Идеи позднего Витгенштейна

Опубликовав «Трактат», Витгенштейн полагал, что в нем даны окончательные решения всех философских вопросов. Метафизические суждения были объявлены бессмысленными, и судьба
философии решена раз и навсегда.

Поэтому Витгенштейн бросил занятия философией и в 1920—1926 гг. работал директором средней школы, потом помощником садовника в одном монастыре.

Все же с философией он не порывал полностью, встречался с М. Шликом и был в курсе дискуссий, происходивших в Венском кружке.

В 1928 г. у него вновь возник интерес к философии, который привел его в Кембридж, где он и остался до конца жизни.

Хотя после опубликования «Трактата» Витгенштейн мало обращался к его идеям, он знал о тех трудностях, с которыми столкнулись логические позитивисты, воспринявшие многие из этих идей.

Постепенно он стал приходить к выводу об ошибочности важнейших фундаментальных положений «Трактата», и наконец, отрекся от них.

Процесс формирования новых взглядов Витгенштейна был сложным и длительным. Об этом свидетельствуют многочисленные рукописи и заметки, в частности, «Философские заметки», «Заметки об основаниях математики», «О достоверности» и ряд других рукописей.

Наиболее законченное произведение, в котором в значительной части изложены взгляды позднего Витгенштейна, представляющие собой радикальное изменение прежних представлений, — это «Философские исследования».

Правда, можно сказать, что основная позиция Витгенштейна все-таки осталась прежней. Имеется в виду его позитивизм в той специфической форме, которая была придана ему в «Трактате», где философия рассматривалась как деятельность, направленная на анализ языка, а философские проблемы как проблемы языковые.

Но в этих рамках взгляды Витгенштейна все же изменились весьма радикально. Прежде всего он отказался от концепции логического атомизма.

В самом деле, логический атомизм предполагал, во-первых, своеобразную структуру мира, и во-вторых, наличие идеального языка, структура которого в точности изображала бы структуру мира.

Согласно такой установке, мир должен был представлять собой совокупность абсолютно простых объектов и атомарных фактов, состоящих из этих простых объектов.

Что касается языка, то каждое слово в предложении должно было соответствовать некоторой неделимой единице в мире, а атомарные факты должны были с абсолютной точностью отображаться в элементарных предложениях.

Но элементарные предложения оказалось невозможно найти точно также, как и абсолютно простые объекты в самой действительности.

Логический атомизм исходил из того, что предложения идеального языка должны с абсолютной точностью изображать действительность, а слова обозначать соответствующие объекты.

Поэтому значением предложения считалось то, что оно изображает, т.е. какое-то положение дел, а значением слова должен был быть обозначаемый объект.

Но когда Витгенштейн, вслед за Расселом, принял концепцию идеального языка, он не имел в виду конструировать искусственный язык, который находился как бы по ту сторону обычного разговорного языка.

Скорее, он хотел вскрыть наиболее глубокую структуру действительного языка, представить ее в абстрактном и чистом виде и тем самым объяснить, каким образом наш обычный язык может быть в какой-то степени пригодным для познания мира.

Идеальный язык — это не другой язык, наряду с обычным, но скорее идеальная модель его. Более глубокое изучение вопроса заставило Витгенштейна вообще отказаться от понятия идеального языка.

Согласно его первоначальному взгляду, слова должны были обозначать объекты, а предложения, составленные из слов, описывать или изображать факты или положение дел. Но оказалось, что далеко не все слова обозначают какие-то объекты, и тем более, не все предложения описывают факты.

Существуют вопросительные предложения, приказы, условные предложения и т.д., которые выполняют самые различные функции. Оказалось, что отдельное слово вовсе не обязательно должно обозначать один и тот же объект, что оно может иметь много значений, определяемых контекстом.

Конечно, все это достаточно хорошо известные вещи, но Витгенштейн увидел в них философский смысл лишь после того, как освободился от чар логического атомизма.

Тогда ему стало ясно, что представление об идеальном языке, как он мыслился в логическом атомизме, не только упрощает, но и настолько извращает природу и функцию действительного языка, что не может служить даже его абстрактной моделью.

Сама идея идеального языка была им отброшена. Вместе с нею было снято и требование сводить значение слова к объекту. Теперь Витгенштейн предлагал отказаться от попыток сконструировать идеальный язык и заняться анализом обычного языка.

Это изменение привело не только к новому определению значения слов и выражений (высказываний), но и к новому пониманию задач философии. Как же теперь понимается Витгенштейном значение?

Главный пункт его новой теории значения состоит в том, что значение слова — это не какой-либо объект, который слово обозначает или представляет.

Конечно, некоторые слова действительно представляют объекты, например, имена собственные. Но это частный случай, и способность представлять или обозначать объекты не может быть приписана всем словам.

Да и в этом частном случае значение слова не его объект непосредственно, но конвенционально или стихийно сообща установленная способность обозначать определенные объекты.

Но если значение — это не объект, то что же это такое? Здесь Витгенштейн рекомендует рассмотреть вопрос о значении, каким он встает вне всякой философии.

Если раньше философия для него представляла собой достаточно специфическую деятельность, и ее проблемы были или могли быть не связаны с жизнью, то сейчас Витгенштейн обращается к самой человеческой жизни и к языку, которым люди пользуются независимо от какой-либо философии.

Кстати, это обращение, эта перемена точки зрения в аналогичном направлении произошла
намного раньше — с Э. Гуссерлем.

Вопрос «Что такое значение?» типично философский. Но, полагает Витгенштейн, он может быть задан и независимо от всякой философии.

Когда ребенок учится говорить, когда человек изучает иностранный язык, им обязательно приходится объяснять значение каждого слова, и они должны понимать эти значения, чтобы уметь говорить на данном языке.

Сказать, что человек знает значение слова — это все равно, что сказать, что он умеет пользоваться этим словом, что ему известны общепринятые правила его употребления, т.е., что он знает, когда, в каких случаях, для какой цели это слово употребляется.

Отсюда следует, что говорить о значении слова (или выражения), значит говорить о способе его употребления в языке. Значение слова есть его употребление в языке — вот основной тезис новой теории значения Витгенштейна.

Возьмем, например, слово «ходить». Каких только употреблений мы не даем этому слову: «я хожу в университет», «автобусы ходят редко», «часы ходят точно», «ходят слухи о постройке нового здания», «ходите с козыря» и т.д. и т.п.