Либеральные западники: приспосабливаясь к доминированию Запада в Евразии

Книга Д. Тренина «Конец Евразии» является либерально-западнической попыткой ответить на развивающиеся в России геополитические проекты консервативной ориентации. Ее центральная идея, удачно переданная в названии книги, состоит в том, что Россия перестала быть конституирующим центром региона.

Автор рассматривает Евразию как сферу традиционно российской власти, которая установилась со времени московского царства и существовала на протяжении имперского и советского периодов.

По его убеждению, в силу воздействия мощных внешних сил Запада и инициированой им глобализации Россия оказалась сегодня на границе двух миров Н- мира традиционного геополитического мышления и мира глобализации.

России предстоит выбор, и этот выбор должен быть в пользу сотрудничества с Западом: «Россия находится на границе между посгсовременным и современным и даже досовременным миром.

Ей предстоит сделать выбор. Единственно рациональным было бы сосредоточиться на европейской идентичности России и организовать ее постепенную интеграцию в большую Европу … четко выраженный проевропейский выбор, который способствовал бы модернизации страны и ее приспособлению к условиям мира XXI века …

России следует прежде всего “строить Европу” в своих собственных границах. Провал такой европейской интеграции будет означать для России ее маргинализацию и возможную дезинтеграцию.

Отступление в “Евразию” больше не является реалистичной политикой».Согласно Тренину, Россия — принципиально европейская, а не евразийская страна, а следовательно, и «проевропейский» выбор является для нее вполне естественным.

В постсоветском пространстве Россия должна стать примером европейского развития. Вместо попыток стабилизировать Евразию или интегрировать ее в свои границы Тренин предлагает России стратегию «творческого приспособления» к новым глобальным и региональным условиям.

Нравится это России или нет, но Запад уже завоевал важные позиции в Евразии. Возможно, для кого-то это и «тяжелая реальность», но наиболее правильным, по мнению Тренина, будет признать и приспособиться к ней.

Альтернатива видится ему в постепенной «маргинализации» стран с утратой защитных поясов вокруг российских границ.

Обрисованная стратегия постепенного отступления из региона является логическим результатом геополитического мировоззрения автора. Ей, однако, недостает целостности и систематичности, а практические рекомендации автора носят ситуативный характер.

Для разных уголков Евразии Тренин предлагает различные решения, но ему не удается свести свои размышления в последовательное обобщающее видение.

В Центральной Азии главным приоритетом, по Тренину, должно быть обеспечение военной, а не политической безопасности и четкое определение периметра безопасности для снижения угроз со стороны правящего в Афганистане исламско-талибанского режима.

В Сибири же и на Дальнем Востоке решение проблем лежит не в области политической стабилизации и безопасности, а в экономическом развитии этого богатого ресурсами, но отсталого региона.

Значительная часть книги — развитие данных соображений применительно к тому, что Тренин именует «периферийными фасадами» России.

При этом остается неясным, каким образом различные элементы поведения России на юге, в Центральной Азии и на Дальнем Востоке увязываются в единую стратегию. В чем же состоит общерегиональное обоснование того, что Тренин обозначает понятием «творческое приспособление»?

Не чревато ли предлагаемое им ситуативное реагирование на проблемы региона его дальнейшей децентрализацией и дезинтеграцией?

Хотя такой общерегиональный смысл постсоветской стратегии остается в книге непроясненным, можно предположить, что для автора он связан с «принципиально европейской» идентичностью России.

По-видимому, такая идентичность не предполагает сильных позиций России в регионе, простирающемся далеко за пределы европейских культурных границ.

Проблемы же Евразии должны решаться при непосредственном участии Запада и, в частности, Соединенных Штатов, которые, по признанию Тренина, сегодня заменили Россию в качестве «окончательного судьи, защитника и донора» в постсоветском регионе.

Доминирование Америки в Евразии, давно уже пропагандируемое на Западе бывшим помощником Дж. Картера по национальной безопасности. Бжезинским, является одним из ключевых элементов и в тренинской стратегии «творческого приспособления».

Русский язык остается для него единственным аспектом российского присутствия в постсоветском регионе; в остальном же отступление России из Евразии, по Тренину, уже свершившийся факт.

Поэтому политический реализм требует, чтобы Россия не претендовала ни на что большее, нежели ситуативное реагирование на конфликты этнического, экономического, политического и территориального свойства в регионе.

Иными словами, России не предоставлено иного выбора, кроме как продолжать отступление из региона под воздействием растущего доминирования Запада. Если это и «приспособление», то квалифицировать его как «творческое» представляется немалым преувеличением.

Мировоззрение Тренина отличается крайним детерминизмом и дихотомичностью. Основываясь на известных работах Р. Пайпса, К. Грея, П. Кеннеди и Г. Киссинджера, автор «Конца Евразии» реконструирует порядком избитую уже аргументацию о трех столетиях российского «экспансионизма» и «империализма» и о неизбежности упадка и дезинтеграции империй.

Будущее России также анализируется Трениным почти исключительно в категориях «империя» и «национальное государство», в чем он следует аналитической традиции, связанной с именами Ф. Фукуямы и 3. Бжезинского.

Организация пространства понимается им в терминах политической и территориальной исключительности, столь характерной для традиционной географии и той самой геополитической школы, мышление которой сам Тренин называет в начале своей книги устаревшим и нереалистичным.

Решение стоящих перед Россией сложнейших геополитических дилемм сводится им к отказу ею от «преувеличенной по значимости концепции великой державы» и «любых претензий на имперскую роль за пределами своих границ».

Политика как постоянное состязание различных возможностей, по существу, отсутствует в пронизанном крайним детерминизмом анализе автора.

После распада СССР Россия заново открыла для себя особые геополитические интересы в регионе и подвергла критике фукуямовскую теорию «конца истории» как обслуживающую интересы укрепления западного доминирования в мире.

Крайне дихотомичное мышление и этноцентризм тезиса о «конце истории» оказали России плохую услугу в поиске национальных интересов и процессе постсоветского самоопределения.

Период 1992-1994 гг. стал временем кризиса, на протяжении которого, наряду со значительными территориальными потерями, Россия столкнулась с резко возросшим уровнем бедности и преступности, а также новыми вызовами безопасности по всему пространству бывшего СССР.

Принципиальная новизна и значимость этих вызовов ставят перед необходимостью преодоления крайне упрощенного мышления в категориях «нация— империя» и более творческого реконструирования постсоветского геополитического пространства.

Работы других авторов дают представление о некоторых возможностях такого геополитического творчества.