Хищение – безвозмездное деяние

Согласно этому объективному признаку хищения изъятие чужого имущества осуществляется виновным без вложения необходимого стоимостного эквивалента. Как образно выразился П.С. Яни, “безвозмездно – значит даром”. Виновный завладевает чужим имуществом, не уплатив за него соответствующего эквивалента.

При этом эквивалент здесь, по моему мнению, понимается довольно широко: прежде всего, конечно, им могут выступать деньги в любой валюте; под эквивалентом понимается также имущество, оставленное взамен изъятого, и выполнение подлежащей оплате услуги или осуществление работы. Так же думают и другие ученые. Например, Б.В. Яцеленко отмечает: “Безвозмездность изъятия имущества характеризуется тем, что собственник не получает за выбывшее из его владения имущество необходимого эквивалента в виде общественно полезного труда или возмещения стоимости предмета хищения”. В.Н. Винокуров пишет: “Безвозмездным считается изъятие имущества без предоставления взамен эквивалентного возмещения, которое может быть денежным, натуральным и трудовым”.

И деньги, и имущество, и стоимость работы или услуги должны быть именно эквивалентом стоимости изъятого имущества, т.е. их стоимость должна приблизительно равняться стоимости последнего. Если имеет место расхождение в стоимости оставленного эквивалента и изъятого имущества, размер хищения определяется разницей в их стоимости. Это дает основания для выделения в науке абсолютной и частичной безвозмездности.

Следует специально отметить, что оставление даже полного эквивалента стоимости изъятого имущества хотя и исключает хищение, не означает в ряде случаев, что лицо действует правомерно. Грубое игнорирование воли собственника или законного владельца изъятого имущества позволяет иногда квалифицировать содеянное как самоуправство (ст. 330 УК РФ) или должностное, или служебное злоупотребление (ст. 285, 201 УК РФ).

Еще одно обязательное положение: эквивалент стоимости должен быть оставлен в момент изъятия или сразу же после него, до обращения имущества лицом в свою пользу или в пользу других лиц. Обращение имущества в свою пользу или пользу других лиц, как отмечалось, символизирует окончание хищения; выплата эквивалента стоимости имущества после окончания преступления не влияет на признание деяния преступным, расценивается только как обстоятельство, смягчающее наказание.

В то же время нужно согласиться с А.И. Бойцовым, что “безвозмездность завладения преступником чужим имуществом и причиняемый им тем самым ущерб собственнику данного имущества вовсе не предполагают в качестве антитезы возмездность приобретения этого имущества самим собственником. Оно может быть получено им и по договору дарения, предусматривающему безвозмездное отчуждение имущества”.

В последнее время и в науке, и в толкованиях Пленума Верховного Суда РФ намечается отход от сформулированного выше и ранее вполне традиционного понятия безвозмездности в хищении.

Так, З.А. Незнамова ограничивает понятие “имущество – эквивалент” требованием, чтобы оно отвечало потребительским качествам изъятой вещи. Думаю, что это неверно. При таком подходе следует, например, признать хищением противоправное изъятие из магазина, положим, бутылки водки с оставлением взамен наручных часов. Разумеется, лицо здесь нарушает установленный порядок получения желаемой вещи, однако делает это за плату, не безвозмездно. Хищение исключается, но совсем не исключена ответственность, например, за самоуправство.

А.В. Бриллиантов и И.А. Клепицкий вообще исключают возможность иного эквивалента кроме оставления его денежной стоимости (“адекватного возмещения стоимости изъятого имущества”). В частности, они пишут: “Не могут рассматриваться в качестве возмещения предметы, по тем или иным причинам оставленные преступником на месте совершения преступления. Например, если при краже пальто в магазине преступница оставила в примерочной свое старое пальто – стоимость оставленного пальто не учитывается при квалификации содеянного. Хозяин похищенной вещи при таких обстоятельствах прав на оставленную вещь не приобретает, она приобщается к делу в качестве вещественного доказательства, в дальнейшем ее судьба решается в соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства”.

С одной стороны, конечно, в этих рассуждениях есть свой резон. С другой стороны, замечу, что авторы пишут: “предметы, по тем или иным причинам оставленные преступником на месте совершения преступления”. Такая формулировка и впрямь не дает возможности признать оставленные вещи эквивалентом изъятого имущества.

Таким образом, лицо, изъявшее вещи без согласия собственника и оставившее взамен другое имущество, должно его оставлять именно как плату за изъятое имущество или полагать, что совершило равноценный по стоимости, хотя и не согласованный с собственником обмен имущества. Но этого недостаточно; оно должно еще и продемонстрировать это собственнику (его представителю, законному владельцу), чтобы у того не осталось сомнений в том, что оставленная вещь теперь является его собственной, передана ему собственником. Как именно это будет сделано, значения не имеет: может быть оставлена записка при тайном изъятии или сказано собственнику при открытом и т.д.

Неверно здесь исходить из дальнейшей процессуальной судьбы оставленной вещи: оставляя ее взамен изъятого имущества, лицо как раз стремится этого процессуального порядка избежать, демонстрируя возмездный характер получения имущества, хотя и осуществленного без согласия собственника (или владельца).

Поколеблено традиционное понимание безвозмездности и п. 25 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51: “При установлении размера, в котором лицом совершены мошенничество, присвоение или растрата, судам надлежит иметь в виду, что хищение имущества с одновременной заменой его менее ценным квалифицируется как хищение в размере стоимости изъятого имущества”.

С таким разъяснением категорически нельзя согласиться по следующим причинам.

1. Прежде всего, виновный, оставляя в качестве эквивалента за изъятое имущество другое имущество, меньшей стоимости, расплачивается за произведенную замену и за взятое неправомерно имущество, пусть и сознавая прекрасно неравномерность замены и неравенство эквивалента стоимости изъятого имущества. Именно учитывая последнее, и надо считать безвозмездность как разницу между стоимостью изъятого и оставленного взамен.
2. Главное, однако, не в этом. Боюсь, что такое разъяснение ляжет в обоснование многих и многих обвинительных приговоров по присвоению и растрате, мошенничеству, в основе которых лежат предпринимательские отношения. В самом деле, любой договор хозяйствующих субъектов, приносящий выгоду всем субъектам, может быть оценен по-разному с точки зрения его материальной выгодности для разных субъектов: для одного субъекта он точно будет более выгоден, чем для другого (хотя, наверное, возможен и полный паритет, но в условиях конкурентной борьбы достичь идеального равновесия очень сложно). Следовательно, любые экономические отношения договорного типа, т.е. абсолютно легальные, могут быть расценены как присвоение, например, одним субъектом, полученного им по договору. Соотнесем теперь это с известным делом Ходорковского и Лебедева. Обвинительный приговор вынесен, его обоснование судьей мне неизвестно (при понятном политическом характере этого процесса юридическая оценка все равно должна в приговоре присутствовать), но думаю, что пресловутое разъяснение высшей судебной инстанции тут свою роль сыграло. Холдинг, по договорам, заключенным уполномоченными лицами, покупал у своих “дочек” сырую нефть по ценам, расходившимся, и значительно, с мировыми. Деньги, в полном соответствии с договорными условиями, холдингом “дочкам” выплачивались, тем хватало этих денег и на текущую работу, и на развитие. Однако в вину Ходорковскому и Лебедеву было вменено хищение всей нефти, без учета выплаченного эквивалента… У меня в связи со сказанным вообще возникает ощущение, что приведенное выше положение постановления Пленума появилось как раз под это громкое дело, хотя это, конечно, лишь ощущение. Страшно, однако, то, что оно будет действовать и далее в отношении других предпринимателей, не угодивших кому-либо на каком-либо уровне.

Таким образом, полагаю необходимым исключить указанное положение из постановления Пленума Верховного Суда РФ как способствующее нарушению судами принципов уголовного законодательства.
Заключая, полагаю, что признак безвозмездности хищения есть в следующих случаях:

• эквивалент стоимости имущества не был оставлен вообще. Размер хищения здесь определяется стоимостью изъятого имущества;
• был оставлен меньший, чем стоимость изъятого имущества, эквивалент. Размер хищения равен разнице между стоимостью изъятого имущества и стоимостью оставленного эквивалента;
• был оставлен эквивалент, соответствующий стоимости изъятого имущества, однако это произошло не в момент его изъятия и не сразу после него, а только после обращения имущества в пользу виновного или других лиц. Размер хищения в подобных ситуациях, как и в первом случае, определяется стоимостью изъятого имущества.