Совершение деяния группой лиц по предварительному сговору

Данный признак квалифицирует совершение преступлений против собственности, предусмотренных п. “а” ч. 2 ст. 158, ч. 2 ст. 159, ч. 2 ст. 160, п. “а” ч. 2 ст. 161, ч. 2 ст. 162, п. “а” ч. 2 ст. 163, п. “а” ч. 2 ст. 164 (совместно с признаком организованной группы), п. “а” ч. 2 ст. 166 УК РФ.

Понятие группы лиц, совершивших преступление по предварительному сговору, дано в ч. 2 ст. 35 УК РФ: “Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления”.

Применительно к посягательствам на собственность этот признак неоднократно раскрывался Верховным Судом СССР. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. N 4 говорилось: “Под хищением, совершенным по предварительному сговору группой лиц, следует понимать такое хищение, в котором участвовали двое и более лиц, заранее договорившихся о совместном его совершении” (п. 12). В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. N 11 отмечалось: “Кражу, грабеж, разбойное нападение, мошенничество и вымогательство следует считать совершенными по предварительному сговору группой лиц, если в преступлении принимали участие двое или более лиц, заранее договорившихся о совместном его совершении” (п. 6.1). Раскрывается этот признак и в действующих постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, о чем будет сказано ниже. Здесь приведу толкование анализируемого признака только в одном из постановлений – постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51. Оно опирается на приведенное выше положение УК РФ и, на мой взгляд, безупречно по сравнению с толкованием такого же признака для кражи, грабежа и разбоя: “В соответствии с частью 2 статьи 35 УК РФ мошенничество, присвоение или растрата считаются совершенными группой лиц по предварительному сговору при условии, что в этих преступлениях участвовали два и более лица, заранее договорившиеся о совместном их совершении. При рассмотрении дел об указанных преступлениях, совершенных двумя и более лицами, суду надлежит выяснить, какие конкретно действия, непосредственно направленные на исполнение объективной стороны этих преступлений, выполнял каждый из соучастников. Кроме того, суду надлежит исследовать в судебном заседании и указать в приговоре доказательства, подтверждающие вину каждого из исполнителей и иных соучастников (организаторов, пособников, подстрекателей)”.

Выделяют следующие признаки группы лиц, совершивших преступление по предварительному сговору:

1. группа должна состоять по меньшей мере из двух человек, являющихся субъектами преступления;
2. участники группы должны совершить преступление совместно;
3. между лицами, входящими в группу, должен состояться предварительный сговор о совместном совершении преступления.

Рассмотрим их подробно.

Группа должна состоять по меньшей мере из двух человек, являющихся субъектами преступления (количественный признак). Максимальный состав группы законом не ограничен. Важным в характеристике этого признака является указание на то, что все входящие в группу лица должны быть субъектами преступления, т.е. быть вменяемыми и достигшими возраста уголовной ответственности. В том случае, если преступление совершено двумя лицами, один из которых не достиг возраста уголовной ответственности, группа лиц вменена в вину взрослому участнику содеянного быть не может; он привлекается к ответственности за преступление, не отягощенное квалифицирующими признаками, и при необходимости по ст. 150 УК РФ за вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления.

В уголовно-правовой науке с этим положением согласны не все. Отдельные авторы утверждают, что группа может быть образована и лицами, некоторые из которых не достигли возраста уголовной ответственности, например 16- и 13-летними. Так, В.В. Векленко пишет: “Кража признается совершенной по предварительному сговору группой лиц и в тех случаях, когда отсутствует соучастие. Если лицо, обладающее признаками субъекта, совершает кражу по предварительному сговору совместно с лицом, которое не может быть субъектом преступления, например, по возрасту, то оно несет ответственность за совершение кражи по предварительному сговору группой лиц”. В более поздней своей работе В.В. Векленко предлагает сформулировать следующее общее правило квалификации, распространив его на все преступления: “Действия лица следует квалифицировать как совершенные группой независимо оттого, по каким основаниям другие участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности или были от нее освобождены”.

Такие разъяснения давались ранее и верховными судами по различным категориям уголовных дел, например по грабежу и разбою, по изнасилованию. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г. N 31 “О судебной практике по делам о грабеже и разбое” говорилось: “Действия участника разбойного нападения или грабежа, совершенные по предварительному сговору группой лиц, подлежат квалификации соответственно по ч. 2 ст. 145, п. “а” ч. 2 ст. 146 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления в силу ст. 10 УК РСФСР или по другим предусмотренным законом основаниям не были привлечены к уголовной ответственности” (п. 19); в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 г. N 4 “О судебной практике по делам об изнасиловании” указывалось: “Действия участника группового изнасилования подлежат квалификации по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, либо в силу требований ст. 10 УК РСФСР, или по другим предусмотренным законом основаниям” (п. 9). В настоящее время приняты новые постановления по судебной практике по кражам, грабежам и разбоям (2002 г.) и по изнасилованию и насильственным действиям сексуального характера (2004 г.). И если в последнем повторяются положения о квалификации содеянного несколькими лицами (в числе которых были лица, не являющиеся субъектами) как группового преступления, то в постановлении 2002 г. на момент принятия предложено решение, которое нельзя было признать безупречным. С одной стороны, в п. 12 постановления появилось очень важное и правильное положение, согласно которому “в случае совершения кражи несколькими лицами без предварительного сговора их действия следует квалифицировать по пункту “а” части второй статьи 158 УК РФ по признаку “группа лиц”, если в совершении этого преступления совместно участвовало два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное”. С другой стороны, Пленум 2002 г. говорил только о простой группе, которая была исключена из числа квалифицирующих признаков тайного хищения Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ, не упоминая при этом о группе лиц по предварительному сговору. Подобное решение давало повод для широкого толкования возраста и вменяемости лица, входившего в группу лиц по предварительному сговору.

Однако действующий уголовный закон не содержал и не содержит оснований для такого толкования признака группы лиц. Участвовать в преступлении могут только лица, вменяемые и достигшие возраста уголовной ответственности. Обращает на себя внимание, что и представитель приведенной позиции В.В. Векленко оговаривается, что в этом случае нет соучастия. Хотелось бы, однако, заметить, что в уголовном законе группа лиц, совершивших преступление по предварительному сговору, фигурирует только как форма соучастия; другого понятия группы в УК РФ не существует. Верно отмечает Г.Н. Борзенков: “Поскольку группа является формой соучастия, совершение хищения одним субъектом при участии других лиц, не отвечающих признакам субъекта, не образует данного квалифицирующего признака. Сознательное использование действий малолетнего или невменяемого означает опосредованное исполнительство”. Очень образно пишет по этому поводу и А.И. Бойцов: “С равным успехом можно рассматривать в качестве “предварительного сговора группы лиц” соглашение вора и отмычки, объединение мошенника и подложного документа, союз разбойника и кистеня”.

Единственное, что нужно, безусловно, признать, – это повышенную во многих случаях (хотя далеко не всегда) по сравнению с единичным исполнением преступления степень общественной опасности деяния, совершенного группой лиц, которая юридически группой не является. Вполне возможно, что это должно найти отражение в уголовном законе, в его Общей части. Однако вопрос, в какой форме это лучше сделать, – это предмет для широкого обсуждения как теоретиков, так и практиков.

В 2007 г. спорное положение было из постановления Пленума Верховного Суда РФ 2002 г. исключено и п. 12 изложен в другой редакции: “Действия лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, следует квалифицировать по соответствующим пунктам статей 158, 161 и 162 УК РФ по признакам “группа лиц по предварительному сговору” или “организованная группа”, если в совершении этого преступления совместно участвовали два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное. …Учитывая, что законом не предусмотрен квалифицирующий признак совершения кражи, грабежа или разбоя группой лиц без предварительного сговора, содеянное в таких случаях следует квалифицировать (при отсутствии других квалифицирующих признаков, указанных в диспозициях соответствующих статей Уголовного кодекса Российской Федерации) по части первой статьи 158, части первой статьи 161 либо части первой статьи 162 УК РФ. Постановляя приговор, суд при наличии к тому оснований, предусмотренных частью первой статьи 35 УК РФ, вправе признать совершение преступления в составе группы лиц без предварительного сговора обстоятельством, отягчающим наказание, со ссылкой на пункт “в” части первой статьи 63 УК РФ”.

Удивительно, что суды до сих пор иногда усматривают признак группы лиц по предварительному сговору в том случае, когда группу составляют совершеннолетний и лицо, не достигшее возраста уголовной ответственности.

Так, в обзоре кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Тульского областного суда за IV квартал 2008 г. есть интересный пример о хищении мобильного телефона, который разбирается в связи с оценкой насилия в грабеже. Не касаясь этого детально, приведу суть дела. Районный суд признал Б. виновным в грабеже, совершенном группой лиц по предварительному сговору с лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья (п. “а”, “г” ч. 2 ст. 161 УК РФ), а также в вовлечении несовершеннолетнего в совершение тяжкого преступления путем обещаний. В судебном заседании Б., не отрицая свою вину в открытом хищении имущества потерпевшей, утверждал, что решил совершить хищение сотового телефона и сообщил об этом следовавшему с ним малолетнему К. При этом помощи у него не просил, а тот по своей инициативе подошел к потерпевшей сзади и накинул на ее голову жилетку, после чего Б. завладел мобильным телефоном потерпевшей; “отрицал наличие сговора с несовершеннолетним”, факт применения насилия к потерпевшей.

Малолетний К., который именуется в обзоре как свидетель, подтвердил, что Б. лишь предложил похитить мобильный телефон, а он подумал, что похищенный телефон они впоследствии продадут и деньги поделят пополам. Он накинул на голову потерпевшей жилетку, а Б. выхватил из ее руки мобильный телефон, после чего они скрылись с места происшествия. Согласно приведенным в приговоре показаниям потерпевшей Б. и К. подошли к ней, К. схватил ее сзади, а Б. попытался выхватить из ее руки мобильный телефон. В результате действий К. она упала на колени, а затем на правое бедро и выронила телефон, который подобрал Б.

Далее судебная коллегия по уголовным делам Тульского областного суда отмечает в обзоре следующее: “Суд фактически не дал оценки тому обстоятельству, что показания потерпевшей и свидетеля свидетельствуют лишь о том, что грабеж Б. совершил по предварительному сговору с лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, и не подтверждают выводы о наличии предварительного сговора о применении насилия в процессе грабежа и о вовлечении малолетнего лица в совершение тяжкого преступления путем обещаний. Поскольку других доказательств в подтверждение своих выводов суд в приговоре не привел, суд кассационной инстанции пришел к… необходимости отмены приговора суда в части, а также исключению из приговора осуждения Б. по пункту “г” части 2 ст. 161 УК РФ”.

Таким образом, ни суд, ни судебная коллегия не усомнились в том, что Б. должен быть осужден за грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору; квалификация действий Б. в этой части была подтверждена. Конечно, здесь наблюдается нарушение уголовно-правовых норм о соучастии, приведшее к постановке неправосудного приговора.

Участники группы должны совершить преступление совместно. Этот качественный признак означает, что все лица, входящие в группу, должны быть соисполнителями. Соисполнительство, в свою очередь, предполагает, что лица совершают действия, входящие в объективную сторону состава преступления. При этом необязательно, чтобы каждый выполнил всю объективную сторону совместно с другими. Достаточно, чтобы в пределах действий, описанных в диспозиции конкретной статьи, лицо совершило вместе с другими лицами какую-либо ее часть, например, осуществило взлом двери в жилище (т.е. проникновение в него), в то время как другие изъяли имущество (для хищения). З.А. Незнамова говорит о двух видах соисполнительства: параллельном и последовательном. При параллельном “все участники группы параллельно во времени и пространстве выполняют объективную сторону хищения полностью или частично. При последовательном (что более распространено) объективная сторона хищения делится участниками группы на несколько этапов и каждый из соучастников выполняет свой этап”.

В то же время следует отметить, что в уголовно-правовой литературе встречается очень широкое и, на мой взгляд, не основанное на законе понятие объективной стороны хищения. Так, О.Ф. Шишов полагал, что к соисполнительству, в частности, нужно относить и действия тех лиц, “кто транспортирует похищенное”. Однако транспортировка похищенного, как правило, лежит за пределами оконченного преступления и к объективной стороне и к соисполнительству отнесена быть не может.

Такое разъяснение было дано Президиумом Верховного Суда РФ по делу Д. (постановление N 1060п99): “По смыслу уголовного закона в случае совершения разбоя с проникновением в жилище по предварительному сговору группой лиц при отсутствии признаков организованной группы действия лиц, осведомленных о цели участников нападения и оказавших им содействие в доставке их к месту совершения преступления и обратно, но не помогавших в непосредственном проникновении в жилище или изъятии имущества, подлежат квалификации как соучастие в преступлении в форме пособничества”. Д., зная о намерении участников разбойного нападения завладеть чужим имуществом, доставил их на автомашине к месту, где планировалось совершение преступления, и согласно договоренности, дожидался их возвращения, после чего с похищенным отвез участников нападения обратно. В связи со сказанным Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия Д. с п. “б” ч. 3 ст. 162 УК РФ на ч. 5 ст. 33 и п. “б” ч. 3 ст. 162 УК РФ.

Точно так же не может быть признано соисполнительством выполнение охранных функций на месте совершения преступления; обеспечение “безопасности” преступников, изымающих чужое имущество (такую позицию занимают Г.Н. Борзенков, А.И. Бойцов и Э.С. Тенчов, А.Н. Игнатов, Г.Л. Кригер, И.Ю. Малькова и др.). Разделявший такую позицию Б.В. Волженкин отмечал: “Так, соисполнителями кражи с проникновением в жилище будут и тот преступник, кто выносил вещи из квартиры, и тот, кто взламывал дверь, и тот, кто оставался на лестничной площадке, обеспечивая безопасность соучастников”. Автор полагал, что “действия преступников, непосредственно на месте обеспечивающих тайный способ изъятия, входят в объективную сторону состава хищения”.

В отношении двух первых лиц, названных Б.В. Волженкиным, сомнений нет; они – члены группы лиц, действующие по предварительному сговору. Однако в отношении третьей категории – лица, обеспечивавшего безопасность хищения, это, на мой взгляд, совершенно неправильно. Более того, именно к такому выводу приводит и знакомство с п. 10 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. N 11, на который ссылался Б.В. Волженкин. В нем указано: “При квалификации кражи с проникновением в жилище, совершенной группой лиц… следует иметь в виду, что действия виновного, который не проникал в жилище, но согласно договоренности о распределении ролей участвовал во взломе дверей, запоров, решеток в окнах либо выполнял в процессе совершения кражи иные действия, связанные с проникновением другого лица в жилище либо изъятием имущества оттуда (выделено мной. – Н.Л.), являются соисполнительством… Содействие совершению кражи с проникновением в жилище советами, указаниями, предоставлением средств, заранее данным обещанием скрыть следы преступления, приобрести или сбыть похищенное, а также устранением препятствий, не связанным с оказанием помощи в непосредственном проникновении или изъятии имущества из жилища (выделено мной. – Н.Л.), надлежит квалифицировать как соучастие в такой краже в форме пособничества…“. Лицо, обеспечивающее безопасность места совершения хищения, не совершает никаких действий по изъятию и (или) обращению имущества. Подобные действия не являются необходимым элементом изъятия имущества, и, следовательно, не входят в объективную сторону хищения. Их совершение должно признаваться пособничеством и требует применения ст. 33 УК РФ при квалификации. Интересно, что чуть выше в этом же самом тексте и сам Б.В. Волженкин иначе (и правильно, на мой взгляд) трактовал объективную сторону соисполнительства, указывая, что соисполнители могут выполнять различные функции, но должны участвовать в тайном изъятии и обращении имущества в свою пользу. Этого, разумеется, нет в ситуациях охраны места происшествия.

Выполнение лицами других ролей (подстрекателя, пособника, организатора) не может рассматриваться как обстоятельство, дающее основание для вменения анализируемого квалифицирующего признака (в отсутствие других соисполнителей) и квалифицируется как соучастие в хищении с использованием ст. 33 УК РФ.

Президиум Верховного Суда РФ в определении по делу А. и Р. указал: “Если одно лицо признано исполнителем кражи, а второе – подстрекателем и пособником, то их действия не могут квалифицироваться по признаку “совершение преступления по предварительному сговору группой лиц”. Суть дела такова: Р., хорошо знавший А. и то, что последний на вверенной ему автомашине КамАЗ доставляет комбикорм на птицефабрику, обратился к нему с просьбой достать ему комбикорм. А. привозил похищенный комбикорм в гараж Р., который перегружал его в автомашину, увозил и продавал гражданам. Судом установлено, что А. с птицефабрики похитил 11 890 кг комбикорма, а при пособничестве Р. – 5390 кг. Президиум Верховного Суда РФ справедливо отметил, что А. являлся исполнителем преступления, а Р. – пособником. При таких обстоятельствах в их действиях отсутствует квалифицирующий признак “совершение преступления по предварительному сговору группой лиц”.

Точно так же по делу Г. и М. Президиум Верховного Суда РФ отметил: действия осужденных по эпизоду разбойного нападения необоснованно квалифицированы по признаку совершения преступления по предварительному сговору группой лиц. Установлено, что М. предложила Г. совершить разбойное нападение на потерпевшую в целях завладения ее имуществом. Г. согласился и нанес потерпевшей Х. множественные удары поленом по голове, а затем кочергой и топором по различным частям тела. Смерть потерпевшей Х. наступила на месте происшествия в результате закрытой черепно-мозговой травмы. Завладев имуществом потерпевшей на сумму 16 480 руб., Г. и М. скрылись с места происшествия. Суд первой инстанции квалифицировал действия Г. по п. “з” ч. 2 ст. 105 и п. “в” ч. 4 ст. 162 УК РФ, М. – по ч. 5 ст. 33 и п. “в” ч. 4 ст. 162 УК РФ. Суд кассационной инстанции оставил приговор без изменения. Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал действия М. на ч. 4 ст. 33 и ч. 2 ст. 162 УК РФ (в редакции от 21 июля 2004 г.) и исключил из осуждения Г. по п. “в” ч. 4 ст. 162 УК РФ квалифицирующий признак разбоя “группой лиц по предварительному сговору”, поскольку М. только предложила Г. совершить нападение на потерпевшую в целях хищения ее имущества, непосредственного участия в нападении она не принимала. Исполнителем преступления был один Г., а М. принимала участие в разбое в форме пособничества, выразившегося в том, что она предложила Г. совершить нападение на Х. Предложение о совершении разбойного нападения в соответствии с требованиями ч. 4 ст. 33 УК РФ следует признать подстрекательством к совершению преступления. По смыслу закона при наличии одного исполнителя и другого лица, являющегося подстрекателем к совершению преступления, действия осужденных не могут быть квалифицированы как совершенные группой лиц по предварительному сговору.

Приведенные определения Президиума Верховного Суда РФ типичны для судебной практики по делам о хищении, да и не только по ним. В уголовно-правовой науке тем не менее имеются ученые, не согласные с такой позицией. Так, С.М. Кочои полагает, что “ограничение формы соучастия в п. “а” ч. 2 ст. 158 УК РФ соисполнительством… не основано на законе”, поскольку является обязательным признаком только простой группы, предусмотренной ч. 1 ст. 35 УК РФ.

Больше того, после внесения последних изменений – от 23 декабря 2010 г. – в постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 есть основания полагать, что на такую же позицию переходит и Верховный Суд РФ. Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 23 декабря 2010 г. N 31 “Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам” из постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 исключен абзац первый п. 12 (п. 2 постановления 2010 г.). В этом абзаце указывалось: “Действия лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, следует квалифицировать по соответствующим пунктам статей 158, 161 и 162 УК РФ по признакам “группа лиц по предварительному сговору” или “организованная группа”, если в совершении этого преступления совместно участвовали два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное”. Объяснений такой поправки Пленум не дает. Очевидно, что она внесена для того, чтобы поменять практику соответствующей квалификации. Но единственное, что тут можно поменять, не нарушая откровенно уголовного закона, – это положение о необходимости соисполнительства в группе лиц по предварительному сговору и организованной группе. И если по толкованию организованной группы с этим еще можно согласиться, и то с оговорками, то с толкованием группы лиц по предварительному сговору согласиться нельзя категорически.
Думаю, что здесь имеет место неверное толкование норм Общей части УК РФ. Статья 34 УК РФ, регламентирующая вопросы ответственности соучастников преступления, в ч. 2 предусматривает положение, согласно которому действия всех соучастников, кроме соисполнителей, квалифицируются со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Если встать на позицию, занимаемую С.М. Кочои (и, видимо, Пленумом Верховного Суда РФ), мы должны будем признать необходимость квалификации действий лиц, входящих в группу, в зависимости от их роли, – или со ссылкой на ст. 33 УК РФ, или без нее. Соответственно, для соисполнителей мы признаем достаточность квалификации по анализируемому отягчающему ответственность признаку; для других соучастников отметим ее недостаточность. Таким образом, последние остаются как бы за пределами группы, даже если толковать содержание действий членов группы широко. Что касается разницы, которая якобы имеется в формулировках ч. 1 и 2 ст. 35 УК РФ, то она вызвана, на мой взгляд, вовсе не разным понятием соучастия в группе без сговора и группе со сговором, а интересами законодательной техники. Понятие группы лиц в преступлении уже дано законодателем в ч. 1 ст. 35 УК РФ, и в ч. 2 статьи он, не повторяя сказанного, делает упор только на отличительных признаках группы лиц, совершивших преступление по предварительному сговору. Г.Н. Борзенков справедливо указывает: “Сопоставление ч. 2 с ч. 1 ст. 35 УК РФ позволяет сделать вывод, что данный признак предполагает наличие двух или более исполнителей (выделено мной. – Н.Л.), заранее договорившихся о хищении”.

Позиция Пленума Верховного Суда РФ по анализируемым здесь проблемам, изложенная в постановлении от 27 декабря 2002 г. N 29, требует специального внимания. Большая часть этого постановления (п. 8-15) отведена решению вопросов соучастия в хищении, что само по себе отрадно. Они являются самыми сложными при квалификации любых деяний; это особенно заметно на примере самых распространенных в обществе преступлений – краж, грабежей и разбоев. Могут быть без каких-либо оговорок поддержаны многие положения постановления Пленума. В то же время значительная часть положений, относящихся к толкованию содержания и пределов соучастия, имеющихся в постановлении, носит незаконченный или крайне спорный характер, а иногда просто противоречит действующему уголовному законодательству.

Так, безусловно ошибочным следует признать положение, содержащееся в ч. 1 п. 10 постановления. В ней значится следующее: “Исходя из смысла части второй статьи 35 УК РФ уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления (например, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу части второй статьи 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по статье 33 УК РФ”.

Прежде всего неверно, на мой взгляд, истолкована норма ч. 2 ст. 35 УК РФ: “Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления”. Как видно, в ней ничего не говорится о том, что соисполнительство в группе лиц по предварительному сговору понимается иначе, чем соисполнительство в простой группе. Соисполнители и здесь должны непосредственно совершать преступление или непосредственно участвовать в его совершении совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 33 УК РФ). Только к такому выводу позволяет прийти грамматическое и систематическое (в системе с ч. 1 ст. 35 и ч. 2 ст. 33 УК РФ) толкование приведенной нормы.

Не могут быть расценены как непосредственное совершение преступления “действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления”; это не что иное, как пособничество в преступлении, т.е. содействие “совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий” (ч. 5 ст. 33 УК РФ). Действия любого пособника направлены на содействие исполнителю в непосредственном совершении преступления; потому они и признаются преступными и уголовно наказуемыми. Но это другая, нежели исполнение преступления, роль.

Поскольку сформулированное Пленумом 2002 г. несколько расходится с положениями закона, Пленум внес правку и в закон, следующим образом изложив положения ч. 5 ст. 33 УК РФ: “Действия лица, непосредственно не участвовавшего в хищении чужого имущества, но содействовавшего совершению этого преступления советами, указаниями либо заранее обещавшего скрыть следы преступления, устранить препятствия, не связанные с оказанием помощи непосредственным исполнителям преступления (выделено мной. – Н.Л.), сбыть похищенное и т.п., надлежит квалифицировать как соучастие в содеянном в форме пособничества со ссылкой на часть пятую статьи 33 УК РФ” (ч. 2 п. 10). Подобное ограничительное толкование понятия устранения препятствий не имеет ничего общего с редакцией ч. 5 ст. 33 УК РФ.

Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что Пленум не проводит разницы между участием члена группы во взломе дверей, запоров, решеток и такими действиями, как вывоз похищенного или страховка исполнителей преступления. Между тем указанные действия носят принципиально разный характер и должны квалифицироваться по-разному. Участие во взломе дверей и т.п. – это участие в непосредственном совершении хищения; вывоз похищенного и страховка исполнителей – это пособничество в нем.

Хищение и разбой, сопряженные с незаконным проникновением в помещение, жилище или хранилище (п. “б” ч. 2; п. “а” ч. 3 ст. 158; п. “в” ч. 2 ст. 161; ч. 3 ст. 162 УК РФ), являются сложными преступлениями по объективной стороне; такое преступление включает в себя два взаимосвязанных действия, каждое из которых – необходимая часть деяния: незаконное проникновение и собственно изъятие и (или) обращение чужого имущества (нападение в целях хищения). Участвуя хотя бы в одном таком деянии, лицо является соисполнителем.
Иначе следует понимать вывоз похищенного или страховку исполнителей хищения (разбоя). Такие действия остаются за рамками изъятия и (или) обращения имущества как в простом, так и в квалифицированных разновидностях хищения (разбоя). Действия таких лиц – это действия пособников. Такой же позиции придерживается, например, В. Хилюта.

В то же время в науке и на практике иногда широко понимают признак соисполнительства и по другим преступлениям, например по угону. Так, Э.С. Тенчов указывал: “В состав группы лиц, по предварительному сговору угнавших транспортное средство, входят соисполнители, которыми следует признавать как лиц, которые производили завладение таким средством, его угон, так и лиц, которые принимали участие в поездке на угнанном транспорте, независимо от того, кто из них находился за рулем и управлял транспортным средством. Предполагается, что сговор этих лиц был достигнут до начала выполнения объективной стороны рассматриваемого деяния”.

С этим согласиться категорически нельзя. Получается, что выполнение объективной стороны для лиц, не завладевавших транспортом и не управлявших им, заключалось только в том, что был достигнут предварительный сговор на совместное совершение преступления, в присутствии их на месте совершения преступления. Сама же совместность действий, проявляющаяся в выполнении какой-либо части объективной стороны, отсутствует. Я не вижу в данном примере признаков, свидетельствующих о том, что преступление было совершено участниками группы совместно; признак “совершение угона по предварительному сговору группой лиц” вменен быть не может. Участники группы могут по этому составу выполнять, например, такие функции, как отключение сигнализации, нейтрализация противоугонного устройства, участие в буксировке и т.д.

Почти такое же толкование группы лиц по предварительному сговору изложено сейчас и в п. 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. N 25: “При неправомерном завладении транспортным средством без цели хищения несколькими лицами по предварительному сговору действия каждого следует рассматривать как соучастие в преступлении, то есть как соисполнительство (часть 2 статьи 34 УК РФ), квалифицируя содеянное ими по пункту “а” части 2 статьи 166 УК РФ без ссылки на статью 33 УК РФ независимо оттого, кто из участников преступной группы фактически управлял транспортным средством”.

В заключение хотелось бы отметить, что, как и следовало ожидать, практика идет по пути, предложенному постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29, и квалифицирует действия пособников как действия исполнителей, ухудшая тем самым процессуальное положение одного из виновных и нарушая принципы справедливости и законности уголовного закона.

Например, как действия соисполнителей были расценены действия виновных в двух разбойных нападениях. Г. и М. вступили в сговор с целью совершения разбойного нападения на предпринимателя А. При этом они договорились, что М., вооруженный пистолетом, нападет на А. и отберет у него деньги, а Г. будет наблюдать за обстановкой и при появлении посторонних лиц предупредит его об опасности. 5 ноября 2000 г., увидев, что потерпевший получил в кассе деньги, М. выстрелил ему в спину из пистолета, после чего завладел деньгами. 24 декабря 2000 г. М. и Г. решили совершить нападение на продовольственный магазин “Садко”. Когда из него вышел последний покупатель, М. зашел в магазин, наставил на продавцов пистолет и, угрожая применением насилия, опасного для жизни и здоровья, похитил из кассы деньги в сумме 1200 руб. В обоих случаях Г. во время нападения находился рядом, чтобы при появлении посторонних лиц предупредить М. об опасности. Похищенные деньги они поделили между собой. По приговору суда Г. осужден среди прочего по двум эпизодам по ч. 2 ст. 162 УК РФ.

Президиум Верховного Суда РФ подтвердил приговор в части признания Г.и М. соисполнителями, отметив, что при совершении каждого из нападений Г. во исполнение отведенной ему роли, обусловленной предварительным сговором, находился поблизости от места преступления и наблюдал за окружающей обстановкой, чтобы при появлении посторонних лиц своевременно предупредить другого соучастника о возможном обнаружении совершаемого ими преступления. “Исходя из смысла закона, если лицо в соответствии с распределением ролей совершило согласованные действия, направленные на оказание непосредственного содействия исполнителю в совершении преступления, то содеянное им в этом случае является соисполнительством и квалифицируется без ссылки на ст. 33 УК РФ. Таким образом, действия Г., связанные с его участием в разбойных нападениях на А. и на магазин “Садко”, обоснованно квалифицированы по ч. 2 ст. 162 Уголовного кодекса Российской Федерации как соучастие в преступлениях в форме соисполнительства”. Между тем и в одном, и в другом случае Г. выполнял роль пособника в разбойном нападении.

Точно так же неверно, по моему мнению, оценены и действия участников другого преступления.

Приговором Палласовского районного суда Волгоградской области от 23 октября 2006 г. Т. и Ч. признаны виновными в совершении кражи группой лиц по предварительному сговору при следующих обстоятельствах. 23 марта 2006 г. Т. и Ч., имея умысел на совершение кражи с целью приобретения спиртных напитков, пришли к смотровому колодцу около дома N 44 по ул. Юбилейной в г. Палласовке Волгоградской области, откуда тайно похитили крышку люка стоимостью 850 руб., принадлежащую ГУ “Заволжский групповой водопровод”. При этом Т. снимал крышку люка, а Ч. наблюдал за окружающей обстановкой. Завладев похищенным, они пошли по дороге, но в это время их окликнул У., после чего оба бросили крышку и стали убегать, однако Т. был задержан сразу, а Ч. – вечером этого же дня. Президиум Волгоградского областного суда, рассматривавший дело в порядке надзора, исправил одну ошибку – переквалифицировал действия виновных с п. “а” ч. 2 ст. 158 на ч. 3 ст. 30, п. “а” ч. 2 ст. 158 УК РФ, поскольку они не имели реальной возможности распорядиться похищенным по своему усмотрению. Однако здесь есть и еще одна, и куда более грубая, ошибка: действия Ч. – это действия пособника в хищении, а значит, нет группы лиц, действующих по предварительному сговору в этом деле, и существенно и без оснований ухудшено процессуальное положение виновных.

Неверно решается на практике и вопрос об исполнении угона. Так, О. и Т. были оправданы Северодвинским городским судом Архангельской области по предъявленному им обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. “а” ч. 2 ст. 166 УК РФ на основании п. 3 ч. 2 ст. 302 УПК РФ за отсутствием в деянии подсудимых состава преступления. Суд посчитал, что “желание покататься на чужом автомобиле в качестве пассажира, независимо от того на какой стадии это желание возникло, и пребывание определенное время рядом с другим лицом, которое действительно желает непосредственно его угнать, не является преступлением”. Думаю, что это совершенно правильное решение. Однако судебная коллегия по уголовным делам Архангельского областного суда, рассматривавшая дело в порядке кассации, отменила приговор суда, и указала следующее. “По смыслу закона под неправомерным завладением транспортным средством без цели хищения следует понимать захват транспортных средств и поездку на них. При этом данное преступление является оконченным с момента отъезда транспортного средства с места, на котором оно находилось. В случае неправомерного завладения транспортным средством без цели хищения несколькими лицами по предварительному сговору действия каждого из них в зависимости от содеянного должны рассматриваться как соучастие в совершенном преступлении либо как соисполнительство. Действия всех соисполнителей следует квалифицировать по ст. 166 УК РФ независимо от того, кто из участников преступной группы фактически управлял транспортным средством”*. Но никаких других действий, направленных на завладение автомобилем, со стороны О. и Т. установлено не было.

Здесь же должен быть обсужден вопрос об эксцессе исполнителя. Если один из участников группы совершил действия, не предусмотренные заранее соучастниками, не входившие в их умысел и договор о совершении преступления, действия каждого участника подлежат самостоятельной квалификации, но каждому вменяется квалифицирующий признак “совершение преступления группой лиц по предварительному сговору”. Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 5 сентября 1986 г. N 11 с изм. от 30 ноября 1990 г. указывал: “Если группа лиц по предварительному сговору имела намерение совершить кражу или грабеж, а один из участников применил или угрожал применить насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего, то его действия следует квалифицировать как разбой, а действия других лиц – соответственно как кражу или грабеж, при условии, что они непосредственно не способствовали применению насилия либо не воспользовались им для завладения имуществом потерпевшего” (п. 7). Есть подобное положение и в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29: “В тех случаях, когда группа лиц предварительно договорилась о совершении кражи чужого имущества, но кто-либо из соисполнителей вышел за пределы состоявшегося сговора, совершив действия, подлежащие правовой оценке как грабеж или разбой, содеянное им следует квалифицировать по соответствующим пунктам и частям статей 161, 162 УК РФ”.

Рассмотрим это положение на примере конкретного уголовного дела. Ж. был осужден за разбой, совершенный группой лиц по предварительному сговору. Он признан виновным в том, что по предварительному сговору с Б. решил украсть автомашину И. Во время совершения кражи их заметила свидетель П., которая потребовала прекратить преступные действия и стала звать на помощь. Б., желая осуществить до конца преступные намерения, избил П., причинив ей легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья, и демонстрировал при этом нож. После того как П. увезли на автомашине, Ж. и Б. завладели автомобилем И. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассматривавшая это дело, указала следующее. Как следует из материалов дела, во время открытого завладения Ж. и Б. имуществом И. Б. применил к П. насилие, опасное для ее жизни и здоровья, о чем с Ж. он недоговаривался, т.е. допустил эксцесс исполнителя. Действия Ж. в указанной ситуации охватываются диспозицией п. “а” ч. 2 ст. 161 УК РФ как открытое похищение имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору.

Между лицами, входящими в группу, должен состояться предварительный сговор о совместном совершении преступления. При этом сговор признается предварительным, если договоренность о совершении преступления достигнута до начала его непосредственного осуществления, т.е. до начала выполнения действий, входящих в объективную сторону конкретного хищения. Последняя стадия преступной деятельности, на которой возможен сговор, – приготовление к совершению хищения, поскольку на стадии покушения уже начинает выполняться объективная сторона состава.

Не имеет значения, какой промежуток времени отделяет момент сговора от момента совершения преступления. Не имеет значения для квалификации и то, насколько подробным и обстоятельным был достигнутый сговор: виновные могли детально распланировать будущее преступление, или достичь принципиального согласия на его совершение без уточнения каких-либо деталей. Сговор может касаться одного конкретного преступления, соглашение может быть достигнуто одновременно и на совершение нескольких преступлений.

З.А. Незнамова с последним утверждением не согласна. Она указывает: “Для вменения анализируемого квалифицирующего признака необходимо, чтобы группа лиц по предварительному сговору носила элементарный характер, т.е. образовывалась для совершения одного преступления, после которого группа распадается и институт соучастия прекращает свое действие. Этим данная группа отличается от организованной…”. Думаю, что это упрощенный подход к пониманию организованной группы. Разумеется, договоренность о совместном совершении нескольких преступлений может свидетельствовать о намерении виновных создать в дальнейшем организованную группу; однако одной договоренности явно недостаточно для того, чтобы мы судили о группе как об устойчивой.

Если договоренность на совместное совершение хищения состоялась уже после начала осуществления преступления одним из участников, анализируемый квалифицирующий признак не может быть вменен. Однако суд может учесть факт совершения хищения в составе группы лиц отягчающим наказание обстоятельством в соответствии с п. “в” ч. 1 ст. 63 УК РФ.

Иного мнения придерживается А.Ю. Чупрова. Она пишет: “В качестве участника группы, действующей по предварительному соглашению, может рассматриваться также лицо, присоединившееся к исполнителям после начала кражи, но при условии, что кража не только не была окончена, но ее окончание без его участия было невозможным или в значительной степени затруднительным”. Думаю, что это мнение прямо противоречит закону, а именно положениям ч. 2 ст. 35 УК РФ, где говорится, что договоренность о совершении преступления в рассматриваемой форме соучастия должна быть достигнута заранее. В п. 11 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 специально подчеркивается: “При квалификации действий двух и более лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, судам следует иметь в виду, что в случаях, когда лицо, не состоявшее в сговоре, в ходе совершения преступления другими лицами приняло участие в его совершении, такое лицо должно нести уголовную ответственность лишь за конкретные действия, совершенные им лично”.

В качестве иллюстрации приведу совершенно верное решение президиума Свердловского областного суда по делу И. и Б.

Приговором Дзержинского районного суда г. Нижнего Тагила И., ранее судимый, осужден за совершение двух преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 159 УК РФ, Б., ранее судимый, осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 159 УК РФ. Суть дела такова.

28 февраля 2008 г. И. сообщил потерпевшей К. о наличии у С. – бывшего сожителя потерпевшей – задолженности в сумме 400 тыс. руб. и предложил К. возместить долг. Получив ее согласие, И. и свидетели – братья Э. и Е. – поехали в банк, где потерпевшая попыталась снять со счета находившиеся на нем денежные средства в сумме 95 тыс. руб., однако сделать этого не смогла, поскольку для снятия такой суммы требовалась предварительная заявка. В связи с этим К. получила 20 тыс. руб. и сделала заявку на выдачу 3 марта 2008 г. остававшейся на счете суммы. В указанный день К. вновь приехала в банк вместе с И. и Б., а также с лицом, объявленным в розыск, и, взяв оставшиеся 75 тыс. руб., передала их последнему.

Президиум Свердловского областного суда, рассматривая дело в порядке надзора, отметил: осуждение И. и Б. как соучастников преступления, совершенного группой лиц по предварительному сговору, является незаконным и противоречит сложившейся судебной практике. По смыслу закона мошенничество считается совершенным группой лиц по предварительному сговору при условии, что в совершении преступления участвовали два или более лица, заранее договорившихся о совместном его совершении. Как следует из приговора, И. вступил в сговор с другими соучастниками преступления на хищение денежных средств у потерпевшей вечером 28 февраля 2008 г. после завладения путем обмана частью денежных средств К., т.е. после начала выполнения им объективной стороны указанного состава преступления. Данных, свидетельствующих о вступлении И. в предварительный сговор с Б. и лицом, объявленным в розыск, до начала совершения преступления, в приговоре не приведено. Следовательно, осуждение И. и Б. по квалифицирующему признаку совершения хищения группой лиц по предварительному сговору является необоснованным. Поскольку наличие предварительного сговора на совершение мошенничества не доказано, действия И. и Б. подлежат самостоятельной юридической оценке.

Приведенный анализ хотя и был обращен в основном к составам хищений и разбоя, тем не менее полностью применим и к вымогательству, причинению имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, угону.

Следует упомянуть и еще об одном аспекте понимания группы лиц по предварительному сговору. Он касается составов преступлений, которые могут быть совершены специальным субъектом; по посягательствам на собственность речь идет о присвоении и растрате, в первую очередь. Поскольку и присвоение, и растрата совершаются специальным субъектом – лицом, которому имущество было вверено, эта группа должна включать в себя хотя бы двух соисполнителей, обладающих признаками специального субъекта. Действия остальных соучастников требуют квалификации по ст. 33 и 160 УК РФ.

Об этом сейчас говорится в п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51: “Хищение вверенного имущества надлежит считать совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в преступлении участвовали два и более лица, отвечающие указанным признакам специального субъекта присвоения или растраты (например, руководитель организации, в чьем ведении находится похищаемое имущество, и работник, несущий по договору материальную ответственность за данное имущество), которые заранее договорились о совместном совершении преступления”.