Тестология общих интеллектуальных способностей
В 1905 г. появился первый тест интеллекта, известный под названием шкалы Бине-Симона.
Возникнув для вполне конкретной задачи школьной практики – обследования детей, не справлявшихся с обучением в школе, тесты интеллекта очень быстро перешагнули эти рамки и породили в 20-х годах нашего столетия настоящий тестовый бум.
Разрабатывались все новые и новые варианты тестов; тестированию подвергались самые разные возрастные группы – от дошкольников до престарелых граждан, от умственно отсталых детей до известных ученых. Постепенно тесты стали восприниматься как универсальное средство оценки и отбора.
Этот период развития психологии можно назвать “интеллектуальным”. С одной стороны, для создания новых тестов необходимо было углублять и расширять представления о самом интеллекте. С другой стороны, тестовые исследования давали колоссальный материал для анализа и теоретического осмысления. Основные дискуссии велись вокруг двух ключевых вопросов: что такое интеллект и что можно узнать о нем из тестов.
“Всякий умный человек знает, что такое интеллект… Это то, чего нет у других”. Эта шутка, приведенная в одном из зарубежных учебников по психологии, содержит в себе слишком много правды.
В обыденной жизни все мы пользуемся понятием интеллекта и прекрасно понимаем друг друга; но как только требуется объяснить, что под этим подразумевается, большинство оказывается в ситуации “понимаю, а сказать не могу”. Надо признать, что когда речь заходит об интеллекте, то и профессиональные психологи находятся примерно в таком же положении.
Первоначально интеллект понимался как врожденная общая познавательная способность. В дальнейшем в его структуре наряду с так называемым фактором общего интеллекта стали вычленять отдельные факторы, отвечающие за специфические способности к тому или иному виду познавательной деятельности (например, способность к пространственному мышлению, вербальные, счетные способности и многие другие).
Поскольку разные исследователи раскладывают интеллект на разные составляющие в зависимости от своего представления о его структуре, то фактически каждый тест измеряет то, что считает интеллектом его автор. Поэтому показатели, полученные одним и тем же человеком в конкретных тестовых процедурах, зачастую не совпадают, и уж тем более неправомерно отождествлять их с общей оценкой познавательных возможностей индивида.
О чем действительно можно судить по тестам – так это о степени обучаемости человека, а также о достигнутом им на момент испытания уровне развития той или иной способности. Но по ним нельзя сказать, является ли полученный результат проявлением врожденных задатков индивида или же отражением благоприятных/неблагоприятных условий его жизни и воспитания.
Появление первых тестов интеллекта породило надежду на быстрое решение проблемы ранней диагностики способностей к научному творчеству и отбора наиболее перспективных молодых людей для работы на поприще науки.
Поначалу изучение зависимости между развитием интеллекта и способностями к научному творчеству шло следующим образом: прослеживалась взаимосвязь между показателями, продемонстрированными в тестах интеллекта, и реальными успехами в научной деятельности.
Крупномасштабное исследование такого рода было предпринято Л. Терменом, который известен прежде всего как “автор” коэффициента интеллектуальности (КИ или IQ), понимаемого как отношение между умственным (полученным в тестах) и фактическим (хронологическим) возрастом.
Была проделана колоссальная работа по тестовому обследованию почти 3 тысяч детей в возрасте от 2 до 18 лет. У части из них были выявлены показатели интеллекта, превышавшие статистическую норму. Казалось бы, именно из числа этих детей и должно было впоследствии вырасти множество выдающихся деятелей в разных областях.
Оказалось, что хотя высокий уровень интеллекта, выявленный с помощью тестов в школьном возрасте, сохраняется в течение всей жизни, он не является прогностичным в отношении будущих достижений, в том числе и в науке. Иными словами, ни один из этих детей, став взрослым, не внес заметного вклада в науку, искусство или политику, ни один из них не оставил свое имя в истории своей страны или хотя бы в выбранной им сфере деятельности.
В середине 20-х годов сотрудница Термена К. Кокс, используя материалы биографий 300 выдающихся ученых, показала, что уже в раннем возрасте будущие гении намного превосходили сверстников по уровню интеллекта (имели высокий коэффициент интеллектуальности) (Сох, 1926).
И хотя в дальнейшем ее результаты подвергались серьезной критике, этот вывод неизменно подтверждался: высокий КИ, демонстрируемый в детском возрасте, является лишь предпосылкой, а отнюдь не гарантией экстраординарных научных достижений.
Еще менее перспективным оказалось изучение зависимости между академической успеваемостью выдающихся ученых и их последующей научной продуктивностью. В сущности это направление исследований заранее было обречено на провал.
Ведь даже если на статистически значимом материале было бы установлено наличие корреляции между этими показателями, то в каждом конкретном случае риск ошибиться и “просмотреть” будущего гения оставался бы слишком велик, чему есть немало примеров из истории науки.
Достаточно вспомнить А. Эйнштейна, чьи способности в гимназические годы оценивались как весьма посредственные и который был исключен из учебного заведения за неуспеваемость по математике; или Н. Е. Жуковского, который и в школьные, и в студенческие годы учился с большим трудом, проваливал экзамены, оставлял на время учебу в институте, и которому никто в те годы не осмелился бы предсказать известность и славу в науке.
Уже первыми работами в этой области с большой степенью достоверности было продемонстрировано отсутствие однозначной зависимости между уровнем развития интеллекта и эффективностью в науке.
Тем не менее вплоть до 70-х годов исследователи научного творчества все еще пытались найти взаимосвязь между коэффициентом интеллектуальности и творческими способностями.
