Первый позитивизм

В тот же исторический период, когда Маркс, Кьеркегор и Фейербах сводили счеты с абстрактной философской системой Гегеля, рассуждая о земном содержании категорий «субъект», «объект», «сущность» и «действительность», синхронно с развитием промышленного производства развивалось и естествознание, поставившее себя на службу этому производству.

Во времена Маркса было уже тривиально рассматривать технику как «овеществленную силу науки».

Соответственно, преобразования в социальной жизни все в большей мере ставили политику и право на службу реальным — теперь уже в первую очередь экономическим — интересам новообразованных и преобразованных социальных групп, получивших название «классов», «сословий» и «социальных слоев».

Понятие «интереса» становится центральным не только в экономической науке (которая быстро превращается в политэкономию) и правоведении, но и в философии (вспомним Шопенгауэра и Кьеркегора).

На смену феодальному государству в Европе практически повсеместно пришло государство буржуазное — то сравнительно мирно, «по-английски», то под аккомпанемент ружейных выстрелов, «по-французски».

Здесь, после сравнительно недолгого правления реставрированных Бурбонов (которые, по словам современников, «ничего не забыли и ничему не научились»), к власти очень скоро пришли банкиры, в лице Луи Бонапарта, «маленького племянника великого дяди»; везде буквально вышли на поверхность социальные интересы, и Маркс в своих филиппиках по поводу господства «буржуазного чистогана» и торговли водкой и шерстью, практикуемых высокородными британскими дворянами, просто констатировал факт: государство, становясь «правовым», вместе с тем и на самом деле превращалось в средство регулирования социальных (в основе своей экономических) конфликтов и защитника классовых (опять же экономических в их основе) интересов.

Поэтому рассуждения о правосознании как инобытии мирового или народного духа, и о государстве как осуществлении этого духа в образованном обществе пользовались все меньшим кредитом. А уж представление о государе как «помазаннике Божием» стало выглядеть совершеннейшим архаизмом.

Не случайно этот последний термин был изобретен в ту же эпоху, когда рождался научный исторический материализм К. Маркса, и чуть ли не общепринятым стало представление, что европейскому человеку следует либо отряхнуть со своих ног философию, эту «пыль пройденных дорог», либо так ее изменить, чтобы она годилась для обслуживания полезных, практических, позитивных наук; либо, наконец, тоже превратить философию в науку (например, в науку о познавательном процессе — теорию познания или методологию).

Соответственно тому как позитивные науки — в отличие от прежнего спекулятивного знания — должны опираться на факты наблюдения и эксперименты (в том числе и науки социальные — они ведь тоже должны опираться на факты или свидетельства о фактах), «полезная» философия, видимо, должна заняться изучением реального знания и реального процесса познания, как они осуществляются в добропорядочных «опытных» науках.

Именно такой была общая установка позитивизма — философского направления, начало которому было положено французом О. Контом (1798—1857) и его английским последователем и другом Дж.Ст. Миллем (1806—1873).