Дизайн механизмов: могут ли цены сделать работу морали

Не все экономисты убеждены в важности общественно ориентированных предпочтений и в том, что проблема вытеснения вынуждает нас искать новый подход к политике. Кто-то может сказать, что новые экспериментальные данные и теоретические результаты можно примирить с политической парадигмой, основанной на личных интересах.

Предположим, что политик, рассуждают они, осознает необходимость исправления провалов рынка, но понимает, что явные стимулы могут вытеснить этические и альтруистические мотивы. Для сторонников парадигмы, основанной на личных интересах, признать, что общественно ориентированные предпочтения побуждают акторов интернализировать издержки и выгоды своих действий, сглаживая тем самым провалы рынка в условиях неполноты контрактов, значит сдаться.

Чтобы понять, как такое возможно, стоит на время забыть про сильное вытеснение (чтобы не рассматривать те случаи, в которых стимулы контрпродуктивны) и допустить, что политик не преследует исключительно свои собственные интересы. Но, может быть, с этими двумя оговорками, конституция для мошенников сделает свою работу, как это рекомендовал Юм, даже в мире (о котором Юм не мог и помыслить) не гипотетических, а вполне себе реальных мошенников.

Это остается канонической моделью публичной политики в экономической теории, и имеет смысл рассмотреть вопрос о том, может ли такая модель работать. Мы увидим, что она не может работать.

Для этого нам потребуется теория дизайна механизмов. Работы, которые заложили основы этой теории, появились одновременно с книгой Титмуса. С тех пор растущая озабоченность общественности вопросами экологии, здравоохранения и прочими провалами рынка только подчеркивала важность попыток дизайнеров механизмов «протянуть невидимой руке руку помощи», по выражению из журнала Economist, пытавшегося в 2007 году объяснить своим читателям сложную математику, за которую три ведущих исследователя—Лео Гурвиц, Эрик Маскин и Роджер Майерсон—удостоились Нобелевской премии. Помощь невидимой руке означает необходимость государственного участия в экономике, но не в масштабах Большого Брата. Как ни удивительно, в этом-то и состоит проблема дизайна механизмов.

Ограничение на то, чтобы информация оставалась частной, исключает утопические решения, в которых дизайнер мог бы просто отменить причину провала рынка. Если бы предлагаемый механизм мог использовать информацию, например, о том, насколько усердно человек трудится или об истинной ценности товара или услуги для покупателя или продавца, та же самая информация могла бы быть использована и для написания полного частного контракта между сторонами. И этот контракт ликвидировал бы провал рынка, для устранения которого нужен был дизайнер механизмов.

И в дизайнере механизмов снова не было бы никакой необходимости.

Задача поиска приемлемого решения в дизайне механизмов определяется тремя условиями. Первое состоит в том, что итоговое распределение должно быть Парето-эффективным.

Согласно второму условию, политика должна опираться на добровольное участие индивидов в их экономической деятельности. Они должны быть вольны выбирать свои действия в соответствии со своими предпочтениями, в том числе должна существовать возможность отказаться от обмена или иного взаимодействия. На экономическом жаргоне исход должен удовлетворять «условию участия» для индивида; каждый актор должен предпочитать участие в механизме неучастию, то есть участие должно быть добровольным. Исход также должен быть «совместим по стимулам», то есть любое действие индивида должно быть мотивировано его собственными предпочтениями.

Третье условие состоит в том, что нельзя ограничивать возможные предпочтения. Таким образом, механизм должен работать даже тогда, когда люди абсолютно эгоистичны и аморальны.

Назовем эти три условия эффективностью, добровольным,участием, и нейтральностью к предпочтениям.

Первое представляет собой минимальное условие коллективной рациональности (минимальное потому, что оно игнорирует, например, соображения справедливости). Второе исключает возможность конфискации собственности и принуждение к участию в обмене. Вместе со вторым условием третье отражает стандартную либеральную приверженность индивидуальной свободе и нейтральности государства в вопросах, касающихся представлений индивидов о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Последнее условие называется также либеральной нейтральностью, и отражено в высказывании Рональда Дворкина о том, что «политические решения должны быть… независимы от каких-то определенных представлений о хорошей жизни или о том, что делает жизнь стоящей». В схожем духе Питер Джонс пишет: «Установление каких-то конкретных целей для граждан не является функцией государства». В таком смысле нейтральность разделяют не все либералы. Моя широкая интерпретация либеральной нейтральности — допустимости неограниченного набора предпочтений — может вызвать возражения у тех, например, кто  полагает, что предпочтение доминировать над остальными можно признать недопустимым, не нарушив при этом принцип либеральной нейтральности. Но я буду использовать требование о неограниченном множестве предпочтений здесь только затем, чтобы позволить индивидам систематически преследовать собственный материальный интерес, что едва ли будет вызывать возражения с точки зрения доктрины либеральной нейтральности.

Если дизайну механизмов удастся, не вмешиваясь в частную жизнь граждан, найти правила, которые устранят провалы рынка и при этом будут согласовываться с двумя ключевыми либеральными требованиями добровольного участия и нейтральности к предпочтениям, все претензии к заголовку газеты Le Figaro по поводу того, что именно было доказано математически, будут сняты.

Так что если дизайн механизмов найдет свой священный Грааль, нам придется заключить, что конституция для мошенников, какой бы неприятной она ни была, по крайней мере в этом ограниченном смысле все же работает. Но более чем сорокалетняя история исследований в области дизайна механизмов показывает, что дело обстоит совершенно иначе.