О «чудесном гении» Кирилла

Не смотря на то, что глаголица и кириллица состоят из знаков, расположенных в аналогичном порядке, эти азбуки различаются между собой и тем более отличаются от греческого письма (к которому они теперь, якобы, восходят):

• по наличию несовпадающих букв;
• по количеству букв: в глаголице – 40 знаков, в кириллице – 43 знака (в греческом – всего 24 знака – нет кириллических и др. (!));
• по начертанию букв: глаголица с кириллицей совпадает только в части буквы Ш, греческое письмо совпадает с кириллическим, но полностью не совпадает с глаголическим;
• по численному значению букв.

Поэтому в статье «Глаголица»  подытожено: «вопрос о происхождении глаголицы является спорным».

Анализируя перечисленные отличия кириллицы от её т.н. прототипа – греческого письма – стоит отметить, что иудохристианская пропаганда приписывает Кириллу и Мефодию изобретение девятнадцати дополнительных к греческим знаков.

А это составляет 80 процентов новых букв! Естественно, правомерен вопрос: если на изобретение 24 греческих знаков ушли тысячи лет, то каков должен быть по масштабу гений Кирилла, за несколько лет в одиночку добавившего к труду большей части человечества 80 процентов результата?!

Причём, в науке есть и т.н. обоснование этого «дополнительного изобретения» именно этих дополнительных знаков – нужды русского языка. Однако ложность такого обоснования проявляется в следующем: реформами 1711 и 1918 годов русские азбуки именно в части этих, «нужных» букв, были сокращены. По итогам реформ – до 33 букв.

Может ли означать это, что нужды русского языка изменились? Кроме того, на всю эту эпопею с изменением азбуки с 43 букв до 33 букв (сокращение всего на 23 процента) ушло, опять же, более тысячи лет! Именно такая продолжительность этапа – 1000 лет, –  как раз закономерна и в точности совпадает с расчётной. Напротив, кирилловские темпы создания письма можно объяснить только чудом. Естественно, иудохристианским чудом.

Далее, в статье «Графика» говорится:

«Константин (настоящее имя Кирилла – авт.) изобрел для моравов фонетическую азбуку, взяв за основу византийский алфавит; этот алфавит он дополнил применительно к фонемам славянской речи (а именно, солунского говора болгарского языка, на котором он, как уроженец Солуни, хорошо говорил) новыми буквами.

Дополнительные буквы частью были составлены (а в некоторых случаях прямо взяты) из различных графем византийского алфавита, частью, по-видимому, заимствованы из еврейского, современного Константину, письма».

Перевод книг, сделанный на солунский говор болгарского языка, был пригоден и для западных славян, в виду того, что славянские языки в 9 – 10 вв. были близки один к другому.

Однако не всё так гладко, как выстроено в этом отрывке текста. Как мы выяснили выше, византийского алфавита не существовало. Следовательно, основы для «изобретения» Константина не было.

Более того, и самих-то т.н. византийских графем, из которых он якобы сделал дополнительные буквы, также не существовало. Именно поэтому источник плавно перешёл к упоминанию греческого языка вместо византийского.

Естественно, ссылку на еврейское письмо мы опять-таки встречаем в сопровождении вводного слова «по-видимому», поскольку, как мы показали в гл. XI, самобытного т.н. еврейского языка и письма не существует. Есть лишь некий жаргон немецкого – как устный еврейский иврит и идиш, и некая разновидность почерка финикийского письма – как т.н. письменности еврейской.

Далее, следует особо остановиться на том факте, что книги были переведены на болгарский язык. А здесь ситуация повторяется в точности, как с еврейским и византийским алфавитами – болгарского алфавита и письма не существовало в то время, когда на него делали перевод иудохристианские просветители! Рассмотрим это обстоятельство подробнее.