Понятие, объект и предмет мошенничества

Мошенничество определяется в законе как хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием.

Объект мошенничества не отличается от объекта хищений в целом; им выступает собственность как экономико-правовая категория.

Предмет мошенничества сформулирован законодателем шире, чем обычно понимается предмет хищения. Предметом мошенничества выступают:

• чужое имущество;
• право на чужое имущество.

А.Э. Жалинский полагает, что мошенничество имеет две разновидности предмета: вещи в составе мошенничества – хищения и имущество в целом в составе приобретения права на имущество. Правда, это плохо соотносится с буквой закона.

В науке есть позиция, согласно которой в приобретении права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием предмет преступления отсутствует. По мнению же С.М. Кочои, понятие “право на имущество” охватывается гражданско-правовым понятием имущества, и от выделения права на имущество в мошенничестве следует отказаться.

Что касается чужого имущества, то его понятие было подробно проанализировано выше; какая-либо его специфика в мошенничестве отсутствует.

Право на имущество как предмет мошенничества понимается в науке по-разному. Известный специалист по проблемам мошенничества Г.Н. Борзенков пишет: “Если под правом на имущество понимается право собственности в полном объеме, то упоминание об этом имеет значение лишь для уточнения момента окончания преступления”. З.А. Незнамова понимает право на имущество как юридическую категорию, включающую в себя определенные полномочия собственника, т.е. права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему имуществом.

Почти так же толкует право на имущество А.Ю. Чупрова, которая в качестве обязательного его признака добавляет оформление этого права документально. Следует только заметить, что имущество понимается ею широко: и как имущество, “не имеющее определенного объемного выражения, не воспринимаемое зрительно или с помощью тактильной чувствительности” – отдельные виды энергии, радиоволны определенной частоты и т.д. Вряд ли это может быть признано верным; понятие имущества в пределах форм и видов хищения должно пониматься одинаково.

О.Ф. Шишов связывал право на имущество с правом на его приобретение и в качестве примера приводил сберегательную книжку на получение вклада в банке, долговую расписку для получения денег с кредитора.

Ю.И. Ляпунов, не давая подробного определения понятия права на имущество, перечислял виды документов, в которых оно может быть закреплено: завещание, страховой полис, доверенности на получение тех или иных ценностей, различные виды ценных бумаг (именные и ордерные). По такому же пути шел и А.Н. Игнатов.

По мнению Б.В. Волженкина, “при мошенничестве получение права на имущество может быть связано с приобретением незаконным путем не только отдельных правомочий собственника на чужое имущество, но и права требования имущества: вклад в банке, безналичные деньги, бездокументарные ценные бумаги, заложенное имущество и др.”. Такой же позиции придерживается и В.И. Лесняк.

Широко понимает право на имущество в мошенничестве Л.В. Григорьева. Она пишет: “Материальным выражением права на имущество являются документы имущественного характера (сберкнижки, доверенности, квитанции, жетоны, пластиковые кредитные карточки)”. Почти такое же мнение высказано В.Д. Ларичевым и Г.М. Спириным, отмечающими: “Приобретение права на чужое движимое имущество может осуществляться путем завладения квитанциями на багаж, товарными чеками, жетонами, номерками, документами на получение имущества и т.п.”.

Своеобразную позицию по поводу права на имущество занимает в науке А.И. Бойцов. Он отмечает, что законодательное определение мошенничества “позволяет выделить две разновидности мошенничества по объекту (именно по объекту, а не по предмету!) – мошенническое завладение чужим имуществом, посягающее на отношения собственности, и мошенническое приобретение права на чужое имущество, посягающее на иные вещные отношения (ограниченные вещные права)”. Вещные отношения при этом могут иметь “как характер отношений, основанных на праве собственности, так и вещно-правовых отношений, существующих в рамках ограниченных прав на чужое имущество. Поражение первых, по мнению автора, предполагает неправомерную “смену собственника”, что и происходит при изъятии имущества мошенником из фонда собственника. При мошенническом же изъятии имущества у субъекта ограниченного вещного права в отношениях собственности по существу ничего не меняется, поскольку право собственности на такое имущество сохраняется за прежним собственником. Просто данное вещное право противоправным образом переходит от одного лица к другому, при том что само имущество остается в фонде собственника”.

Соглашаясь с автором в том, что ограниченное вещное право может быть объектом мошенничества (я, правда, считаю, что не только мошенничества, но и других преступлений против собственности, см. об этом выше), не могу разделить его мнение о том, что право на имущество связано только с ограниченным вещным правом. На мой взгляд, для таких выводов нет оснований. Примечательно, что и в понятии хищения (примечание 1 к ст. 158 УК РФ) речь идет о причинении ущерба иному владельцу имущества (т.е. представителю ограниченного вещного права) для всех форм и видов хищения, вне зависимости от того, может ли быть право на имущество их предметом. Думаю, что и у владельца ограниченного вещного права имущество может быть неправомерно изъято, что причинит ему ущерб. В равной степени в результате неправомерных действий виновного собственник может потерять право на имущество (например, право на квартиру).

Самое широкое понятие “право на имущество” применительно к мошенничеству дают А.В. Бриллиантов и И.А. Клепицкий: “Правом на имущество следует признать любое право на вещь (как вещное, так и обязательственное), в том числе и право на получение вещи (например, безналичные деньги)”.

Таким образом, все имеющиеся в науке точки зрения на понятие “право на имущество” могут быть сведены к трем основным принципиально отличающимся друг от друга: первая связана с его толкованием только как правомочий собственника (правомочий по владению, пользованию и распоряжению имуществом); вторая включает в понятие права на имущество еще и право требования имущества (последнее, правда, также понимается по-разному); третья отождествляет право на имущество с правами владельца ограниченного вещного права.

К сожалению, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 обходит стороной вопрос о понятии “право на имущество”. Косвенно можно судить о границах права на имущество (в понимании Пленума) по положению о моменте окончания мошенничества в форме приобретения права на имущество, которое содержится в п. 4 постановления: “Если мошенничество совершено в форме приобретения права на чужое имущество, преступление считается оконченным с момента возникновения у виновного юридически закрепленной возможности вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным (в частности, с момента регистрации права собственности на недвижимость или иных прав на имущество, подлежащих такой регистрации в соответствии с законом; со времени заключения договора; с момента совершения передаточной надписи (индоссамента) на векселе; со дня вступления в силу судебного решения, которым за лицом признается право на имущество, или со дня принятия иного правоустанавливающего решения уполномоченными органами власти или лицом, введенными в заблуждение относительно наличия у виновного или иных лиц законных оснований для владения, пользования или распоряжения имуществом)”. Судя по указанию на возможность “вступить во владение или распорядиться чужим имуществом как своим собственным”, можно сделать вывод о том, что Верховный Суд придерживается первой из трех названных выше позиций в понимании права на имущество, а именно самой узкой, и связывает право на имущество с правомочиями собственника.

На мой взгляд, более предпочтительной является вторая точка зрения. Право на имущество – это права собственника или законного владельца имущества в отношении этого имущества, имеющие какую-либо форму выражения вовне: форму документа или предмета материального мира. Представляется, что перечень конкретных прав, подпадающих под понятие “право на имущество”, может быть широким настолько, насколько позволяет виновному обратить конкретное имущество в свою пользу или в пользу других лиц. Прежде всего это, конечно, все имущественные права, вытекающие из правомочий собственника или законного владельца (владения, пользования, распоряжения); это может быть также право требования имущества из другого владения, в том числе временного. Однако я не могу этим ограничить перечень возможных прав в отношении имущества (видимо, единственное, что в основном, и то не до конца, можно исключить, так это обязательственные права). Думаю, что практика вполне может подсказать и другие их разновидности, получив которые виновный имеет возможность обратить конкретное имущество в свою пользу или пользу других лиц. Правильнее в связи со сказанным было бы употребление в законодательстве термина “имущественные права”.

Внешний вид – выражение вовне права на имущество – может быть разным: дарственная на квартиру или машину, пластиковая карточка, именная сберкнижка, квитанция на получение какой-либо вещи из места ее временного нахождения (химчистки, камеры хранения и т.п.), жетон гардероба и т.д. В ст. 159 УК РФ имеется в виду право на чужое имущество, т.е. такое, в отношении которого у виновного нет никаких законных прав.

Нельзя, на мой взгляд, путать право на имущество как предмет мошенничества с теми правомочиями, которые виновный желает приобрести в результате получения такого права. Последние понимаются только как правомочия владения, пользования и распоряжения имуществом (триада правомочий собственника). И здесь совершенно прав Г.Н. Борзенков, утверждающий: “Приобретение путем обмана отдельного правомочия по имуществу (например, права пользования квартирой, автомобилем и т.п.) без завладения самим имуществом не отвечает признакам хищения и может квалифицироваться при определенных условиях по ст. 165 УК РФ”. Только, на мой взгляд, здесь следует делать упор на субъективную сторону содеянного, на ту цель, которую преследовал виновный при завладении конкретным правом на имущество.

Поскольку законодатель выделил право на имущество в качестве самостоятельного предмета мошенничества, постольку завладение им составляет оконченное преступление, вне зависимости от того, получено ли по этому праву конкретное имущество. Стоимость права на имущество – размер хищения – определяется стоимостью имущества, правами на которое завладевает виновный (стоимостью квартиры, машины, дачи, пальто, полученного в гардеробе, и т.д.). Другую позицию по этому вопросу занимает Г.Н. Борзенков. Он пишет: “Приобретение… права является либо приготовлением к последующему завладению имуществом, либо противоправным образом создает видимость законного владения имуществом, уже находящимся в обладании виновного. Завладев правом на имущество, преступник тем самым завладевает и самим имуществом, т.е. совершает хищение”. Думаю, однако, что эта позиция, во-первых, противоречива, поскольку дает сразу два варианта квалификации – и как приготовления, и как оконченного хищения; и, во-вторых, не соответствует закону. Законодатель говорит о приобретении права на имущество, а не о получении в результате приобретенного права реального имущества.

Исследователи часто задаются вопросом о том, для чего понадобилось выделение в одной из форм хищения в качестве предмета права на чужое имущество. Не миновала сия чаша и меня. Думаю, все дело в специфике способов совершения этого хищения – обмана и злоупотребления доверием. Суть мошенничества – получение имущества внешне добровольно, от самого потерпевшего. Способ в любом другом хищении означает совокупность приемов и методов, которыми пользуется лицо для достижения желаемого результата. Выполнение всех обязательных элементов способа означает, как правило, что виновный получает задуманное. Применение способа в хищении, таким образом, практически всегда неразрывно связано с приобретением чужого имущества, с результатом, к которому стремится виновный. И только в мошенничестве, исходя из специфики способа хищения, способ – обман или злоупотребление доверием, и результат – получение имущества – могут значительно не совпадать во времени в том случае, если какое-либо имущество можно получить только через получение права на него. И чтобы предотвратить возможные споры о моменте окончания хищения в подобных ситуациях, законодатель совершенно правильно использует для описания предмета мошенничества одну его разновидность – право на чужое имущество. Кроме того, это сделано еще и для квалификации неправомерного завладения недвижимостью, когда изъять имущество в физическом смысле просто невозможно.

Потерпевшим в мошенничестве, точнее, лицом, в отношении которого был применен мошеннический обман или злоупотребление доверием, может быть только вменяемое и достаточно взрослое лицо, способное осознавать происходящее. Справедливо замечал А.Н. Игнатов: “Обман недееспособного лица (малолетнего, душевнобольного) и получение от него имущества следует квалифицировать как кражу, а не как мошенничество, поскольку в этих случаях лицо не осознает, что имущество похищается. Завладение при этом следует считать тайным”. Единственное, с чем здесь сложно согласиться, это с употреблением терминов “дееспособный” и “недееспособный”. Как известно, в гражданском законодательстве дееспособность связывается с достижением лицом 18 лет (ст. 21 ГК РФ), однако считать, что мошенничество возможно только в отношении совершеннолетних граждан, нет никаких оснований.

В то же время невозможно назвать тот предельный возраст, по достижении которого следует говорить о совершении в отношении лица мошенничества; в каждом конкретном случае это должно устанавливаться отдельно, с привлечением по мере надобности специалистов – психологов и педагогов.