и подчиняют себе всех его отдельных членов, независимо от их отношения к производству. Во-вторых, вслед за превращением денег в капитал происходит фетишизация отношений купли-продажи рабочей силы. С другой стороны, необходимо заметить, что в капиталистическом обществе наиболее фетишизированной формой общественных отношений выступает капитал, приносящий проценты. Здесь стираются следы происхождения процента из прибавочной стоимости. Процент выступает результатом отношения двух капиталистов, а общественная роль отношения капиталиста и рабочего полностью теряется. Наконец, в представлениях индивидов денежный фетишизм порождает иллюзию, согласно которой деньги сами по себе обладают способностью порождать новые деньги или приносить доход их владельцу. Деньги при капитализме становятся олицетворением дохода вообще.

Итак, деньги наполняют символами и мифологизируют общественные отношения, они как бы заслоняют истинную природу вещей и отношений, все хотят денег, придавая им специфический характер и не понимая, что деньги сами по себе ничего не стоят — только мы придаем им ценность. Но деньги, с другой стороны, рационализируют экономические и социальные отношения. Они категорическим образом упрощают обмен — в обмене они представляют другую сторону, всегда готовую пойти на сделку. Если вам надо что-то купить, и вот у вас есть тот товар-деньги, который всегда нужен вашему контрагенту. Если вы продаете — вам обязательно дадут товар-деньги, который вам сгодится. Как это просто,  по сравнению с капризными сторонами бартерного обмена! Да еще деньги счетны и делимы — всегда можно подобрать пропорцию, а как непросто это сделать в бартерном обмене! И эта экономическая рационализация проникает в социальные отношения. Как правило, социологи подчеркивают в этой связи универсализацию денег. Первым делом речь идет о превращении денег в социальный инструмент рационального расчета соотношения затрат и результатов. Этот расчет, порожденный экономикой, сохраняет наименование экономического расчета, однако перестает быть исключительной характеристикой экономической деятельности. Теперь всякое социальное действие содержит в себе этот расчет. Именно его и начинают отождествлять с рациональностью. Поступать рационально — это значит руководствоваться методами экономического расчета. В результате самые разнообразные формы поведения людей становятся все более утилитарными. Подобная сторона универсализации денег делает рациональность базовой характеристикой современной культуры. Принимая решения, современный человек, чтобы быть рациональным, стремится отвлечься от различных эмоциональных переживаний и привычек, для того чтобы установить наиболее точную связь между требующимися издержками своего действия и предполагаемыми результатами. Рациональность представляется в умении оценить выгоду любого своего поступка, любой ситуации или отношения. Формальная правильность расчета становится для человека главным критерием поведения. Ориентация на данный критерий только увеличивается с ростом многообразия и изменчивости социальных связей современной эпохи. Вместе с тем действия людей приобретают вид заранее планируемых, продуманных мероприятий. Человек становится более методичен в отвлеченном анализе своих поступков.

Деньги создают единый мотив и цель деятельности. Г. Зиммель впервые отметил роль денег в качестве универсальной цели. Деньги прежде всего, конечно, являются орудием достижения любой цели, универсальным инструментом. Они не только способны помочь удовлетворить практически любые потребности их владельцу (конечно, в зависимости от размера имеющейся суммы — количество для денег является их важнейшим качеством), но служат основой большинства видов деятельности в современном обществе. Хочет ли человек начать какое-либо производство, желает заняться политикой или искусством, помогать бедным или вовсе ничего не делать, прежде всего он должен иметь деньги, которые бы ему это позволили. Такое «инструментальное» значение денег приводит к тому, что «универсальное средство» психологически трансформируется в «универсальную цель». Основным мотивом, главной целью человека в обществе с развитыми денежными отношениями становятся деньги. Такое положение денег позволяет им служить стандартом, эталоном не только экономической, но и всей социальной жизни. Деньги становятся мерилом успеха, показателем уровня достижений того или иного человека. Уровень дохода, денежное богатство служат критерием для определения социального положения, статуса человека в денежном обществе. Вся социальная структура строится в зависимости не от сфер деятельности, личных качеств, принадлежности к той или иной  «касте», а на едином универсальном показателе — размере денежного капитала и уровне дохода. При этом деньги не только служат основой выделения  социальной структуры, они активно участвуют в процессе социальных перемещений. Оценивая и выражая собственность в абстрактном денежном виде (позволяя ее накапливать или «пускать на ветер»), дают ей легче перетекать от одного человека к другому, обеспечивая социальную мобильность и каналы движения из одной социальной группы в другую. Большее богатство дает человеку почет и уважение окружающих. Т. Веблен в своей «Теории праздного класса» замечательно показал, как деньги изменяют общественные нормы и ценности. Мода, вкусы следуют денежным канонам. Модно, престижно иметь дорогие вещи. Нормальная формулой «вещь дорога, поэтому хороша». Даже такие универсальные понятия, как «добро» и «зло», приобретают денежную окраску. Например, человек, не способный зарабатывать деньги, с точки зрения денежного общества — «никуда не годный человек», вне зависимости от его личностных качеств он не заслуживает уважения и признания со стороны общества. Т. Веблен отмечает, что общественное мнение склонно восхищаться крупными финансовыми мошенниками, но с негодованием относится к мелким жуликам. Низшим классам общественное мнение склонно приписывать всевозможные пороки. И в то время как пороки высших классов вызывают интерес и порой восхищение, пороки низших слоев общества рассматриваются с отвращением и осуждением.

В современном обществе деньги становятся всеобщим средством коммуникации. Деньги актуализируют доверие в системе социальных связей с высоким уровнем неустойчивости и риска. Это доверие не персонифицировано, а является доверием к той социальной системе, в которой господствуют товарные отношения. Здесь каждый человек сталкивается с проблемой признания или не­ признания социальной роли всеобщего эквивалента. На кону оказывается риск быть лишенным удовлетворения тех своих потребностей, которые не могут быть удовлетворены в частном порядке без участия других людей. Можно сказать, что подобное доверие является навязанным, однако всякое доверие содержит элементы принудительности, даже когда речь идет о близком, интимном круге общения. Высокая цена избавления от указанного риска делает данный вид доверия хрупким и чувствительным. Доверие к деньгам строится на бдительности индивида. Человек не может безрассудно отдать свои потребности во власть денег, он должен постоянно контролировать как собственное финансовое состояние, так и положение на рынке финансов. То, как последний способен к вероломству, известно из опыта последних финансовых кризисов не только в нашей стране, но и во всем современном мире.

Как всеобщее средство коммуникации деньги способны открывать и устанавливать универсальные социальные связи. Возможности установления социальных связей за счет денежных коммуникаций несравненно шире и многообразнее, чем прежде. Деньги могут находить партнеров с гораздо большей частотой, чем возможно, например, появление родственников у индивида. И по своей силе денежные коммуникации также демонстрируют свое превосходство над остальными типами коммуникаций. Они могут связывать друг с другом самых разнородных индивидов, которых помимо денег ничто иное не могло объединить вместе. Причем установление связей посредством денег позволяет инкорпорироваться в самые разные структуры современного общества. Деньги служат самым надежным пропуском в любую сеть коммуникации, в любую социальную группу. Это универсальный знак принадлежности человека к обществу в целом. Совершенно справедливо в этом смысле было замечено К. Марксом, что человек начинает носить свои социальные связи в собственном кармане. Причем вступление в социальные отношения посредством денег позволяет человеку выбирать эти самые отношения. Человек с деньгами становится нужным и желанным в любой системе социальных связей. В нем все остальные индивиды видят своего, а его поведение представляется им понятным и ожидаемым. Если раньше социальные связи предписывались людям, и положение в них обыкновенно не зависело от их воли, то денежные коммуникации дают человеку возможность самому конструировать собственный социальный мир.

Деньги создают возможности людям ориентироваться на самые разнообразные дели, играть самые разнообразные роли. Денежная связь является единственной общей связью всевозможных социальных статусов и ролей человека. Никакой иной согласованности не требуется. Человек попеременно может вступать в самые различные, даже противоречащие друг другу отношения. Деньги «смазывают» любые механизмы, снижая социальное трение. Они являются последним и наиболее веским аргументом в различных социальных коллизиях и столкновениях. При интеграции людей в общество деньги выступают сильнейшим средством самоидентификации личности. Важным свойством личности становится умение пользоваться деньгами, причем так, чтобы их становилось все больше и больше. Судить о человеке по деньгам становится принятым, поэтому каждый сам начинает оценивать себя такой же меркой. Порой людям становится необходимым демонстративно проявить свое отношение к деньгам. Иногда дело доходит до показа полной противоположности денежной установке, т. е. до демонстративно нерациональной траты денег. Но такая личность в своей реакции на деньги, в своем денежном поведении так же сильно зависима от общества, как она была зависима от иных социальных связей в безденежном обществе. Таким образом, деньги выступают универсальным инструментом воздействия на личность.

Социальная стратификация находит в деньгах новое освещение. Как писал С. Московичи, удовлетворение нажитым определяется соотношением с потерями другого. Люди с большим количеством денег начинают ощущать свое превосходство над другими людьми. Однако они не желают представлять именно деньги причиной такого превосходства. Причина ими всячески скрывается и мистифицируется. Они не хотят видеть такую банальную основу своего высокого социального положения. Эти люди начинают приписывать наличие денег своим якобы имеющимся высоким личностным качествам (ум, сила воли, трудолюбие, коммуникабельность и пр.). Людей же, не имеющих таких финансовых средств, они наделяют противоположными, негативными качествами (слабоумие, лень, безволие и пр.). Но те, кто лишен обилия денег, начинают проделывать аналогичные операции приписывания личностных качеств с обратной направленностью. Обладатели денег выступают таковыми ввиду якобы присущих им негативных качеств (жадность, жестокость, эгоизм и т. п.), в то время как малоимущие люди выступают носителями высокоморальных качеств (доброта, честность, альтруизм и т. п.).

По мере расширения сферы социальных отношений, открытых для денег, меняется отношение самой экономики к деньгам. Наиболее отчетливо в разрезе деятельности отдельной личности это происходит применительно к оценке самих результатов деятельности. Если прежде господствовала идея заслуженного или трудового дохода, то теперь ее сменяет принцип максимизации дохода. Теперь уже не важно, чтобы доход соответствовал вкладу человека, даже если рациональность устанавливает связь между ними. Теперь главное — чтобы доход был максимальным. Цель становится важнее средств ее достижения. Теряются социальные критерии оценки способов зарабатывания денег.

В современном глобальном капиталистическом пространстве деньги находятся в постоянном движении, проникая в самые труднодоступные уголки общества. Деньги не могут сидеть на месте, они должны быть в постоянном процессе воспроизводства капитала, их жизнеспособность — в непрекращающейся циркуляции товаров, они должны коснуться всех предметов, затронуть потребности и войти в душу каждой личности на планете. В силу такого природного динамизма деньги требуют от своих владельцев — людей — постоянной пространственной мобильности, вовлекая их в процесс собственного движения и заставляя перемещаться туда, где человеку достанется большая прибыль. В современном обществе рационально выбирать сферу деятельности, исходя из критерия денежной выгоды. Та работа лучше, где больше платят. Стирается прежний моральный налет с социально-профессиональной структуры. Престиж профессии определяется приносимым доходом. Поэтому человек всегда оказывается готов сменить профессию, сферу деятельности, социальное положение, место проживания и прочие атрибуты своего существования ради увеличения прибыли.

Как бы деньги ни изменяли социальных отношений современного общества, они могут касаться лишь их формы. Проникая, например, в брачные отношения, они не могут изменить социальной функции брака, до каких бы крайностей не доходило обличение в денежные формы. Хотя они в состоянии до неузнаваемости изменить форму брака. Тем не менее содержательное богатство социальной жизнедеятельности людей не исчезает на фоне господства денег и денежных ин­ ститутов, цели и функции человеческой жизнедеятельности не унифицируются. Наоборот, возникает проблема иного плана, т. е. множественного ответного воздействия социальных отношений на денежные коммуникации. В. Зелизер показала, что проникновение денег в сложные системы социальных отношений приводит к их спецификации. В конкретных социальных сетях деньги начинают зависеть от того, каково предназначение денег, какова сфера их использования, какими являются источники приобретения денег, как распределяются права различных агентов социальных сетей по поводу денежных коммуникаций. Она обозначила проблему как возникновение множественности денег во времени и пространстве. Деньги делятся людьми на категории сообразно целям использования и источникам дохода. Одни деньги тратятся на питание, другие — на жилье, третьи — на отдых и т. п. Часто между способом получения денег и способом их использования устанавливается устойчивая связь. Например, в некоторых семьях деньги, полученные в качестве премиальных за работу взрослых членов семьи, идут на развлечения их детей. Разнообразие подобных социальных установок и стереотипов по отношению к деньгам порождается не самими деньгами, а теми каналами коммуникации, в которые они попадают. Как следствие, на фоне усиления содержательного многообразия образа жизни современного человека открываются почти бескрайние возможности нахождения социологических спецификаций денег. С теорией множественности денег социолог может подобно агенту спецслужб на территории своей страны проникать в любые прежде закрытые уголки социального пространства.

Так что же выходит — современный человек не может стать свободным от денег? И существует ли свобода там, где появляются денежные отношения? Ответы на эти вопросы напрашиваются уже давно. Отношения обмена с развитием денег, как писал еще Г. Зиммель, как раз-таки и дают человеку максимальную свободу. Конечно же, эта свобода достаточно относительна, и с развитием денежных отношений человек все так же зависим от общества и других людей. Но изменяется характер этой зависимости. Человек зависит от все большего количества людей в обществе со все более развивающимся разделением труда. Для удовлетворения своих потребностей он вынужден вступать во все большее число взаимодействий, но изменяется их качество. Благодаря деньгам эти взаимодействия теряют свой личностный характер, превращаясь в абстрактные символические отношения, в которых не имеют особого значения личности участвующих в них, важны лишь деньги и противостоящий им в обмене товар или услуга. Продавцу, в принципе, неважно, кто покупатель, важны деньги, которые покупатель может заплатить. Абстрактный, символический характер денежных отношений облегчает взаимодействие, позволяя человеку максимально просто устанавливать и прерывать взаимоотношения, освобождает его от необходимости личного в них участия, дает свободу выбора партнеров по взаимодействию. Большую свободу с развитием денежных отношений получает человек и в деятельности.

Денежные коммуникации оказываются в высокой степени доступными. Требования к личности, способной на такую коммуникацию, касаются минимальной культурной включенности и интеллектуальной развитости. Перед лицом денег уравниваются все остальные социальные качества человека, он становится свободен от иных социальных императивов, кроме денежного. Хорошо подметил Г. Зиммель, сказав в своей работе «Философия денег», что деньги — это родина безродных. Перед лицом боязни неудовлетворения собственных потребностей общество готово не обращать внимания на остальные социальные свойства людей, в частности на пол, возраст, этничность, профессию, Идеологию, вероисповедание, нравственность и пр. Люди идентифицируются по их финансовой состоятельности. Она становится показателем социальной состоятельности личности в целом. Благодаря денежным коммуникациям снижается социальное значение ближних связей и возрастает значение дальних социальных связей человека. Дальние коммуникации оказываются наиболее обезличенными, отчужденными и в итоге более открытыми для рациональности. Дальние коммуникации свободны от привычек и эмоциональных переживаний. В них нет устойчивых предшествующих социальных связей. Они гораздо больше подходят для денежной логики. Их не только легче установить, но проще порвать. Обязательства при разрыве денежной коммуникации не выходят за рамки договорных обязательств и имеют юридически формальный характер.

Несомненно, денежное, экономическое принуждение, как справедливо отмечает Г. Зиммель, может быть даже жестче иных видов принуждения. Но тем не менее труд наемного рабочего под воздействием денежных стимулов можно расценивать как большую свободу, нежели труд раба, феодального крестьяни­ на и даже в какой-то мере рабочего в плановой экономике. Г. Зиммель видит эту свободу в том, что нет силового, властного принуждения к труду, человек имеет определенную альтернативу выбора сферы и интенсивности труда. И даже в самом худшем случае, если человек вынужден трудиться на грани выживания, он имеет свободу хотя бы выбора работодателя. Кроме того, его трудовые отношения не являются личностной зависимостью, а включают в себя только исполнение трудовых функций. Власть работодателя распространяется лишь на трудовую функцию, предоставляемую в обмен за денежное вознаграждение, он не должен вмешиваться в «личную жизнь» своего работника, в нерабочее время человек предоставлен самому себе.

Таким образом, Г. Зиммель связывает освобождение человека с развитием денег и денежных отношений в обществе. Человек более свободен в деятельности, во взаимодействиях, имеет больше свободы следовать своим интересам, достигать личные цели. Но это не означает, что с развитием денежных отношений общество превращается в совокупность действующих беспорядочно (каждый в погоне за своими целями) индивидов.
Денежные отношения в то же время препятствуют возникновению хаоса в общественной жизни, так как организуют и направляют движения отдельных индивидов, создают механизм взаимного учета и согласования интересов. Всеобщее стремление к осуществлению собственных интересов, воплощающееся во всеобщее стремление к получению денег, имеет оборотную сторону. Чтобы получить деньги, необходимо предложить товар, услугу, отвечающие чьим-либо потребностям, интересам, пользую­щиеся спросом. Таким образом, все общество, с одной стороны, направлено на получение денег, выгоды, прибыли, но осуществление этого возможно только через более полное удовлетворение потребностей, всесторонний учет интересов потребителя, через рационализацию использования имеющихся ресурсов и повышение эффективности деятельности. Каждый свободен в выборе вида деятельности, в выборе меры и интенсивности труда, но общество через деньги, через механизм спроса-предложения стимулирует именно те виды деятельности, которые наиболее полезны, необходимы с его точки зрения, которые наиболее полно отвечают интересам конкретных потребителей.

Современные исследования денег продолжают традицию Г. Зиммеля, когда касаются соответствующего социального действия, или, другими словами, фокусируются на проблемах монетарного поведения. Легко догадаться, что, если иметь в виду широту проникновения денег в нашу с вами жизнь, монетарное поведение встречается почти повсеместно — не только на рынке или на работе, но даже в семье или на отдыхе. Деньги влияют на поведение политиков и спортсменов, ученых и врачей, мужчин и женщин, детей и стариков, приобретая в каждой из конкретных сфер свою неповторимую специфику. В силу этого тематика монетарного поведения видится почти безграничной для социологов. Отечественная литература дает массу примеров подобных исследований. Не менее изученной в наши дни стала еще более узкая тема финансового поведения, связанного с развитием новых рыночных институтов в России, на что также успели отреагировать отечественные ученые. Сегодня каждый хочет стать докой в деле использования денег. Причем соответствующее умение необходимо не только для того, чтобы их заполучить, но и чтобы их потратить.

Влияние денег на общество не всегда одинаково. Деньги существуют с древнейших времен, но указанные особенности «денежных обществ» наиболее ха­рактерны для обществ с капиталистической экономической системой, в которой денежные отношения получают максимальное распространение. С развитием капитализма все виды собственности вовлекаются в денежный обмен, превращаются в товар, капитализируются, поэтому деньги получают наиболее широкое развитие и, соответственно, влияние на общество. В той мере, в какой Россия становится капиталистической страной и проникается денежными отношениями, отечественные социологи все активнее включаются в изучение данной проблематики. Так, например, в отечественной экономической и социологической литературе постепенно появляются интересные печатные работы, представляются к защите диссертации и составляются учебные программы о деньгах.

Но как бы ни множилось число работ на тему денег, как бы ни казалась она исчерпанной, для многих так и остается манящим тайною вопрос: что же такое деньги? Но в таком случае социологи не останутся без предмета своих новых исследований. Неразгаданность тайны денег оказывается в условиях денежных отношений на руку тем, кто профессионально берется объяснять ее другим.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)