Злоупотребление доверием

Злоупотребление доверием, второй способ мошенничества, близко обману и часто связано с ним. Видимо, поэтому в науке существует мнение, согласно которому злоупотребление доверием практически не имеет самостоятельного значения в мошенничестве; это одна из разновидностей обмана, не так уж часто встречающаяся. А.В. Бриллиантов и И.А. Клепицкий вообще категорически заявляют: “Злоупотребление доверием нельзя рассматривать в качестве самостоятельного способа хищения при мошенничестве… Отсутствие обмана исключает ответственность за мошенничество”. Г.Н. Борзенков пишет: “Представление о том, что возможно мошенничество без обмана, – это сомнительное завоевание советского уголовного права первых лет его существования”.

С.А. Елисеев полагает, что злоупотребление доверием полностью совпадает с присвоением и поэтому в мошенничестве от него нужно отказаться. Последнее должно быть определено только посредством обмана.

Думаю, однако, что выделение злоупотребления доверием в качестве самостоятельного способа мошенничества абсолютно верно. В любом мошенничестве всегда присутствуют элементы и обмана, и злоупотребления доверием. “Без использования чужого доверия, злоупотребления им, – отмечает А.Г. Безверхов, – мошенничество является трудноосуществимым”. Но, как правило, что-то одно становится причиной передачи потерпевшим виновному имущества. Иногда, и часто, это действительно обман; но вполне возможно, что в качестве такой первопричины выступает именно злоупотребление доверием. Так, если лицо продает другому лицу медное кольцо, выдавая его за золотое, то причиной получения денег за это кольцо служит обман – заверение виновного в определенном качестве кольца, хотя, конечно, и некоторые элементы злоупотребления доверием здесь тоже имеют место. Напротив, при получении лицом кредита в банке с тем, чтобы присвоить его, причиной передачи этому лицу имущества в виде кредитных денег служат доверительные отношения, возникшие между банком и виновным и основанные на каких-либо объективных обстоятельствах (наличии залогового имущества, собственной недвижимости и т.п.). Хотя, очевидно, и в этой ситуации имеют место элементы обмана.

Интересной и, думаю, заслуживающей внимания представляется позиция по этому вопросу В.В. Векленко, отмечающего, что одновременное использование законодателем двух способов мошенничества – обмана и злоупотребления доверием – способствует большей дифференциации ответственности. Кроме того, “при злоупотреблении доверием значительно выше роль волеизъявления потерпевшего в отношении передачи имущества, всегда известен виновный, отсюда менее опасно его поведение”.

Есть и другие точки зрения. С.М. Кочои считает, что злоупотребление доверием должно быть выделено из мошенничества в самостоятельную норму посягательств на собственность. Об этом же пишет и А.Г. Безверхов, предлагая следующее понятие злоупотребления доверием как самостоятельного имущественного преступления: “использование лицом своих полномочий по управлению и распоряжению чужим имуществом, заключению сделок или совершению иных юридически значимых действий вопреки законным интересам доверителя, если это деяние совершено в значительном размере”. В качестве одного из квалифицирующих признаков автор называет злоупотребление доверием, совершенное лицом с использованием своего служебного положения. С такими предложениями соглашается и Г.Н. Борзенков.

Представляется, однако, что в силу указанных выше обстоятельств, свидетельствующих о взаимном дополнении обмана и злоупотребления доверием в каждом конкретном случае, практической надобности в новой норме нет. Это привело бы во многих ситуациях к необходимости дублирования ответственности, ее удвоения путем одновременного применения двух (и даже более!) норм. На мой взгляд, введение в УК РФ воспроизведенной выше нормы создаст новые трудности по реализации на практике уголовно-правового запрета. Сразу же встанет вопрос об отграничении злоупотребления доверием с мошенничеством и присвоением и растратой от должностных и служебных преступлений, прежде всего со злоупотреблениями по должности или службе (ст. 201, 285 УК РФ). А.Г. Безверхов этого не мог не заметить, отмечая, что нормы о злоупотреблении доверием тесно примыкают к нормам о присвоении и растрате. Правда, далее автор пытается провести их разграничение “по всем объективным и субъективным элементам”, однако по всем без исключения элементам вынужден констатировать взаимное пересечение злоупотребления доверием и присвоения или растраты.

Почти такое же определение содержится в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51: “Злоупотребление доверием при мошенничестве заключается в использовании с корыстной целью доверительных отношений с владельцем имущества или иным лицом, уполномоченным принимать решения о передаче этого имущества третьим лицам. Доверие может быть обусловлено различными обстоятельствами, например служебным положением лица либо личными или родственными отношениями лица с потерпевшим” (п. 3).

Очень часто эти доверительные отношения основываются на отношениях гражданско-правовых, но могут основываться и на трудовых отношениях, и на особых личных отношениях (родстве, дружбе, любви и т.п.).

Злоупотребление доверием возможно только в отношении вменяемого и вышедшего из малолетнего возраста потерпевшего. В противном случае, когда виновный пользуется доверием невменяемого или малолетнего, с тем чтобы заставить его передать ему имущество или право на него, мошенничество отсутствует и содеянное квалифицируется как кража.