Ч. Райт Миллз

Со временем историко-эмпирическая социология сформировалась в диалоге между исследователями в Европе и США. Однако начальная фаза ее развития после второй мировой войны выглядела не особенно многообещающе. Вообще это было тяжелое время для сравнительно-исторического исследования общества.

Самый честолюбивый теоретик в американской социологии, Толкотт Парсонс, изучавший теории Вебера в Европе в период между двух войн, уже в тридцатые годы представил свою версию веберианской социологии, которая в основном полностью оставляла в стороне собственные конкретно-исторические исследования Вебера.

Парсонс прибегает к помощи развитых Вебером общетеоретических социологических понятий в рамках собственных попыток сформировать общую теорию человеческих действий.

Североамериканский социолог Чарльз Райт Миллз (1916— 1962) также работал над приспособлением социологии Вебера к североамериканским условиям. Однако он делал это более исконно веберианским способом, и потому можно сказать, что он в меньшей степени прибегал к насилию над объектом изучения.

В своей книге 59 года «Социологическое воображение» Миллз оформил собранный им опыт этой работы в виде своего рода завещания следующему поколению социологов. В абстрактном теоретизировании Парсонса он видел в общем-то оправданную реакцию на столь же абстрактный эмпиризм, который в то время доминировал в социологии США.

Множество вырванных из контекста фактов собирались в наивное позитивистское представление о том, что их можно будет использовать, если они сформируются в осмысленное целое.

По мнению Миллза, проблему с «общими теориями» Парсонса составляло то, что они были слишком раздутыми, чтобы оказывать плодотворное влияние на более приземленный социологический анализ.

В результате и эмпирики, и теоретики парили в абстракциях и до конкретизирования руки у них не доходили. Миллз полагал, что для развития «способности мыслить по-социологически» у молодых социологов требуется сознание и систематическая работа.

При такой методической работе они приобрели бы профессиональное чутье, которое помогало бы им избегать всех тех опасностей, с которыми они постоянно встречались в своей работе.

В американском обществе, по мнению Миллза, было множество проблем и ловушек для будущих социологов. В этом обществе исходили из того, что граждане сами не могут и не желают заниматься своими делами, что им нужны опекуны и надзиратели.

Миллз считал важной задачей социологов способствовать созданию основ демократического контроля над бюрократическим аппаратом управления, который всегда является частью правящих структур.

Они должны были помочь сформулировать социальные проблемы современности, чтобы их можно было проанализировать и принять необходимые меры рациональным и демократическим методом.

Именно эти связи между обыденной жизнью людей и структурой общества Миллз считал особенно важным полем деятельности для развития социологических представлений.

Распространяя свое понимание того, как эти связи воздействуют на жизнь людей, социологи могли внести важный вклад в освобождение человека и развитие широкой демократической активносги среди сограждан.

По мнению Миллза, очень важной частью освободительной борьбы в разных сферах была способность взглянуть на собственное существование критически и как бы со стороны.

Поэтому удачно сформулированные социологические анализы и исследования могли бы приобрести действительно практическое значение для демократического развития общества.

В послевоенном североамериканском обществе классическим социологическим взглядам угрожали технократические оценки научной бюрократии. «Социологическая фантастика» или способность к воображению деградировали.

Против этих тенденций Миллз выставил свое в широком смысле либеральное социологическое видение полностью развитого демократического общества, своего рода идеально-типическую утопию, которая вдохновляла бы фантазию социологов.

Недостойно социологов было выражать лишь шаблонные представления своего времени, служить интересам стоящих у власти или довольствоваться работой над собственной профессиональной карьерой в рамках сектантской академической клики.

Задача социологии, особо подчеркивал Миллз, состоит в исследовании отклонений от демократического идеала и выявлении того, какие недостатки в общественной структуре и у людей, совершающих действия, способствуют столь слабому развитию демократических форм деятельности.

Поэтому социологи должны сосредоточить интерес на постановке конкретных и практически-политически релевантных вопросов.

Где следует произвести изменения, чтобы свобода, разум и демократия действенно выступили против насильственных условий, извращенных представлений и авторитарных тенденций? Кто противодействует такому освободительному развитию, и как можно обойти эти препятствия развитию?

По мнению Миллза, это затрагивает вопрос о том, насколько «можно расширить роль четкого решения при создании истории», то есть вопрос о наличии или отсутствии в современном обществе рациональных бесед, анализов и действий.

Этот процесс освобождения нельзя поддержать абстрактными теориями или «фактами» в необозримых количествах. Требуются более доступные и конкретные основания для принятия решений.

Социологи, как и все другие люди, находятся в зависимости от опыта своей жизни. Это сказывается не в малой степени и тогда, когда им приходится решать, что возможно и что невозможно в современном обществе.

Здесь содержится связь с тем, что называют иногда несколько пренебрежительно «массовым обществом». За двадцатое столетие политические партии и различные массовые движения научили нас, что люди иногда избегают часто оказывающегося трудным демократического рационального пути к принятию политических решений.

Опыт деятельности различных групп по интересам показывает, что «не все люди по своей природе хотят быть свободными»; Несмотря на это, Миллз не находит причин категорически отмежеваться от «человека толпы».

При каких условиях они захотят и смогут нести ту ношу, которую взвалит на них свобода, и будут видеть в ней не столько ношу, сколько с радостью осуществленные попытки самообновления? И с негативной стороны: можно ли вынудить людей, чтобы им захотелось стать радостными роботами?.