Религия и идеология
В истории человечества не существовало обществ, которые не имели бы религии, и этот факт подтверждает ту истину, что она не есть нечто случайное, преходящее, что она полностью отвечает природе человека, его органической потребности верить в какие-то надличностные силы.
Вера эта выполняет двойную функцию: на уровне рода она является скрепляющей, интегрирующей силой, способствующей его сохранению и нормальной жизнедеятельности. На уровне же индивидуальном она наполняет жизнь человека смыслом и дает ему надежду на бессмертие. Излишне, думаю, объяснять, что обе эти функции тесно взаимосвязаны и взаимодополняемы.
На ней, по сути дела, и держится вся его жизнь. Ее трудно выразить в каких-то рациональных суждениях и дать четкое определение: она либо есть, и тогда она ощущается в каждом проявлении жизни общества, либо ее нет. Но ее нельзя искусственно создать, придумать, смоделировать с помощью рационально-логических схем и внедрить, как внедряется какой-нибудь технический проект.
Как верно заметил Ортега-и-Гассет, верования «…не возникают внутри нашей жизни в некий определенный день и час, мы не доходим до них посредством размышления, они не приходят нам в голову — не являются они и плодом раздумий, теми отточенными логическими выкладками, которые мы называем суждениями. Наоборот… они уже заблаговременно действуют внутри нас, когда мы еще только принимаемся размышлять о чем- либо».
Другими словами, они как бы входят в наш архетип. Система верований как система базовых ценностей общества пронизывает всю духовную жизнь общества, проявляясь так или иначе во всех ее сторонах: в религии, нравственности, политике, экономике, искусстве, науке, придавая им то, что называют «национальной особенностью».
Однако эти базовые ценности или верования отнюдь не отражаются зеркально в различных сферах духовной жизни общества. Они, как продукты рациональной деятельности сознания человека, относительно независимы, и в этой своей независимости могут нередко противоречить базовым ценностям.
Иллюзия всемогущества разума покоится во многом на убеждении, что именно мы, люди, являемся творцами идей, находящих выражение в разного рода теориях и гипотезах. Мы начинаем верить в них, как в свои детища, сражаемся за них и даже умираем за них. Как таковые они образуют в своей совокупности некую вторую реальность, существующую наряду с первой реальностью — реальностью наших базовых ценностей.
Дело тут и в том, что родовые базовые ценности содержат в себе нечто непреходящее, вечное в пределах существования данного рода или общества. Идеи же, наоборот, преходящи, изменчивы, их существование относительно кратковременно.
Они всегда связаны с тем, что проблематично, что вызывает сомнения, выражает сию- минутные интересы и потребности людей. Образуя определенную совокупность духовных ценностей общества, они тем не менее вторичны по отношению к системе базовых ценностей. Но именно в этой системе мы и живем: мы — неотъемлемая ее часть, а потому и не замечаем ее, как не замечаем воздуха, которым дышим.
«Верования, — пишет тот же Ортега-и-Гассет, — это все те вещи, на которые мы полностью полагаемся, не задумываясь. И только потому, что мы пребываем в уверенности, что они существуют, что вещи таковы, какими мы их считаем, мы не задаемся на их счет никакими вопросами, — мы действуем автоматически, полагаясь на эти вещи».
