Кто такой Пьер Бурдье?

Пьер Бурдье родился в 1930 г. в семье крестьянина в Беарне, в юго-западной Франции. Оттуда он, в прямом и переносном смысле, пробрался во французскую элиту, занимаясь в элитарных учебных заведениях Франции, куда обычно люди его происхождения доступа не имеют. В 1951—1954 гг. он учился в «Высшей нормальной школе», школе французской элиты, а в начале шестидесятых годов он был преподавателем университетов в Париже и Лилле.

В 1964 г. он стал руководителем института — «Эколь пратик дез от этюд» — а затем руководителем центра социологических исследований, «Centre de sociologie européenne». На базе этого центра Бурдье и его разные исследовательские группы провели несколько исследований, вошедших в его собственные труды.

Это исследование посетителей музеев, L’amour de l’art. (1966 г.) совместно с Алэном Дарбелем, исследование фотографа-любителя, опубликованное в Un art moyen «Эссе о социальном использовании фотографии» (1970 г.), затем, исследование «Репродукция» La reproduction (1970 г.) в соавторстве с Жан-Клодом Пассероном и, наконец, исследование «Создатель моды и его марка: вклад в теорию магии», которое он провел вместе с Иветтой Дельсо и опубликовал в Actes № 1 за 1975 г.

Местами я прибегаю и к другим текстам и исследованиям, выполненным учениками Бурдье, особенно к Le métier d’éducateur (Образование, профессиональные ожидания и разрушенные надежды) Франсины Мюэль-Дрейфус.

Этим он не только достиг абсолютно высшего положения среди французских социологов, но и создал себе имя и положение среди интеллектуальной элиты Парижа. История жизни Бурдье служит ярким примером того, на понимание чего направлены многие его исследования: чему должны научиться люди и что сделать, чтобы суметь боротьея за высокое положение в обществе.

Путь к элитарному положению он начал как антрополог, что, по крайней мере косвенно, объясняется планами Франции о колониальном господстве. На рубеже веков у Франции были великие планы стать мировой державой, но это не удалось ей ни в Индокитае, ни в Африке.

Неудача в Алжире, кроме самого военного поражения, привела и к другим важным последствиям. Это поражение сильно подействовало на самоощущение французов. Освободительная война со всеми ее ужасами вошла прямо в будни французов. Многие французы, проживавшие в Алжире, вынуждены были вернуться во Францию.

Та жестокость, с которой военные подавили оппозицию в Алжире, сама по себе тоже была поражением. Она сделала явными методы властей, и поражение показало также их слабость. Ушло и представление, что Франция и французская культура занимают центральное место в мире, и право и обязанность Франции осуществлять свое господство более не были столь очевидны.

Возможно все же, было вполне закономерно, что социальная антропология имела столь сильную научную традицию во Франции. Если принадлежишь к превосходящей культуре, то другие культуры чуть ли не сами собой становятся вероятным объектом научных исследований.

Фигуры первого плана в социально-антропологической/социологической традиции — это такие социологи и антропологи, как Эмиль Дюркгейм, Марсель Мосс и Клод Леви-Стросс. В начале научной деятельности Бурдье тоже находился под влиянием Леви-Стросса и написал о нем работу. При таком положении дел вовсе не удивительно, что французские ученые начали интересоваться воздействием войны на гражданское население Алжира.

Бурдье приехал в Алжир в 1957 г., будучи призванным во французскую армию. К концу войны он получил возможность в качестве социального антрополога принять участие в исследовании условий жизни берберского народа кабилов, которые до войны вели замкнутую и укромную жизнь по древним обычаям и в согласии с живыми традициями.

Задачей Бурдье было выяснить влияние колониальной власти на кабилов, каковы были последствия проведенных французами переселений народа, и что означала встреча с западными обычаями и оценками для жизни крестьян-кабилов?

Конечно, Бурдье было легче понять кабилов и потому, что сам он был из деревни. Поэтому он мог как бы изнутри познать и интерпретировать содержание мыслей крестьян и их взгляд на мир.
Исследование чувства чести у крестьян-кабилов положило начало будущей социологической работе Бурдье.

В этом исследовании он развил понятие символического капитала, которое, как он полагал, хорошо подходило для понимания социальной жизни и общественной структуры у крестьян-кабилов. С тщательностью антрополога он документировал жизнь кабильских крестьян. Он, например, выяснил, что до того, как кабилы встретились с французами, кровопролития были крайне редки у них.

Кабилы были потрясены тем, что французы убивали людей и тогда, когда этого не требовали ритуалы или попранная честь. Бурдье выяснил, что конфликты у кабилов в значительной степени регулировались сложной системой вызовов, оскорблений и надругательств.

Однако такие действия он интерпретировал не как пустые ритуалы или как способ решения конфликтов, но как сигналы и символы, которые подтверждают и выстраивают лежащий за ними порядок определенных социальных отношений. Он полагал, что эти действия можно понять как выражение общественной структуры, которая базируется на восприятии регулирования власти понятиями чести и ощущением чести.

Таким образом, он вкладывал социологическое содержание в свой антропологический материал. Метод работы с эмпирическим материалом при изучении кабильских крестьян коренится в социально-антропологической методике, и он проведен с фотографической тщательностью, которой часто отмечены исследования такого рода.

Это сделало возможным для Бурдье в течение нескольких лет после его пребывания в Алжире развивать понятия и мысли, возникшие при тех исследованиях, например, для анализа французских крестьян или значения моды для современного общества.

Это означает, что дискуссия о символических ценностях и действиях, которая первоначально посвящалась чувству чести у кабильских крестьян, приобрела значеeние и для понимания того, каким образом власть вообще основывается на системе символических величин. Понятия не повторяются у Бурдье механически.

Нет, они меняются и развиваются так, чтобы их можно было применить и для других социальных явлений. Понятие символический капитал, которое первоначально было использовано при описании чувства чести у кабильских крестьян, можно применить также и для понимания структуры власти во французском обществе.

Эта структура власти строится при помощи тех символических ценностей, которые приобретаются посредством образования, титулов жилищ, привычек в еде, автомобилей, одежды и денег.

Та социология, которую развивает Бурдье, выходит за рамки традиционных представлений о научных границах между такими дисциплинами, как философия, социальная антропология, история, семиотика, марксизм и национальная экономия.

Его социологические труды носят также отпечаток того, что обычно называют стилем французских интеллектуалов — тенденции «плавать по поверхности» и беспрепятственно переходить от одной традиции к другой. Бурдье — это французский интеллигент во Франции, но он также и социолог. Поэтому при оценке научного метода его работ следует учитывать, что означает быть социологом во Франции.