Иметь, делать и быть как базовые категории человеческой реальности

Четвертая, заключительная, часть представления Сартром феноменологической онтологии носит название «Иметь, делать и быть».

Он считает владение, деяние и бытие «кардинальными категориями человеческой реальности», и в этом с ним солидарно большинство философов XX
века.

В самом деле, задает риторический вопрос Сартр, разве знание не является всего-навсего вариацией владения («обладать знаниями», «владеть информацией», «знать, как это сделать» и т.п.)?

И разве владение собственностью не является для многих (если не большинства) моралистов Запада непременным условием подлинного человеческого бытия, гарантией свободы и пр.?

Что касается деяния, то и здесь дело обстоит аналогичным образом: синхронно с антисубстанциалистскими тенденциями в физике, когда «сила» стала центральным понятием этой науки, даже этические учения, начиная с кантовского, придают высшую ценность в человеческом бытии деянию.

Это, видимо, значит, что «для-себя-бытие» — это такое бытие, которое определяет себя
действиями.

Из этих весьма общих посылок следует в качестве вывода тезис, который многократно повторяется в сочинениях Сартра: в основании человеческого бытия лежит свобода.

Ведь свобода — обязательное условие любого подлинно человеческого действия, если назначение действия — преобразование «фигуры» мира, когда нужно использовать нечто в качестве средства для достижения иного состояния мира, которое предпослано действию как цель.

Это значит, что всякое подлинно человеческое действие интенционально, что оно связано с проектом. Конечно, человек не всегда предвидит все последствия своих действий.

Например, римский император Константин, основав Византию, ни сном ни духом не помышлял о том, чтобы сделать Константинополь центром христианской культуры, развитие которой в конечном счете приведет не только к ослаблению Рима, но и к расколу христианства на «западное» и «восточное»; он всего-навсего думал о создании новой императорской резиденции на Востоке.

Более того, возможны такие ситуации, когда цель не достигнута (или вообще недостижима) — тогда говорят об ошибочных действиях. Однако в таком случае можно сказать так: в результате действия возникает небытие того, что замышлялось в качестве цели.

Почему так происходит? Причин может быть сколько угодно, но в конечном счете все можно свести к тому смыслу, который выражает старая французская пословица: «Даже самая красивая девушка в мире не может дать больше того, что она
имеет».

С другой стороны, даже самая глубокая нищета, самое подлое состояние в обществе не становятся основанием человеческой активности по его преобразованию, пока не сознается некое другое, возможное или желательное, положение вещей.

В результате наличное состояние, которое было привычным, предстает в другом свете и становится невыносимым.

Невыносимым может стать и такое положение дел, которое вызвано изменением к худшему: можно представить, что бы сделали американцы со своим правительством, если бы их средний заработок упал до современного уровня зарплаты нашего академика…

Но подобные перемены ситуации не ведут к человеческому действию, если нет осознанной цели, идеи, позитивной программы; «бессмысленный и беспощадный» русский бунт — это именно стихийный протест, а не совокупное действие свободных людей.

Условие свободного действия, по Сартру, «двойная неантизация»: нужно, с одной стороны, чтобы «идеальное положение вещей» было положено как «чистое ничто» в настоящем времени; с другой — чтобы актуальная ситуация предстала как «ничто» по отношению к такому положению вещей.

Говоря проще, человек должен вообразить, т.е. сконструировать в своем сознании, такую ситуацию, относительно которой он сказал бы себе: «вот что такое счастье!»; только после этого он сознает, что в его реальной ситуации он несчастен.

В этом экзистенциальный смысл утверждения Гегеля, что «дух негативен», фундаментального тезиса всей его концепции саморазвития.

Человеческое действие — это свободное действие; само человеческое бытие, будучи индивидуальным, уникальным существованием, пишет Сартр, «темпорализуется как свобода».

Свобода же — не что иное, как перманентная неантизация самого себя, осознание мной тех мотивов, которые вызывают мои действия»; следовательно, это трансценденция, постоянный выход за пределы себя самого (ведь мотивов я не выдумываю, я их только осознаю).

Это значит, что у свободы нет никаких пределов, может быть, за одним исключением: свободы перестать быть свободным.

Человек, правда, может маскировать собственную свободу от самого себя; детерминистское мировоззрение по существу есть неосознанное оправдание такой маскировки — тогда мотивы человеческого действия отождествляются с причинами, а действие со следствием; нечто аналогичное происходит и тогда, когда поступки объясняются «судьбой», «Божественным промыслом», «самой природой» человека или общества.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)