Изучение индивидуально-психологических характеристик ученых

Работы Роу во многом задали характер и методологию последующих исследований личности ученого. Значительная часть из них представляла собой более подробную разработку одного из трех указанных выше направлений, которые были намечены ею в монографии и статьях.

При этом приоритетным направлением оставался анализ “по чертам”. Согласно оценкам специалистов, 64% всех публикаций по проблеме выдающихся ученых было посвящено изучению их личностных черт.

Основываясь на результатах эмпирических исследований, каждый автор выделял свой набор инвариантных личностных свойств, присущих продуктивным ученым. Вот некоторые из предлагавшихся списков.

I. (Mansfield, Busse, 1981):

• автономия;
• личностная гибкость и открытость опыту;
• потребность в оригинальности и новизне;
• потребность в профессиональном признании;
• увлеченность работой;
• эстетическая сензитивность.

Авторы этого списка утверждали, что высокий уровень творчества возможен только при условии высокого развития всех этих характеристик.

II. (Ban-on, 1969):

• наблюдательность, отсутствие склонности к самообману;
• чувствительность к той части истины, которую другие обычно не замечают;
• умение взглянуть на объекты и явления по-своему, с необычной стороны;
• независимость в суждениях, высокая ценность ясного, четкого знания и готовность прилагать усилия ради его получения;
• высокая мотивация, направленная на приобретение таких знаний;
• высокие врожденные умственные способности;
• мощные половые побуждения, основанные на большой жизненной силе и высокой нервной восприимчивости;
• богатство внутреннего и внешнего мира, склонность к сложной жизни и напряженным ситуациям;
• высокая готовность к восприятию своих подсознательных мотивов, фантазий и т. п., внимание к собственным побуждениям;
• большая сила “Я”, которая определяет широкий диапазон поведенческих реакций – и разрушительных, и созидательных; творческая личность и более примитивна, и более здравомысляща, и более сумасбродна, чем средний человек;
• доброжелательность и открытость по отношению к внешнему миру; сильное “Я” может позволить себе регрессию – спуск на более низкие уровни поведения, так как понимает, что оно в любой момент может вернуться в состояние духовной зрелости;
• предыдущая способность является условием объективной свободы личности, а творческий потенциал есть прямая функция этой свободы.

III. (Olah, 1987):

• психологическая восприимчивость;
• независимость;
• гибкость;
• уверенность в себе.

Другие авторы подчеркивали значимость для ученого таких качеств, как целеустремленность и настойчивость; энергичность и трудолюбие; потребность в достижении; честолюбие и терпение; вера в свои силы, смелость, независимость, открытость к восприятию впечатлений.

Этот перечень можно было бы продолжать и продолжать, однако приведенные подробные списки качеств уже, вероятно, дают возможность оценить и замысел, и характер выводов, получаемых в подобных исследованиях. Всякий, кто захотел бы создать на основе этих данных законченный и непротиворечивый портрет личности ученого, оказался бы в тупике.

Во-первых, количество свойственных творческому ученому качеств, выделенных разными исследователями, очень велико. Если составить из них общий список, то окажется, что в нем много не согласующихся, а то и противоречащих друг другу характеристик.

Во-вторых, выделяемые качества представляют самые разные стороны и уровни личности: среди них есть интеллектуальные, мотивационные, характерологические. Однако они обычно рассматриваются как рядоположенные, равнозначные, вне всякой иерархии. В таком случае неясно, должен ли каждый продуктивный ученый непременно обладать всеми этими свойствами, достаточно ли половины из них или нескольких наиболее важных…

В-третьих, в психологии, так же как и в обыденной жизни, нет строгости в употреблении понятий, описывающих личностные характеристики. Поэтому, употребляя один и тот же термин, разные авторы порой вкладывают в него неодинаковый смысл, тогда как за разными обозначениями зачастую скрывается одна и та же черта.

В-четвертых, за большинством перечисляемых качеств стоит не “элементарная черта”, а достаточно сложный феномен, природу которого не всегда просто понять, а тем более измерить его экспериментально или в тестах.

Например, по каким признакам должно оцениваться такое на первый взгляд понятное качество, как увлеченность работой: по количеству времени, уделяемого ей, по степени эмоциональности рассказов о ней, по месту в списке предпочитаемых занятий или еще как-то?

Чем дальше, тем больше подвергаются критике как исходные допущения, лежащие в основе подхода “по чертам”, так и способы их эмпирической проверки. Так, тезис о том, что личностные черты “творческих” и “нетворческих” ученых существенно различаются между собой, не подтвердился в эксперименте с участием контрольных групп (MacKinnon, 1964).

Результаты других исследований не подтверждают мнение о специфичности выделенных черт именно для ученых и заставляют предположить, что выдающиеся деятели разных областей – политики, ученые, художники – имеют больше общего между собой, чем с посредственными представителями того же рода занятий (Mansfield, Busse, 1981).

Не исключено, что похожие качества развиваются вследствие успеха, как реакция на особую, благоприятную социальную ситуацию.

Наконец, сомнению подвергается основное допущение – что выдающиеся ученые должны быть похожи друг на друга.

Ведь специфика дисциплины, специализации деятельности внутри нее, а также конкретной проблемы объективно требует от работающих в них ученых проявления разных качеств:

• от кого-то – скрупулезности, терпения и добросовестности для проведения экспериментов, перепроверки фактов;
• от кого-то, наоборот, полета фантазии, импульсивности;
• от кого-то – огромной уверенности в себе, позволяющей идти на риск;
• от кого-то – постоянного сомнения в выводах и поиска новых аргументов.

Проблемные ситуации в науке при всем внешнем сходстве принципиально неповторимы и каждый раз требуют от того, кто ими занимается, многообразных свойств. При этом не только личностные черты оказывают влияние на выбор проблемы и манеру взаимодействия с нею, но и содержание выполняемой деятельности мощно воздействует на формирование личности.

Если между учеными и есть какое-то сходство, то оно, по мнению критиков подхода, должно лежать намного глубже – в области потребностей, ценностей, мотивов.

Значительное влияние на развитие представлений о творческой личности оказали работы Р. Кэггелла, который провел факторный анализ личностных характеристик ученых, используя биографические материалы о деятелях науки прошлого и результаты тестирования современных научных работников.

Согласно его данным, ученым свойственны выраженная “шизотимия”, т. е. отрешенность, сосредоточенность на своем внутреннем мире, довольно высокий уровень общего интеллекта, скептицизм и критичность, выше средней сила собственного “Я” и эмоциональная стабильность, сильное стремление к доминированию и влиянию на окружающих, а также “самообуздание”, проявляющееся в сдержанности, серьезности, замкнутости, склонности предаваться глубоким раздумьям (Cattell, 1963).

Хотя описание, данное Кэттеллом, рисует ученого скорее как сильную, самостоятельную личность, использование им ряда клинических терминов способствовало частичному возрождению представлений об ученом как о человеке психически нездоровом.

Общий вывод Кэттелла состоял в том, что ученый по своей сути интроверт – человек, обращенный внутрь себя самого, фиксированный на явлениях своего внутреннего мира, в противоположность экстраверту, который направлен на внешний мир и его объекты.

Кроме того, ученым, по мнению этого автора, свойственно брать на себя ответственность за собственные достижения и неудачи, а не приписывать их действию внешних обстоятельств.

Сам Кэттелл считал, что его результаты со всей очевидностью показывают, что творческая способность коренится в личности и ее ценностях, а не в познавательных навыках.