Проблематика цивильного права в исторических исследованиях

XIX век, период становления истории как научной дисциплины, в английской исторической литературе был отмечен неослабевавшим интересом к событиям Великого мятежа 1640-х гг. и его причинам.

Именно тогда вновь распространилась и приобрела новую актуальность концепция, предложенная полутора столетиями ранее юристами общего права: развитие правовых идей, направленных на ограничение монархии, явилось двигателем парламентско-роялистского противостояния, целью которого было оградить англичан от произвола и самовластия, опиравшегося на прерогативу и цивильное право.

Поэтому в XIX столетии, отмеченном доминирующими позициями вигской историографии, цивильное право практически не фигурировало в качестве исследовательской темы в исторических исследованиях.

Цивилисты и их идеи получали от вигских историографов однозначно негативные оценки, а их присутствие на политической сцене стюартовской эпохи практически игнорировалось.

Однако в публикациях середины XIX в. сюжеты, связанные с деятельностью Общины докторов и судов цивильного права и права справедливости, были затронуты авторами, которые являлись не профессиональными историками, а юристами.

Сама же дискуссия о необходимости реформ началась еще в начале XIX столетия.

Джозеф Филимор (1775−1855), доктор цивильного права, с 1809 г. профессор Королевской кафедры цивильного права в Лондоне, дипломат и политик, опубликовал «Отчеты» о делах, слушавшихся в церковных судах и в суде Делегатов, в течение первой половины XVIII в. и в первые два десятилетия XIX в.

Издание было ориентировано прежде всего не на практикующих цивилистов, которым данные материалы были доступны в полном объеме в библиотеке Общины докторов, а на более широкий круг юристов общего права и парламентариев.

Третий сын Джозефа, сэр Роберт Филимор (1810−1885), пошел по стопам отца и сделал, пожалуй, еще более блестящую политическую и юридическую карьеру.

Близкий друг Уильяма Гладостона, сэр Роберт Филимор участвовал практически во всех важных разбирательствах высших церковных судов и Адмиралтейском суде, став последним его главой перед упразднением в 1862 г., а также последовательно занимая ряд ключевых должностей в церковной администрации и структуре Адмиралтейства.

Несмотря на то, что сочинение было ориентировано на практические нужды церковной жизни, оно имело отчетливую историческую и в каком-то смысле антикварную окраску, предоставляя информацию о происхождении и развитии юрисдикции церковных судов и связанных с ними должностных лиц.

В «Комментариях на международное право» Филимор освещает некоторые аспекты функционирования Адмиралтейства.

Небольшое сочинение под названием «Изучение цивильного и канонического права в связи с государством, церковью и университетами» стало необходимой в период реформирования английской правовой системы апологией как самого цивильного права, так и его институтов.

Несмотря на обзорный характер текста, полемического по характеру, Филимор представляет читателю очень важную в контексте изучаемой темы идею: отдавая должное роли общего права в истории формирования основ британского общества, он показывает, что цивильное право уже начиная с классического Средневековья было неотъемлемой частью английской административно-правовой системы, а его теоретики и практики оказывали мощное влияние как на политическую, так и на интеллектуальную жизнь королевства.

В связи с восприятием цивильного права обществом в XIX столетии, нельзя не упомянуть человека, который не был ни юристом, ни историком, однако хорошо знакомые нам картины и образы Англии 1840 − 1860-х гг. сложились именно благодаря его творчеству.

Эпизоды, связанные с судебной волокитой и взяточничеством адвокатов и судей, гнетущей атмосферой судебных процессов и тюрем, формировали крайне негативное отношение к юристам: особенно Диккенс недолюбливал именно «аристократов»-цивилистов.

При этом интересно отметить, что в северной части королевства сэр Вальтер Скотт выводил в своих романах юристов и законников преимущественно положительными героями, одновременно рисуя их образы с немалой долей юмора. Впрочем, речь шла о шотландских юристах и о шотландских же судах.

В 1887 г. в Лондоне Фредерик Уильям Мейтленд (1850−1906) и его единомышленники-юристы под патронатом королевы Виктории основали Сэлденовское общество, названное так по имени выдающегося юриста и антиквария XVII в. Джона Сэлдена.

Общество, активно действующее по сей день, было ориентировано на публикацию и изучение ранее неизвестных источников по истории английского права и отчасти повторяло принципы работы существовавшего во времена Сэлдена лондонского Антикварного общества.

На данный момент общество опубликовало в общей сложности 150 томов в нескольких сериях, значительно обогатив доступную источниковую базу для историков английского права.

Несомненно, более всего Мейтленда интересовала история общего права и период его становления. Однако в самом начале существования Сэлденовского общества ему удалось обратить внимание коллег на то, что для детального понимания процессов правовой истории необходимо учитывать не только те тексты, которые уже прочно утвердились в традиции в качестве основополагающих и наиболее (если не единственно) авторитетных (тексты Литтлтона, Кока и Блэкстона, «Отчеты» судей общего права и парламентские документы), но и источники «периферийные».

Эта «периферия» включала документы провинциальных судов и провинциальной администрации, тексты английских канонистов и документы, отражающие деятельность лондонских и провинциальных церковных судов, личные архивы юристов и т. д.

Помимо интереса к неизвестным ранее источникам, Мейтленд высказал мысль, которая великому Эдварду Коку и длинной череде его последователей показалась бы по меньшей мере еретической.

Именно рассмотрение «периферийной области», исторического и интеллектуального контекста той эпохи, когда были написаны первые английские юридические и политико-правовые трактаты — тексты Гланвилла и Брактона, — привело его к убеждению, что истоки общего права нельзя ограничивать исключительно национальной английской традицией.

Мейтленд отметил очевидную вещь, ранее парадоксальным образом игнорировавшуюся вигской историографией: клирик Брактон в силу своего духовного звания и соответствующего образования не мог не испытывать сильного влияния римского канонического и цивильного права.

Соответствиям и параллелям между текстами и идеями Брактона и континентальной школой глоссаторов, в частности Ацо, Мейтленд посвятил отдельную работу, опубликованную Сэлденовским обществом.

В работе «История английского права перед воцарением Эдуарда I», написанной Мейтлендом и Фредериком Поллоком, а также в их совместной «Истории английского права» процесс рождения английского права, не сводящийся лишь к формированию институтов и процедуры общего права, предстает как сложный феномен, испытавший влияние как английской инсулярной специфики, так и идей, практик и интерпретаторских традиций континентального канонического и цивильного права.

Таким образом, Мейтленду в большой мере удалось реабилитировать цивильное право, отведя ему подобающую роль в процессах развития английской правовой культуры.

Однако поскольку сэр Фредерик был прежде всего юристом, предметом его изучения была скорее содержательная сторона права, нежели эволюция институтов.

При всем авторитете, которым пользовался Мейтленд как при жизни, так и после смерти, его воздействие на общий тон английской историографии было в данном отношении весьма ограниченным.

Возможно, так произошло, поскольку собственно правовая история в Англии долгое время была более тесно связана с прикладной стороной юридической науки, нежели с исторической наукой (политической, социальной историей, историей культуры).

Тем более не подвергалась переоценке роль цивилистов в истории тюдоровской и стюартовской монархии. Впоследствии, уже в 1950 − 1960-х гг. благодаря Дж. Элтону в историографии вновь утвердилось представление о тождественности общего права и «новаторских», более динамичных тенденций в обществе, во многом обеспечивавших воплощение «тюдоровской революции в управлении», в то время как цивилистам, как и прежде, отводилось привычное амплуа консерваторов.

Возражения Стаббса относились в первую очередь к тезису Мейтленда об определяющем влиянии римского канонического права на процессы становления английского права и английской церковнополитической мысли.

В сущности, Стаббс возвращался к идее, сформулированной англиканскими теологами еще в XVI в.: это была идея
исконной и сохранявшейся автономии развития английской церкви в целом, и в частности — канонического права. Как остроумно резюмировал взгляды своего противника Мейтленд, «английская церковь была протестантской до Реформации и католической — после нее».

Развитие логики Стаббса означало, что английские доктора канонического и цивильного права, практиковавшие в церковных судах, не привносили в английское право разрушительные для него чужеродные элементы, а напротив, не будучи зависимыми о «папистской» континентальной Европы, развивали преимущественно английские практики и, следовательно, не были пресловутым «чужеродным началом» в английских административно-правовых реалиях.

Несмотря на то что правота в данном споре принадлежит все же Мейтленду, а Стаббс по понятным причинам выступал в роли апологета англиканской идеи, епископ Оксфорда очень точно — хотя, возможно, помимо собственного желания — определил, как воспринимали свою историческую роль цивилисты конца XVI – середины XVII вв.: та правовая система, в рамках которой они существовали, представлялась им не просто исконно английской, но и национально ориентированной.

Двенадцать томов, выходившие в свет с 1903 г. по 1938 г. (еще пять томов публиковались уже после смерти автора, до 1966 г.), содержат подробный анализ развития права в Англии начиная с англо-саксонских королевств до принятия Акта о судопроизводстве в 1875 г.

Потомственный юрист, профессор конституционного права в университете Лондона, профессор Винерианской кафедры права в Оксфорде, Холдсуорт получил профессиональную подготовку как в области общего, так и в области цивильного права.

И хотя с момента публикации практически все историки, затрагивающие в своих исследованиях правовую проблематику, обращаются к труду Холдсуорта, сам он, насколько можно судить, предназначал свою работу более для профессиональных юристов, нежели для профессиональных историков.

В начале тома Холдсуорт, вторя Мейтленду и цитируя его, признает весомую роль, которую теоретики и практики цивильного права сыграли и в английской правовой истории в целом и в истории правления Тюдоров и Стюартов.

Тем не менее для Холдсуорта цивилисты виделись скорее блестящей плеядой одиночек, нежели профессиональной корпорацией.

О существовании Общины докторов упомянуто лишь вскользь. С точки зрения Холдсуорта, ни в одной из административно-правовых инстанций Англии персональный состав не был полностью гомогенным.

Возможно, именно этот тезис, который Холдсуорт не развивает подробно, а возможно, преимущественно институциональный метод организации материала минимизирует роль конфликта между цивилистами и юристами общего права на страницах труда сэра Уильяма.

В центре внимания — морское, коммерческое и международное право: последний термин, хотя и со значительными оговорками, Холдсуорт активно использует для описания реалий XVII в.

Полемика вокруг суда Адмиралтейства служит фоном для изложения идей Альберико Джентили и Ричарда Зуча, которые, в свою очередь, вписаны в более широкий европейский контекст становления международного права. Холдсуорт уделяет внимание и присутствию цивилистов в суде Канцелярии и их роли в становлении принципов «суда справедливости» в Англии.

Созданный Холдсуортом труд оказался настолько весомым и детализированным, что на протяжении долгого времени его нарратив почти полностью доминировал в изучении институционных аспектов правового развития Англии.

Круг специалистов, которые в настоящее время занимаются исследованиями цивильного права в Англии эпохи Средневековья и раннего Нового времени, очень невелик.

В 1973 г. в свет вышла книга Брайана Левака «Цивилисты в Англии: 1603−1641. Политический портрет». Как следует из названия, целью автора было создать политический портрет английских цивилистов в период раннестюартовской монархии.

Исходный тезис Левака вполне традиционен: цивилисты были приверженцами роялистской партии; проблема, поставленная в исследовании, — определить причины роялизма данной корпорации. Цивилисты для автора прежде всего корпорация, путь в которую открывала университетская степень.

Одну треть публикации занимает биографический словарь английских докторов цивильного права, информативность которого сложно переоценить.

В то же время, устанавливая жесткие критерии для определения границ корпорации, Левак упускает из вида, что к цивилистскому сообществу относилась также обширная категория бакалавров цивильного права, а доктораканонисты нередко были близки Общине докторов.

Внимание Левака приковано к политическим идеям цивилистов: он приходит к выводу, что вытеснение цивилистов из различных сфер политической и правовой деятельности вынудило их сделать ставку на культурно-политические
идеи, связанные с так называемой Высокой, и впоследствии лаудианской, церковью, на которую и пыталась опираться стюартовская монархия в начале XVII в.

Для Луиса Кнафла цивильное право не было приоритетным направлением работы, однако в комментариях к публикации трактатов лорда-канцлера Эллисмера он проводит очень важную в контексте истории изучения цивильного права мысль.

По образованию Эллисмер был юристом общего права, что не мешало ему при необходимости оперировать максимами и аргументацией цивильного права, а также принимать сочинения цивилистов в качестве полезных и авторитетных.

Это, по сути, означало, что на высшем уровне установки и методы цивильного права не отвергались в качестве «пережитков прошлого», а находили применение при обсуждении актуальных проблем и конфликтых ситуаций.

В 1988 г. Дэниэл Кокиллетт опубликовал первое исследование, посвященное английским цивилистам как корпорации, центром которой была Община докторов. Единственным предшественником Кокиллета был Дж. Сквибб, опубликовавший в 1977 г. книгу «Община докторов», которая, впрочем, носила преимущественно антикварный характер.

В работе Кокиллетта содержится обзор деятельности Общины докторов с конца XVI по XIX в., то есть практически с момента складывания корпорации и ее расцвета до стагнации и финального самроспуска уже в XIX столетии.

Разработки Кокиллетта можно с уверенностью отнести прежде всего к области истории идей, и по сравнению с книгой Левака, они отличаются гораздо более глубоким уровнем постановки проблем.

Автор, тем не менее, в целом характеризует и деятельность институтов цивильного права, отмечая их востребованность и эффективность в тюдоровском и раннестюартовском обществе. Цивилисты и их деятельность предстают в качестве мощной институционной — но особенно интеллектуальной альтернативы общему праву.

Под термином «инкорпорирование» автор подразумевал не столько институционный аспект развития цивильного права, сколько инкорпорирование принципов и идей, выработанных цивилистами, в сферу применения английского (и впоследствии англоамериканского) общего права.

Однако, по мнению Кокиллетта, воздействие цивилистов на развитие права в Англии не было результатом целенаправленных усилий, но определялось практическими нуждами, прежде всего включением английской экономики в общеевропейский контекст и развитием международной торговли.

Поэтому логично, что его исследование охватывает постреставрационный период и сюжеты, связанные с адаптацией общего и цивильного права в американских колониях в XVII − начале XVIII вв.

В настоящее время профессор Кокиллет является активно практикующим юристом и консультантом администрации США, а также занимается проблемами современного американского права, не возвращаясь к исследованиям по истории Англии раннего Нового времени.

По сути, работы Кокиллета по сей день остаются последними систематическими трудами, посвященными корпорации цивилистов и их роли в политической и правовой жизни раннестюартовской Англии.

Все прочие современные работы либо затрагивают «цивилистскую» проблематику в более широком контексте, либо сосредоточены на отдельных институтах цивильного права или на определенных эпизодах политических и правовых конфликтов, в которых были задействованы члены Общины докторов.

Нужно заметить, что если в Англии изучение истории цивильного права и корпорации цивилистов в силу историко-культурных условий традиционно выпадало из поля зрения исследователей, то в Шотландии ситуация была и остается иной.

Систематизация шотландского права была неразрывно связана с рефлексией над его историей, а проблемы, связанные с коронной унией 1603 г., побуждали шотландских юристов определять место шотландского права в общебританском контексте.

Рецепция римского права в Шотландии в этой рефлексии представала структурообразующим элементом как для развития в королевстве феодального права, так и для формирования ряда административно-судебных институтов.

В этой связи использование цивильного права в шотландской юридической практике и в академических штудиях всегда было более активным и носило прикладной характер, нежели в Англии, а традиция его изучения в университетах не прерывалась.

Однако, поскольку изучение цивилистского дискурса в британских композитах выходит за рамки моего исследования, отмечу лишь наиболее важные и оригинальные работы.

В последнее десятилетие ХХ и в начале XXI вв., как уже было сказано выше, пристальным интересом пользуются проблемы рецепции римского права в Европе.

Рейнхард Циммерман, в настоящий момент профессор в институте Макса Планка, сегодня является одним из ведущих специалистов в области истории адаптации римского права монархиями раннего Нового времени.

«Шотландский аспект» рецепции римского права отражен в публикациях, где Циммерман выступает в качестве редактора.

В этой связи нельзя не отметить, что проблематика развития цивильного права и его взаимодействия с общим правом на материале Шотландии не только изучена более подробно, нежели сходный английский материал, но и в большей мере вписана в общеевропейский контекст.

На протяжении долгого времени шотландская традиция восприятия собственного права — в равной мере как и традиция английская — настаивала на самобытности и определенной «самодостаточности» сложившейся в королевстве правовой культуры, однако на деле и в Средневековье, и в раннее Новое время шотландские юристы адаптировали и трансформировали значительное число заимствований из континентальноой философии и правовой теории.

Поэтому компаративистский подход, успешно применяемый в данной области, обогащает шотландские историко-правовые штудии, а опыт подобных разработок может быть успешно применен при исследовании феномена цивильного права в Англии.

Питер Штайн, начинавший карьеру в качестве офицера британского флота, предпочел академическую карьеру сначала в области истории общего права, а затем — права цивильного.

Много лет будучи деканом юридического факультета Абердинского университета, Штайн не только обогатил научное сообщество значительным количеством собственных публикаций, но и сформировал активно развивающуюся школу изучения «цивильного права в шотландском контексте».

В последние два десятилетия в европейском историческом сообществе можно наблюдать неоспоримый интерес к процессам рецепции римского права в различных регионах, а также к развитию основанных на римском праве конституционных идей.

Контекстом для этого возросшего интереса стали исследования в области становления европейских территориальных монархий, с одной стороны, и к трансформациям универсалистского дискурса — с другой.

В то время как оба автора указывают, насколько живой и плодотворной была деятельность как теоретиков, так и практиков цивильного права на континенте, Англия XVI−XVII вв. остается для них периферийным сюжетом.

Если утверждавшаяся на протяжении трех столетий концепция доминирования общего права в развитии английской конституции в настоящий момент и претерпела существенную ревизию, то лишь в отношении более раннего периода, ограниченного правлением Плантагенетов.

В ходе гражданской войны 1640-х гг. среди приверженцев пуританского лагеря всемерно поддерживалась точка зрения, согласно которой после Реформации каноническое право в целом и суды церковной юрисдикции в одном случае представали как удобный канал для проникновения в Англию папистской ереси, в другом — как не менее удобное средство для усилиения королевской прерогативы и единоличного правления.

Прокатолические симпатии Карла I и реформы архиепископа Лода давали богатый материал для соответствующих инсинуаций.

Вигская и впоследствии позитивистская историография в целом придерживалась описанной выше позиции, поэтому для нескольких поколений британских историков вопросы, связаные с ролью церковных судов не представляли сколько-нибудь значимого интереса.

Исключением был, пожалуй, лишь один трибунал — Высокая комиссия, благодаря все тем же пуританским идеологам парламента, снискавшим репутацию одиозного орудия «стюартовского абсолютизма».

С характерной для него внимательностью к фактологии и детализации Ашер подчеркивает континуитет тюдоровского и раннестюартовского института, а кроме того, указывает на популярность суда Высокой комиссии среди англичан.

В 1968 г. труд Ашера был переиздан с обширным предисловием Филипа Тайлера39, который дополнил нарратив об истории Высокой комиссии материалами, недоступными или неизвестными Ашеру, в частности касающимися деятельности Высокой комиссии Севера.

Представляется, что именно благодаря этому материалу Тайлер обратил внимание на то, что одним из мотивов антагонизма между судами общего права и Комиссией, равно как и церковными судамивооб ще, была финансовая заинтересованность.

Именно воззрения Мейтленда и его книга «Римское каноническое право в церкви Англии» послужили источником для исследовательской работы Ричарда Хельмгольца, профессора школы права в Чикаго.

На сегодняшний день Р. Хельмгольц является, пожалуй, крупнейшим и наиболее авторитетным специалистом среди не слишком обширного круга знатоков истории английского канонического права в период Средневековья и раннего Нового времени.

Хотя основным объектом исследования для него являются институты церковной юрисдикции, Хельмгольц уделяет большое внимание взаимодействию, с одной стороны, администрации церкви Англии и докторов-цивилистов, а с другой — взаимодействию и взаимовлиянию политико-правовых идей, формируемых обоими сообществами.

В своих работах40 Хельмгольц справедливо указывает, что английский епископат весьма активно выстраивал политику защиты собственных корпоративных интересов, в том числе и в правовом аспекте, что неизбежно провоцировало конфликт с корпорацией юристов общего права.