Буржуазная общественность
Первая большая книга Хабермаса представляла собой дополненное издание его диссертации — «Структурное изменение общественности: исследования одной из категорий буржуазного общества», она вышла в 1962 г. Содержание книги соответствует тому, что указано в подзаголовке.
Предметом исследования служит категория «общественного», то есть то, что в нашем современном обществе противопоставляется «частному». Такая «общественность» располагается вне государства и рынка, и ее не следует смешивать с «общественным сектором», «властями» и тому подобным. В этой общественной сфере сограждане обсуждают общие для них общественные проблемы — в разговорах, журналах и книгах.
В книге и идет речь о том, как возникла такая «буржуазная общественность», как развивалась и изменялась.
Его частная жизнь представляла собой общественную власть, которая поэтому была «привязана к (его) личным атрибутам: знакам отличия (печати, гербу), привычкам (одежда, прическа), жестам (приветствие, поведение) и риторике (форма обращения, вообще формальная речь) или, иными словами, существовал строгий кодекс „благородного“ поведения».
В связи с распространением торговли и развитием абсолютной королевской власти в сторону современной государственности наряду с общественным отправлением власти растет и новый тип общественного, в котором находят выражение вопросы информации о рынках, ценах, сырье, торговых путях и т. д., а также политические вопросы.
При этом все большее значение приобретают новости, и в XVIII веке возникает пресса, участвующая в рынке и продающая новости умеющей читать и образованной публике. При этом возникает и современная буржуазная общественность, доминирующая в общественной жизни наряду с государством и рынком.
Такая современная буржуазная общественность строится, в отличие от средневековой, не на обычаях и привычках аристократии, а на критических, рациональных представлениях граждан об общественных делах. В этой буржуазной общественности развиваются и подчиненные сферы, например, политическая, научная, экономическая и литературная общественные сферы. Одновременно возникает такое понятие, как «мнение общественности» в качестве обобщения взглядов образованных классов на общественные дела.
В этой буржуазной общественности заключалось, однако, внутреннее противоречие, состоявшее в том, что огромное большинство граждан в обществе были исключены из нее ввиду слабого умения писать и читать, а также в том, что правом голоса и избирательным правом обладали лишь немногие.
К концу XIX века это противоречие обрело остроту, когда в первую очередь требования рабочего движения об участии в общественной жизни привели к тому, что сама мысль о критическом общественном мнении обратилась против сторонников буржуазной общественности.
При расширении круга лиц, обладающих правом голоса, и различных реформах образования в XX веке все большее число участников современного общества стали входить в современную буржуазную общественность.
Однако одновременно изменились и условия существования этой общественности. Государство все активнее вмешивается в экономическую жизнь, свободная конкуренция на рынке сменилась монополиями и картелями, и современное государство к тому же развилось в государство благосостояния.
Власти все больше вмешиваются в различные частные области, и происходит, по словам Хабермаса, «огосударствление общества». Но одновременно идет развитие и в противоположном направлении—«обобществление государства», при котором такие объединения, как организации людей по интересам, отраслевые союзы и политические партии, которые раньше в основном выражали частные интересы, приобретают в государстве все более важные функции.
С этим столь характерное для раннего буржуазного общества деление на «государство» и «гражданское общество», при котором «буржуазная общественность» являлась посреднической инстанцией между ними, в значительной мере потеряло свое значение.
Но и классический тип буржуазной общественности тоже изменился сам. Причиной этого послужило появление новых средств массовой информации, прежде всего радио, телевидения и кино, но и ранее имевшиеся средства информации — книги и журналы — видоизменились в XX веке. При этом новое содержание приобрели прежние дискуссии в среде буржуазной общественности.
И в самом деле, считает Хабермас, радиостанции, издательства и различные общества превратили уличные дискуссии в цветущую деловую отрасль. Можно предположить, что благодаря этому дискуссии ведутся тщательно и не ограничиваются в своем распространении.
Но постепенно все это изменилось специфическим образом: сама дискуссия приобрела форму товара потребления… Дискуссия, превратившаяся в гешефт, формализуется. Аргументы и контраргументы вынужденно следуют заранее установленным правилам развлекательности. Консенсус на деле оказывается в значительной мере малозначащим в сравнении с консенсусом в формах общения.
Прежняя рациональная дискуссия относительно общественных дел перешла в форму направляемого рекламой, управляемого рынком развлекательного бизнеса средств массовой информации, в котором даже политика стала частью «одобряющей (соглашательской) общественности».
Этому способствует и развитие литературной общественности, с массовым изданием популярных карманных книг и господством столь ненавистных Хабермасу книжных клубов.
Вместе с тем развитием, которое происходит в журнальном мире, где более сложные общественные сферы, такие как экономика, здравоохранение и образование, все больше вытесняются с журнальных страниц скандалами, рассказами о знаменитостях и катастрофах, это, по мнению Хабермаса, способствует исчезновению классической буржуазной общественности.
Прежняя критическая гласность сменяется все чаше чисто манипулятивной гласностью. Средства массовой информации все в большей степени создают общественное мнение, позволяя людям высказываться только по вопросам типа: та ли мелодия выиграла на фестивале шлягеров и кто «победил» в теледебатах партийных лидеров.
Прежняя критически направленная общественная беседа, являвшаяся столь важной частью ■буржуазной общественности поначалу, теперь сменяется изучением общественного мнения и пассивным сидением у телевизоров.
Эта книга о «структурном изменении общественности» содержит очень важные выводы для позднейшей теории Хабермаса о коммуникативном поведении. В конце книги он рассматривает, пользуясь понятиями общественности и массы у Ч. Райта Миллза (см. гл. 8), возможность возрождения критической функции общественности в современном обществе.
Хабермас, как и Миллз, полагает, что важно, чтобы в общественных дискуссиях принимало участие как можно больше людей, чтобы формы коммуникации не были столь односторонними и отдельные индивиды смогли бы принимать участие в общественных дебатах, и чтобы их участие не оказывалось ничего не значащим, и, наконец, важно, чтобы люди обладали определенной самостоятельностью относительно общественных институтов.
Вопрос «только» в том, как реализовать такого типа общественные критические дискуссии. На это, в частности, и пытается ответить Хабермас в своей дальнейшей работе.
