Политические права и свобода личности: психологические аспекты

Политическая свобода является видом (формой) социальной свободы личности, существующей в данном обществе. Политическая свобода личности определяется свободой общества в целом, а также политической свободой той социальной общности, представителем которой она выступает (группы, коллективы, организации) и складывается из ряда (совокупности) фактических социальных возможностей (свобод) в осуществлении народовластия, в управлении государственными и общественными делами.

Политическая свобода (свободы) составляет социальное содержание политических прав и свобод граждан, которые признаны государственной властью и закреплены в правовых нормах – в государстве в форме закона.

Политические права и свободы личности, составляя единство, характеризуют уровень политической свободы данного общества. Содержание, степень реальности политических прав и свобод личности зависят от экономического благополучия, политического режима, политической культуры, духовной жизни общества, других факторов и условий. Всякая свобода, а тем более политическая, имеет объективно существующие границы. Юридическая свобода личности в политической сфере не может быть шире самой социальной (фактической) политической свободы. В то же время, государство может суживать границы юридической свободы личности в политической сфере. Советская власть, как известно, в условиях диктатуры пролетариата открыто ограничивала политические права и свободы граждан, в частности, по Конституции РСФСР 1918 года (и первых конституций других союзных республик), предусматривала лишение избирательных прав ряда групп населения (бывших владельцев фабрик и заводов, духовенство, жандармов и т.д.). По отношению к гражданам государство несет важные обязательства способствовать удовлетворению их политических потребностей и интересов, развитию политической активности. Всякое отступление от этой закономерности государственной политики и практики ведет к деформации, извращению демократического характера права и государства.

В психологии уже произошло размежевание проблемы воли, понимаемой как произвольное управление поведением на основе сознательных решений, и проблемы собственно свободы, которая была надолго отодвинута на периферию психологии. Время от времени она поднималась в общетеоретическом контексте в виде противопоставления постулатов «жесткого детерминизма», предполагающего, что детерминация психических процессов и поведения носит всеобщий характер и не оставляет места для реальной свободы, и «мягкого детерминизма», имеющего в виду наличие среди детерминированных процессов некоторого пространства свободы. Один из примеров жесткого детерминизма являет собой точка зрения П.В.Симонова, который назвал свободу иллюзией, возникающей благодаря тому, что мы не осознаем полностью всех влияющих на нас детерминант. С точки зрения же внешнего наблюдателя, человек полностью детерминирован в своем выборе. Любопытно, что это мнение находится в противоречии с закономерностью, известной в психологии как «фундаментальная ошибка атрибуции»: люди склонны переоценивать влияние внешних факторов на поведение, находясь в позиции субъекта этого поведения, и недооценивать его, оценивая чужое поведение с позиции внешнего наблюдателя. Крайними вариантами жесткого детерминизма считаются психоанализ 3.Фрейда, рассматривающий человека как целиком обусловленного его прошлым, и необихевиоризм Б.Скиннера, утверждающий возможность и необходимость тотального контроля и управления всем человеческим поведением через специально организованную систему стимулов. Вместе с тем, даже по поводу фрейдизма есть и иные мнения. Так, при внимательном рассмотрении заметно, что психоанализу присуща направленность на утверждение свободы. Человек обретает ее благодаря тому, что создает смыслы, которыми руководствуется в своем поведении, выходя тем самым из сферы влияния природных закономерностей. Бихевиористская позиция также не обязательно предполагает жесткий детерминизм – именно в рамках необихевиоризма были сформулированы некоторые версии мягкого детерминизма, связывающие присущую человеку определенную степень свободы с независимостью от текущей ситуации или с целями, спроецированными в будущее. Эти аргументы, как и другие, объясняющие свободу через опору на личные мотивы и ценности, ограничиваются, однако, отдельными элементами свободы выбора в конкретной ситуации и не имеют отношения к свободе как базовой антропологической характеристике человека, тем более что развернувшиеся после Второй мировой войны исследования процессов выбора и принятия решения на разных уровнях развели проблематику выбора и собственно свободы. Выбор есть конкретный акт, который может быть зафиксирован внешним наблюдателем. Он локализован во времени; между двумя актами выбора может пролегать пространство, в котором никакие выборы не осуществляются, хотя в любой момент времени, когда присутствует рефлексия ситуации, возможен и выбор. Нет безальтернативных ситуаций; в то же время необходимым условием построения изначально неочевидных альтернатив является работа по рефлексивному осознанию ситуации. Там, где рефлексия не включена, выбора действительно может не быть. Выбор – сложно организованная деятельность, осуществляемая на разных уровнях сложности и неопределенности ситуации. Свобода, напротив, феноменологически представляет собой некоторое базовое состояние, относящееся более к возможности, чем к акту ее осуществления, конкретному событию. Если я испытал свободу, то тем самым уже обрел ее. «Свобода производит… свободу». Если сущностью свободы выступает контроль над своей активностью во всех точках ее траектории, то она есть как в точках выбора, так и в промежутках между ними, причем сам выбор осуществляется либо свободно (если он может быть изменен), либо нет (если он жестко определен). «Синоним свободы – это жизнь… Живое ведь отличается от мертвого тем, что живое всегда может быть иным». Свобода и личностный выбор, таким образом, не одно и то же, хотя они тесно взаимосвязаны и подкрепляют друг друга. Свобода кумулятивна – выбор, включающий в себя элементы свободы, расширяет возможность свободы.

Понятия «свобода» и «самодетерминация» очень близки. Понятие свободы описывает феноменологически переживаемый контроль над своим поведением, используется для глобальной антропологической характеристики человека и его поведения. Понятие самодетерминации используется как объяснительное на собственно психологическом уровне рассмотрения механизмов свободы. При этом следует различать самодетерминацию, с одной стороны, и саморегуляцию или самоконтроль – с другой. В последнем случае регуляторами могут выступать интроецированные нормы, конвенции, мнения и ценности авторитетных других, социальные или групповые мифы и т.п.

• контролируя свое поведение, субъект не выступает его автором, как при подлинной самодетерминации. И это как раз то, что вполне касается психологии политической: осуществление выбора, проблемы лидерства, участие в команде и пр.

Из двух аспектов свободы – внешнего (отсутствие внешних ограничений, «свобода от») и внутреннего (психологическая позиция, «свобода для»)

• оставим второе. Можно использовать уточняющие определения: психологическая свобода, внутренняя свобода.

Э.Фромм считает позитивную свободу, «свободу для», главным условием роста и развития человека, связывая ее со спонтанностью, целостностью, креативностью и биофилией – стремлением к утверждению жизни в противовес смерти. Вместе с тем свобода амбивалентна. Она одновременно и дар, и бремя; человек волен принять ее или отказаться от нее. Человек сам решает вопрос о степени своей свободы, делая собственный выбор: либо действовать свободно, т.е. на основе рациональных соображений, либо отказаться от свободы. Многие предпочитают бежать от свободы, выбрав тем самым путь наименьшего сопротивления. Разумеется, все решается не каким-то одним актом выбора, а определяется постепенно складывающейся целостной структурой характера, в которую отдельные выборы вносят свой вклад. В результате одни люди вырастают свободными, а другие нет. В этих идеях Фромма заложена двоякая трактовка понятия свободы. Первое значение свободы – это изначальная свобода выбора, свобода решать, принять свободу во втором значении или отказаться от нее. Свобода во втором значении – это структура характера, выражающаяся в способности действовать на основе разума. Иными словами, чтобы выбрать свободу, человек уже должен обладать исходной свободой и способностью сделать этот выбор разумным образом. Здесь есть некоторый парадокс. Фромм, однако, подчеркивает, что свобода – это не черта или диспозиция, а акт самоосвобождения в процессе принятия решения. Это динамичное, текущее состояние. Объем доступной человеку свободы постоянно меняется. Результат выбора больше всего зависит, конечно, от силы конфликтующих тенденций. Но они различаются не только по силе, но и по степени осознанности. Как правило, позитивные, творческие тенденции хорошо осознаны, а темные, деструктивные – плохо. По мнению Фромма, ясное осознание всех аспектов ситуации выбора помогает сделать выбор оптимальным. Он выделяет шесть основных аспектов, требующих осознания:

• что хорошо, а что плохо;
• способ действия в данной ситуации, ведущий к поставленной цели;
• собственные неосознанные желания;
• реальные возможности, заключенные в ситуации;
• последствия каждого из возможных решений;
• недостаточность осознания, необходимо также желание действовать вопреки ожидаемым негативным последствиям. Таким образом, свобода выступает как действие, вытекающее из осознания альтернатив и их последствий, различения реальных и иллюзорных альтернатив.

Основной тезис учения о свободе воли В.Франкла гласит: человек свободен найти и реализовать смысл своей жизни, даже если его свобода заметно ограничена объективными причинами. Франкл признает очевидную детерминированность человеческого поведения, отрицая его пандетерминированность. Человек не свободен от внешних и внутренних обстоятельств, однако они не обусловливают его полностью. Согласно Франклу, свобода сосуществует с необходимостью, причем они локализованы в разных измерениях человеческого бытия. Франкл говорит о свободе человека по отношению к влечениям, наследственности и внешней среде. Наследственность, влечения и внешние условия оказывают существенное влияние на поведение, однако человек свободен занять определенную позицию по отношению к ним. Свобода к влечениям проявляется в возможности сказать им «нет». Даже когда человек действует под влиянием непосредственной потребности, он может позволить ей определять свое поведение, принять его или отвергнуть. Свобода к наследственности выражается в отношении к ней как к материалу – тому, что дано нам в нас же. Свобода к внешним обстоятельствам тоже существует, хоть она конечна и не беспредельна, она выражается в возможности занять по отношению к ним ту или иную позицию. Тем самым влияние на нас внешних обстоятельств опосредуется позицией человека по отношению к ним. Все эти детерминанты локализованы в биологическом и психологическом измерениях человека, а свобода – в высшем, поэтическом или духовном измерении. Человек свободен благодаря тому, что его поведение определяется, прежде всего, ценностями и смыслами, локализованными в этом измерении. Свобода вытекает из фундаментальных антропологических способностей человека к самодистанцированию (принятию позиции по отношению к самому себе) и самотрансценденции (выходу за пределы себя как данности, преодолению себя). Поэтому человек свободен даже по отношению к самому себе, свободен подняться над собой, выйти за свои пределы.

Наше сознание, пишет ведущий теоретик экзистенциальной психологии Р. Мэй, находится в состоянии постоянных колебаний между двумя полюсами: активного субъекта и пассивного объекта. Это создает потенциальную возможность выбора. Свобода заключается не в способности быть все время чистым субъектом, а в способности выбирать либо один, либо другой вид существования, переживать себя либо в одном, либо в другом качестве и диалектически двигаться от одного к другому. Пространство свободы – это дистанция между состояниями субъекта и объекта, это некоторая пустота, которую нужно заполнить. Мэй отличает свободу от политического бунта, который хоть и представляет собой «нормальное внутреннее движение в направлении к свободе», однако структурирован той внешней структурой, против которой он осуществляется, и тем самым от нее всецело зависит. Свобода – это не попустительство, отсутствие плана и цели. Это не жесткая определенная доктрина, ее нельзя сформулировать в виде конкретных установлении, это нечто живое, изменяющееся.

В наиболее общем виде свобода – это способность человека управлять своим развитием, тесно связанная с самосознанием, гибкостью, открытостью, готовностью к изменениям. Благодаря самосознанию мы можем прервать цепь стимулов и реакций, создать в ней паузу, в которой мы можем осуществить сознательный выбор нашей реакции. Создавая эту паузу, человек каким-то образом бросает свое решение на чашу весов, опосредует им связь между стимулом и реакцией и тем самым решает, какова будет реакция. Чем менее развито самосознание человека, тем более несвободным он является – тем в большей степени его жизнью управляют различные вытесненные содержания, условные связи, образовавшиеся в детстве, которые он не держит в памяти, но которые сохраняются в бессознательном и управляют его поведением. По мере развития самосознания, соответственно увеличивается диапазон выбора человека и его свобода.

По мнению автора социально-когнитивной теории личности и регуляции поведения А.Бандуры, нет более существенного механизма субъективности, чем убеждения в собственной эффективности. «Воспринимаемая само-эффективность (self-efficacy) – это убеждение в собственных способностях организовать и осуществить действия, требующиеся для того, чтобы произвести данные результаты». Если люди не убеждены, что своими действиями они могут произвести желаемые эффекты, у них мало решимости действовать. Основой человеческой свободы, согласно Бандуре, является воздействие на себя, которое возможно благодаря двойственной природе Я – одновременно как субъекта и объекта, – и причинно влияет на поведение так же, как и внешние его причины. «Люди оказывают некоторое влияние на то, что они делают, через альтернативы, которые они принимают в расчет, через прогнозирование и оценку представляемых ими исходов, включая их собственные самооценочные реакции, и через оценку ими своих способностей выполнить то, что они намечают». Одним из основных проявлений субъектной детерминации является способность людей действовать не так, как это диктуют силы внешнего окружения, а в ситуациях принуждения – сопротивляться ему. Именно благодаря способности воздействия на самих себя люди являются в какой-то мере архитекторами собственной судьбы. Общая формула Бандуры сводится к тому, что «…человеческое поведение детерминировано, но детерминировано отчасти самим индивидом, а не только лишь средовыми факторами».

В отечественной психологии за последнее десятилетие также появились оригинальные работы, в которых отдается должное проблематике свободы и самодетерминации личности. В рефлексивно-деятельностном анализе свобода характеризуется через самоопределение человека по отношению к границам своих виртуальных возможностей на основе рефлексии этих границ. Выделяются три аспекта свободы: чувственный (субъективное переживание свободы), рациональный (рефлексия границ возможностей) и действенный (способность реально изменять границы виртуальных возможностей). Свобода здесь связана с возрастными этапами развития, в частности, зависит от формирования интеллекта.

В многоуровневой модели личностной саморегуляции Д.А.Леонтьева свобода рассматривается как форма активности, характеризующаяся тремя признаками: осознанностью, опосредованностью ценностным «для чего» и управляемостью в любой точке. Соответственно, дефицит свободы может быть связан с непониманием воздействующих на субъекта сил, с отсутствием четких ценностных ориентиров и с нерешительностью, неспособностью вмешиваться в ход собственной жизни. Свобода формируется в онтогенезе в процессе обретения личностью внутреннего права на активность и ценностных ориентиров. Психологически неблагоприятные условия развития личности в онтогенезе, связанные с нестабильным самоотношением и отсутствием права на собственную активность, напротив, приводят к переживанию жизни как всецело обусловленной внешними требованиями, ожиданиями и обстоятельствами. Степень развития индивидуальной свободы проявляется в основаниях личностных выборов.

Г.А.Балл определяет свободу в первом приближении через условия, способствующие «…гармоническому развертыванию и проявлению разносторонних способностей личности».

А вот достаточно простая и легкочитаемая таблица отношения известных идейно-политических направлений к решению проблем свободы и равенства:

Факторами политической свободы можно считать условия и обстоятельства, влияющие на реализацию свободы. В своей правовой части они часто выступают юридическими гарантиями свободы. Не являясь составными элементами свободы, данные факторы, тем не менее, существенно влияют на объем, глубину и устойчивость политической свободы. В конституционном смысле они выступают как гарантии свободы, с помощью которых обеспечивается ее реализация и регулируется ее объем. Одним из важных органических факторов свободы является ее психологическая привлекательность. Опыт коммунизма и фашизма ХХ в. показал, что безопасность индивида, когда он всецело доверяет свою судьбу государству, не увеличивается, а уменьшается. Опустошительные войны государственных машин, банкротство социалистических государств-собственников стали весомыми аргументами в пользу позитивного психологического восприятия свободы.

Психологическая привлекательность свободы неотразима, прежде всего, потому, что разум не может предвидеть собственный прогресс. Говорить же о прогрессе в условиях несвободы интеллектуально нечестно. Подобно тому, как возможность лжи превращает следование правде в свободно избранное поведение, возможность безнравственного поведения превращает нравственный выбор в сознательный акт. В обоих этих случаях, однако, важна свобода, без которой невозможна индивидуальность. С другой стороны, в индивидуальном качестве у Ю.Лотмана может выступать и группа, если она обладает реальной свободой выбора каких-либо поведенческих вариантов. Особенно заметна привлекательность свободы в ответственные политические моменты. Именно поэтому исторические мгновения, когда свободное действие играет решающую роль, мы называем эпохальными, а его субъектов всемирно-историческими индивидами. Всюду требуется человеческая свобода!

А теперь несколько важных, на наш взгляд, положений:

• фактором свободы является ее спонтанность, непредсказуемость. Свободу нельзя запрограммировать, определив ее будущую меру в каком-либо фиксированном виде. И хотя в реальной жизни мы сталкиваемся с балансом свободы и ее ограничений, этот баланс всегда остается подвижным;
• установить полезную конституционную меру свободы невозможно;
• никто не бывает полностью свободен, равно как и полностью порабощен;
• принцип равной свободы представляет собой образцовый стандарт конституционных соглашений. Он включает в себя фундаментальные свободы личности, свободу мысли и совести в состоянии обеспеченной защиты;
• психологически человек ближе к свободе, чем к порядку;
• индивид стремится защищать свободу даже вопреки воле большинства. Именно поэтому политическая борьба так часто актуализируется между индивидуальными культурными запросами и коллективными требованиями масс;
• люди отличаются от животных еще и тем, что способны соблюдать двусмысленные запреты. Соблюдая принятые запреты, они одновременно испытывают потребность их нарушать;
• сознательное нарушение запретов требует от человека мужества и решительности, и если они у него есть, можно считать, что человек состоялся;
• возможность злоупотребления свободой является ее важным человеческим фактором. Вера человека в свободу предполагает известное право на ошибку. Если, например, человек предпочитает жить лишь удовольствиями, никто не вправе ему помешать – всегда существует возможность, что этот человек прав, а мы ошибаемся;
• хотя бескомпромиссная защита свободы обычно как-то подталкивает общество к хаосу рынка и непредсказуемым последствиям демократии, не следует забывать, что в лучших конституционных образцах мира защита свободы не останавливается не только перед возможностью актов гражданского неповиновения, но и перед демократическим восстанием;
• вопрос о допустимых ограничениях свободы сложен. В стратегическом смысле, единственно приемлемым юридическим ответом на такую проблему может быть лишь закрепление конкуренции правовых норм, специально созданных как для поддержания приоритета свободы, так и для обеспечения минимально необходимых социальных уровней стабильности и порядка.

Ж.-Ж.Руссо главным фактором свободы считал равенство всех людей перед законом. Как он писал, если в любом политическом устройстве обнаружится хотя бы один индивид, не подчиненный закону, то все остальные, рано или поздно, неизбежно окажутся в его власти.

В свою очередь, В.фон Гумбольдт высшую степень свободы связывал с высшей степенью образованности и одаренности индивидов, требованием «…уменьшения потребности действовать в составе однородных, связанных масс».

Поскольку свободу нельзя завоевать раз и навсегда, люди обязаны постоянно бороться за свободу.

Главным в современный период является обеспечение реализации как политических прав и свобод человека на уровне международных признанных стандартов, так и психологической свободы личности. Отсюда и необходимо:

• привести действующее законодательство в соответствие с нормами международно-правовых документов о политической свободе и политических правах граждан;
• обеспечить материально-фактическую возможность реализации всех юридически провозглашенных политических прав и свобод граждан;
• создать действенные юридические механизмы и процедуры наиболее полного осуществления политических прав и свобод граждан надежной и эффективной защиты в случаях их нарушения.

Поскольку механизм осуществления личной психологической свободы достаточно сложен, но вполне коррелируется с вышеназванными факторами политической свободы, то, в контексте намеченных путей обеспечения реализации политических прав и свобод особого внимания заслуживает проблема политических свобод граждан.

Чем же свободное поведение в рамках политической свободы отличается от такого же свободного поведения в рамках политического права? Есть ли особенности в порядке осуществления политических свобод? Какова роль государственных органов в обеспечении реализации политических свобод граждан? Эти, как и другие, вопросы долгое время оставались нераскрытыми. При авторитарно-бюрократическом режиме в этом и не было особой необходимости. А речь идет о таких свободах, как свобода политических, религиозных и иных убеждений, свобода совести, свобода слова и печати, митингов и собраний, уличных шествий и демонстраций, свобода объединений. Исходной в данном перечне свобод является такое психологическое понятие как свобода убеждений, которая выражается и обеспечивается всеми другими юридически гарантированными политическими свободами (свободы совести, религий, слова, печати, митингов, демонстраций, объединений и др.) и принципами функционирования, демократии (народовластие, гласность, выражение и учет общественного мнения и др.). Свободу убеждений нельзя свести лишь к плюрализму мнений. Она означает и свободу действий, и плюрализм организаций. Не может быть каких-либо ограничений идеологического порядка в высказываниях, мнениях и суждениях через печать и другие средства массовой информации, в том числе, по вопросам оценки существующего общественно-политического строя, в проведении в этих целях митингов, собраний, шествий, демонстраций, в сборе подписей, в пикетировании и т.д. Такая свобода убеждений невозможна в условиях полного огосударствления общества. В целях осуществления реальной свободы убеждений необходимы разгосударствление общественно-политической жизни, развитие разнообразных видов печати и других средств массовой информации, школы, вузов, других учебных заведений, культурных учреждении, а также серьезная деидеологизация в государственных учреждениях образования, науки и культуры.

Все виды прав и свобод составляют единый комплекс. Они неразрывно и глубоко связаны между собой в их реализации. Вместе с политическими обязанностями они составляют политико-правовой и одновременно особый психологический статус – подсистему общего конституционного статуса гражданина.

Что же должно измениться?

• вероятно, должна произойти коренная ломка образования. Обучающийся должен овладеть всем содержанием современной политологии, юриспруденции, психологии;
• трудно говорить о свободе убеждений в условиях так называемого полного отделения церкви от государства и школы, что практически и было в нашей стране. Любая церковь должна иметь возможность разъяснять и распространять свое вероучение всеми доступными для современной цивилизации средствами, учить желающих (и не только в индивидуальном, частном порядке) и т.д. При таких условиях, естественно, возникает конкуренция мировоззрений, идей, убеждений. Смысл свободы убеждений в том и состоит, что человек сам, по своей воле, свободно формирует свое мировоззрение, взгляды, избирает свою линию поведения в соответствии со своим личным внутренним убеждением. И такая свобода выбора принудительно не навязывается, прямо или косвенно не наказывается (когда, например, назначение на должность связывается с политическими и иными убеждениями);
• конституционные свободы должны иметь адекватную их природе и содержанию процессуальную форму (порядок) реализации. В данном случае речь идет о свободах (в отличие от прав граждан), которые не приемлют какого-либо предварительного разрешения со стороны должностных лиц государства. В этом и состоит главная психологическая особенность свободы гражданина как его права на свободу, на поведение по своему свободному усмотрению, а не по усмотрению (команды) должностного лица.