Информационные войны в политической борьбе

Одним из первых в открытой печати о феномене информационных войн в далекие 1960-е гг. написал Маршалл Маклюэн. Уже тогда было понятно, что холодная война ведется с помощью информационных технологий, ибо во все времена войны велись с помощью самой передовой технологии, которой располагает человеческая культура. Новые информационные технологии, если их рассматривать в качестве оружия, способны обернуться для человечества тотальной катастрофой, поскольку как инструмент политики информационная война означает существование одного общества ценой исключения другого.

Интеллектуальная драма информационного общества заключается в том, что власть в нем внезапно оказалась в руках самих интеллектуалов. Долгое время отлученные от власти, начиная с Вольтера, находившиеся в оппозиции, они теперь оказались призваны на службу в высшие управленческие эшелоны, в центры принятия решений.

Цитата и интерпретация

«Их великая измена была в том, что они отдали без боя свою автономию и стали лакеями власти, как, например, атомный физик, оказавшийся… в услужении у военных диктаторов», – писал М. Маклюэн. Он надеялся, что скорость электричества, собрав воедино все социальные и политические функции в новых СМИ, беспрецедентно повысит осознание человеком своей ответственности.

Как наивно звучат ныне слова Маклюэна о том, что благодаря электронным СМИ человечество начнет глубоко реагировать на социальную жизнь и глобальные проблемы, что «вовлечение, приходящее вместе со стремительными технологиями», сделает людей «социально сознательными»! В этой гуманистической установке Маклюэна можно найти веру в высшую гармонию бытия, которая еще была присуща интеллектуалам прошлого столетия. К сожалению, спустя десятилетия очевидно, что изобретение нового оружия, в том числе информационного, становится для человечества очередной катастрофой, и прав оказался не Маклюэн, а Тойнби, который рассматривал войну как процесс достижения технологического равновесия. «Гонка технологий» ведет цивилизации к милитаризму и обычно заканчивается их крахом.

Между тем одно замечание Маклюэна все-таки стало пророческим. Он предвидел, что отсталые страны смогут научиться у технически передовых государств, как нанести им сокрушительное поражение, поскольку в традиционных обществах еще сохраняется привычка к пониманию устной пропаганды и убеждения, тогда как в высокоразвитых индустриальных культурах она давно уже выветрилась.

Цитата

«Русским достаточно адаптировать свои традиции восточной иконы и построения образа к новым электрическим средствам коммуникации, чтобы быть агрессивно эффективными в современном мире информации», – писал этот «пророк электронной эпохи». К сожалению, мы все еще не воспользовались его плодотворной идеей.

Сегодня геополитики стали очень узко интерпретировать понятие информационной войны. Например, весьма показательно определение, которое дает Л. Г. Ивашов: «Информационное противоборство как форма геополитического противоборства есть совокупность отношений информационной защиты и информационного соперничества противостоящих геополитических субъектов». Однако в эпоху глобализации информационное противоборство в геополитике приобретает значительно более широкий контекст, который выходит за рамки информационного соперничества противостоящих геополитических субъектов, поскольку битва идет за умы и сердца людей.

Глобальный контекст информационных войн как войн гражданских был раскрыт Элвином Тоффлером, который подчеркивал, что информационные войны бушуют в наших душах, ведь речь идет о том, как люди думают и как принимают решения, какова система знаний и представлений. Воображение здесь является столь же важным фактором, как и информация вообще. Вот почему более точным и полным представляется определение информационной войны в максимально широком плане.

Определение понятия

Информационная война – это планомерное информационное воздействие на всю инфокоммуникационную систему противника и нейтральные государства с целью формирования благоприятной глобальной информационной среды для проведения любых политических и геополитических операций, обеспечивающих максимальный контроль над пространством.

Определение информационной войны как войны гражданской вполне правомерно. Информационные технологии хозяйничают у нас дома, заставляя каждого быть предельно восприимчивым к одним идеям и оставаться глухим, слепым и бесчувственным к другим. Задача состоит в том, чтобы подорвать мировоззрение людей, разрушая социум изнутри. Самая большая опасность информационной войны состоит в том, что враг совершенно невидим и абсолютно неизвестен.

Цитата

По остроумному замечанию М. Маклюэна, «содержание сообщения средства массовой коммуникации подобно сочному куску мяса, который приносит с собою вор, чтобы усыпить бдительность сторожевого пса нашего разума».

Под воздействием СМИ видимый мир перестал быть реальностью. Он превратился в целиком сконструированный мир, созданный профессиональными технологами, и уже само восприятие или созерцание этого нового символического мира превращает людей в виртуальную реальность. В эпоху информационных войн порочный круг замыкается. Люди, занимающиеся информационными манипуляциями, становятся первыми жертвами этих бескровных операций и вскоре уже не в состоянии отличить вымысел от реальности, поскольку лжец должен верить в созданный им вымысел. Каждое новое изобретение, каждый новый информационный фантом вызывают в человеке что-то вроде культурного шока, некоей слепоты или блокировки сознания. О таком свойстве знали еще античные философы, которые полагали, что творческий процесс сопровождается особого рода слепотой, как это было с царем Эдипом, решившим загадку Сфинкса.

Любой информационный фантом, основанный на сенсационности, первоначально вызывает эффект всеобщего ослепления, увлечения новой яркой идеей, на чем основаны технологии манипуляций. Поэтому создание эффективной защиты от информационного воздействия (контрсуггестии) в значительной степени зависит от того, удастся ли сохранить равновесие между постоянно растущей мощью информационных технологий и способностью человека к индивидуальным реакциям.

Исследования психологов подтвердили весьма опасную тенденцию: молодые люди, с детства погруженные в мир телевидения и других аудиовизуальных СМИ, неудержимым образом впитывают страсть к глубокому вовлечению в виртуальный мир. Это заставляет их воспринимать достижения обычной культуры как незначительные и даже нереальные. Электронные СМИ, особенно телевидение и Интернет, способны одновременно создавать эффекты и глубокого вовлечения, и оцепенения. Поколение информационного общества лишается умения заглядывать в будущее, в нем чрезмерно развита страсть к вовлечению, что делает его послушным объектом воздействий. Молодежь гораздо более восприимчива к манипуляциям, чем люди среднего и старшего возраста, сформировавшиеся в культуре письменного текста.

Концепция информационной войны

Концепция информационной войны во многом возникла по аналогии с созданием эффекта гипнотического внушения (суггестии) по отношению к отдельному человеку. Процесс погружения в гипноз предполагает соблюдение нескольких важных условий:

  • а) гипнотизируемый должен находится в расслабленном состоянии;
  • б) необходимо внимательно слушать гипнотизера, не обращая внимания на других людей;
  • в) анализировать слова гипнотизера нельзя, можно только машинально повторять их;
  • г) помимо голоса гипнотизера важно сосредоточить внимание на любом нейтральном предмете.

Таким образом, процесс гипноза сопровождается погружением в сонное состояние, чтобы ослабить действие сознания и память, сохраняя при этом контакт с гипнотизером. При выполнении всех этих условий человек становится достаточно послушным объектом манипуляции. По аналогии с гипнозом теоретики информационной войны разработали предполагаемую концептуальную схему информационного внушения:

  1. расслабить общество – внушать через СМИ, что врагов больше нет и не будет; для отвлечения обсуждать отдельные исторические периоды, интересы отдельных малых народностей (задача: общество как целое должно исчезнуть в качестве объекта сознания);
  2. заставить общество слушать только противника, например, через пропаганду его образа жизни, исключив опыт любых других стран и народов;
  3. лишить общество возможности размышлять над тем, что говорит противник, а для этого исключить из каналов СМИ серьезные аналитические передачи, сделав акцент на ярких развлекательных шоу;
  4.  сосредоточить внимание общества на каком-либо отдельном предмете помимо направленного манипуляционного потока, например на терроризме, чтобы подсистема защиты, ответственная за обработку информации, была не способна выполнить свою функцию;
  5. постоянно внушать, что общество, которое является объектом манипуляции, становится все лучше и лучше; это позволит снизить способность людей к критическому анализу.

Цель подобных манипуляций – создание пассивного состояния общественного сознания при сохранении возможности информационного воздействия противника.

Информационное оружие

Как считают многие эксперты, информационное оружие представляет собой средства искажения, уничтожения и хищения информации; преодоления систем защиты; ограничения доступа определенных пользователей; дезорганизации действия техники, компьютерных систем. Под атакующим информационным оружием подразумевают:

  • компьютерные вирусы;
  • логические бомбы (программные закладки);
  • средства подавления информационного обмена и фальсификации информации;
  • средства нейтрализации текстовых программ;
  • различного рода ошибки, сознательно вводимые в программное обеспечение.

Если учесть, что пропаганда собственного образа жизни является одним из самых важных направлений информационной войны, такое узкое определение информационного оружия представляется недостаточным, поскольку не позволяет отразить весь имеющийся арсенал. Более точным можно считать следующее определение:

Определение понятия

Информационное оружие – это использование информационных технологий и информации для разрушительного воздействия на информационные системы и менталитет противника.

По сравнению с обычными средствами информационное оружие имеет ряд новых особенностей.

Во-первых, трудно согласиться с авторами, которые считают, что информационное оружие мощнее ядерного. Разумеется, это не так, поскольку у них разные цели поражения и, что гораздо важнее, информационное оружие имеет ярко выраженный наступательный характер. Эффективность информационного удара обусловлена его превентивностью. Кроме того, наступательный характер позволяет определить информационного агрессора, дает возможность измерить его потенциал агрессивности, который можно определить как объем информации, целенаправленно транслируемый от одной страны к другой.

Стратегия «программирующего лидерства»

Эффект внезапности, превентивности информационного удара заложен в концепции глобального информационного лидерства США, которую эксперты в свое время весьма точно охарактеризовали как программирующее лидерство. Стратегия сформировалась в начале 1990-х гг. Она состоит в выдвижении международной повестки дня, включающей формулировку наиболее актуальных проблем в самом выигрышном для лидера формате. Это предполагает определенный спектр совместных действий ряда государств под руководством лидера и в его интересах. Стратегия состоит из нескольких программных принципов:

  • опережающее внешнеполитическое планирование и внедрение в политический дискурс идей и концепций, воплощение в жизнь которых отвечает интересам лидера;
  • опережающее формулирование основополагающих целей международной повестки дня в выгодном для лидера ракурсе;
  • решительное дистанцирование от «чужой игры» и игнорирование целей других субъектов мировой политики;
  • искусственное создание лидером условий, подталкивающих партнеров к инкорпорированию предлагаемой повестки дня в их внешнеполитические программы.

Достаточно ярким примером последних лет является вброс в политический дискурс таких идей и концепций, как «столкновение цивилизаций» и «борьба с терроризмом», которые послужили основой для последующего «программирования» операций в Югославии, Афганистане и Ираке. Авторитетный журнал Foreign Affairs опубликовал материал, который позволяет предположить, что в Югославии были «режиссированы» проблемы, связанные с албанскими этническими меньшинствами на Балканах, вследствие чего потребовались «гуманитарные бомбардировки» и решительное вмешательство США в югославский кризис. Несколько позже в Ираке аналогичным образом были поставлены проблемы, связанные с поисками ядерного арсенала, но после «антитеррористической операции» США оружие массового поражения так и не удалось отыскать.

Во-вторых, весьма инновационным фактором в арсенале вооружений является долговременная эффективность информационного оружия, которая во многом обратно пропорциональна его силе: чем мягче и «гуманитарнее» методы информационного воздействия, тем опаснее и разрушительнее эффект от их применения в исторической перспективе. Компьютерные вирусы и логические бомбы действуют непосредственно и агрессивно, но их можно достаточно быстро и эффективно обезвредить. Воздействия на эмоции, чувства и мысли людей коварно и незаметно разрушают социум изнутри, и потери зачастую невосполнимы.

В-третьих, важной новационной особенностью информационного оружия является его тайное, незаметное использование.

Точка зрения известного ученого

Российский философ Александр Александрович Зиновьев (1922–2006) так описывал действие «бомбы западнизации» в России: «Идеологически и в пропаганде это изображается как гуманная, бескорыстная и освободительная миссия Запада, который при этом изображается средоточием всех мыслимых добродетелей… намеченная жертва должна сама полезть в пасть да еще при этом испытывать благодарность. Для этого и существует мощная система соблазнов и идеологическая обработка… Это – на словах. А на деле западнизация… имеет реальной целью довести намеченные жертвы до такого состояния, чтобы они потеряли способность к самостоятельному существованию и развитию, включить их в сферу влияния и эксплуатации западных стран, присоединить их к западному миру не в роли равноправных и равномощных партнеров, а в роли зоны колонизации».

Наконец, серьезным преимуществом информационного оружия многие эксперты считают его относительную дешевизну по сравнению с другими видами вооружений. В информационное оружие не надо вкладывать энергию для уничтожения противника, поскольку предполагается, что он обладает всеми необходимыми средствами для собственного уничтожения. Эффект применения информационного оружия состоит в том, чтобы помочь объекту воздействия направить имеющиеся у него средства против самого себя, создать эффект саморазрушения.

Реализация стратегии информационной войны

Пропаганда собственного образа жизни и дискредитация чужой системы ценностей включают механизмы саморазрушения противника мягко и незаметно. Реализация стратегии информационной войны может быть представлена в виде следующего алгоритма:

  • дискредитация всех основных атрибутов общественного устройства (задача – вывод из строя системы управления);
  •  включение механизмов экономического саморазрушения (задача – создание системы экономического управления через международные институты и финансовые программы помощи);
  • перепрограммирование населения на новый образ жизни с помощью пропаганды новой системы ценностей (средство – массированная пропаганда через СМИ);
  • поддержка любых оппозиционных движений, подкуп элиты (задача – раскол населения на враждующие группы, состояние хаоса и гражданской войны);
  • маскировка агрессора (задача – создание образа бескорыстного спасителя страны от язв и пороков прежней жизни).

Важнейшим принципом ведения информационной войны является стремление агрессора непрерывно расширять контролируемое информационное пространство, действуя в обход сложившихся моральных норм и правил, целенаправленно нарушая все социальные ограничения, размывая нравственные устои общества. При этом каналы СМИ концентрируют внимание на одиозных фактах, публикуют конфиденциальные сведения из личной жизни известных политиков, ведут скандальные расследования, сознательно фальсифицируя информацию, смакуя пикантные подробности. Задача состоит в том, чтобы активизировать подкорковые структуры психики человека, включив механизм манипулирования чувствами и эмоциями, что является основой управления психологией толпы.

Одновременно стратегия информационной войны предполагает организацию отпора информационным действиям противника, вплоть до запрета на распространение альтернативной точки зрения. Известно, например, что во время военных операций в Афганистане и Ираке американцы строго контролировали информационные потоки и, чтобы не допустить утечки сведений с поля боевых действий, подвергали бомбардировкам телекомпанию «Аль-Джазира», которая вела антиамериканскую пропаганду.

Победа в информационной войне

Можно ли выиграть в информационной войне, стратегии которой становятся все более изощренными и глобальными? Весьма распространено мнение, что в войне победит тот, у кого лучше окажутся программисты. Однако в информационной войне, которая ведется за умы и сердца людей, технические средства при всей их демонстративной и возрастающей мощи являются средством, а не целью. Чем больше информационная система рассредоточивается в мире, разбрасывая свои сети, тем сильнее ее техническая уязвимость в любой точке. Известен случай с вирусом «I love you», который облетел весь мир, опустошив целые сети, а запустил его никому не известный хакер-филиппинец со своего персонального компьютера.

Однако не технический коллапс является целью информационных войн. Цель – глобальный контроль над пространством путем установления контроля над умами людей. Легитимность любой власти, в том числе и информационной, – проблема добровольного принятия власти большинством. Напомним, что средство информации есть прежде всего сообщение, поэтому в век информации власть слова снова обрела поистине библейское значение.

Еще одна весьма распространенная точка зрения состоит в том, что к победе в информационной войне может прийти тот, кто постоянно атакует и усиливает давление. Этот важный вывод возник под влиянием поражения СССР в холодной войне. Одной из причин поражения справедливо называют идеологический застой последних лет, когда штампы «развитого социализма» как самого передового общественного строя перестали концептуально обновляться и потеряли идеологическую остроту. Специалисты сегодня с сожалением констатируют, что многие серьезные открытия, сделанные советскими учеными в период холодной войны, остались невостребованными. Так произошло, например, с книгой известного российского (а ныне американского) психолога и математика В. А. Лефевра (р. 1936) «Конфликтующие структуры» (1967), в которой рассматривались новые эвристические подходы к ведению информационных войн.

Однако принцип наступательности и агрессивности в информационной войне все-таки имеет свои пределы. Здесь уместно вспомнить о феномене обращения «перегретого» средства коммуникации в свою противоположность, который исследовал М. Маклюэн. В любом средстве коммуникации есть то, что принято называть границей прорыва, когда система внезапно меняется и превращается в другую систему. Этот феномен присущ не только СМИ; еще древние философы (в частности, Гераклит) отмечали способность вещей обращаться в свою противоположность в процессе эволюции.

Как известно, в СССР была создана самая мощная на тот исторический период система пропаганды, которая в условиях «железного занавеса» практически монопольно влияла на человека. Однако столь массированная пропаганда оказалась чревата эффектом контрсуггестии, и общество постепенно выработало мощный иммунитет в ответ на штампы коммунистических лозунгов: смеховая народная культура противопоставила им анекдоты и частушки о кремлевских вождях. Другими словами, система «перегрелась» и обратилась в свою противоположность, начав саморазрушение. Таким образом, эффект непрерывного контрнаступления – обоюдоострое оружие, которое способно смертельно поразить самого нападающего.

Необходимо отметить, что каждое новое средство коммуникации – это, помимо прочего, еще и мощное средство нападения на другие средства коммуникации. Арнольд Тойнби, исследовавший вызовы и ответы в истории цивилизаций, приводившие к их развитию или гибели, справедливо указывал, что, когда технологии эпохи могущественно подталкивают в одном направлении, мудрость может потребовать уравновешивающего подталкивания в другом направлении. Эффективный ответ на вызов эпохи не может лежать в той же самой плоскости, иначе враждующие системы просто взорвут друг друга.

Цитата

Китайская мудрость гласит: «У того, кто применяет машину, дела идут механически, у того, чьи дела идут механически, сердце становится механическим. Тот, у кого в груди механическое сердце, утрачивает целостность чистой простоты. Кто утратил целостность чистой простоты, тот не утвердился в жизни разума. Того, кто не утвердился в жизни разума, не станет поддерживать Путь [Дао]».

Первыми ответ на вызов эпохи всегда находили художники. После появления телевидения они неожиданно почувствовали потребность в личном контакте с аудиторией. Телевидение своей моделью глубокого, но пассивного участия побудило молодых поэтов читать стихи в кафе, поскольку устное слово драматически, а не пассивно захватывает все человеческое существо. Отсюда следует вывод: достаточно эффективным ответом на вызов электронных СМИ может быть восстановление личных контактов с аудиторией, что широко используется во время различных политических кампаний, в том числе избирательных. Не случайно информационная эпоха, тиражирующая массовую культуру, так высоко ценит харизматические пассионарные личности, ведь известно, что во время выборов избиратели голосуют за кандидата, а не за партию. Сегодня, как никогда, велико внимание к выдающимся личностям и их роли в истории.

Эффективные технологии победы в информационном противоборстве рождаются на пути гибридного смешения разных коммуникативных систем, которые способны усиливать влияние друг друга. Например, соединение шоу-концерта с политическими технологиями избирательной кампании дало новый эффект бархатных революций. Современные системные исследования программируют гибридный принцип как метод творческого открытия, что позволяет увидеть на пересечении двух средств коммуникации творческое рождение новой формы.

Наиболее глубоко к анализу вызовов информационной революции подошел Эрих Фромм в его фундаментальном труде «Анатомия человеческой деструктивности» (1973). Фромм обратил внимание на то, что человеку как существу, взыскующему смысла, важно опереться на конкретную систему нравственных координат – разделить добро и зло, чтобы противостоять внешним обстоятельствам. Когда человек четко идентифицируется с обществом, видит себя частью какой-то группы, он обрастает нравственными корнями, поскольку общество предлагает ему определенную систему координат, которая помогает всем коллективно выжить в самых сложных ситуациях.

Недаром меньше всего поддаются манипулированию люди с четко выраженной социальной и политической позицией, поскольку манипулятивные воздействия обратно пропорциональны социокультурной идентичности, образованности, групповой солидарности, партийной принадлежности. В формировании коллективной идентичности большое значение имеет система воспитания и образования, развивающая гражданские качества, патриотизм. Особую роль в развитии коллективной идентичности как механизма контрсуггестии играет национальная идея.

Определение понятия

Национальная идея – это система ценностных установок общества, в которых выражается самосознание народа, задаются цели личного и национального развития в исторической перспективе.

С этой точки зрения победить в информационной войне сможет та страна, которая выстроит в информационном пространстве и предложит гражданам яркий символический проект национальной идеи – систему национальных приоритетов, ценностей и традиций, которые для большинства окажутся более значимыми, чем любые информационные воздействия и соблазны извне. В глобальном контексте информационного пространства чрезвычайно важно, чтобы провозглашенные национальные цели и приоритеты были признаны остальным сообществом как гуманные. Не случайно одной из главных мишеней разрушения в постсоветской России стала система образования и науки. Происходило вымывание из школьных программ идей гражданственности и патриотизма вплоть до скандально известного переписывания учебников отечественной истории, из которых бесследно исчезали наиболее значимые страницы русских побед. Широко известна также деятельность фонда Сороса в этом направлении.

Точка зрения известного ученого

Эрих Фромм обратил внимание на канал «перегревания» западных СМИ, который неминуемо ведет к саморазрушению западного общества, как это когда-то произошло с СССР. Критикуя западный проект научно-технической революции, Фромм отметил, что логика информационного общества ведет к доминированию моноцеребрального человека, имеющего одно измерение, и сегодня это измерение виртуальное. «Моноцеребральный кибернетический человек» предлагает принципиально иное решение экзистенциальной проблемы: он вступает в отношения исключительно с самим собой и с неодушевленными предметами потребления, проявляя крайний нарциссизм. В результате он сам для себя становится целым миром и любит целый мир в себе самом, а общество его больше не интересует.

Между тем современная психология доказала, что нарциссизм как психологическая установка весьма опасен: в экстремальном варианте он ведет к деструктивному желанию уничтожить всех остальных людей. Как верно подметил Фромм, «если никто кроме меня не существует, то нечего бояться других и мне не нужно вступать с ними в отношения. Разрушая мир, я спасаюсь от угрозы быть уничтоженным».

«Кибернетический человек» отворачивается от живого мира – от людей, от природы, от идей; все свое внимание он устремляет на мир искусственный: предметы, вещи, машины, механизмы, автоматы. Для такого человека весь мир превращен в объект купли-продажи, в совокупность артефактов. Его лицо неизменно обращено к экрану: он хочет созерцать не живой мир, а сверкающие автоматические конструкции из стали, стекла и алюминия. «Моноцеребральная личность» настолько сильно вписана в современную автоматизированную систему, что механизмы становятся объектом ее нарциссизма: современный человек обожает свои машины не меньше, чем самого себя.

Фромм одним из первых поставил диагноз «моноцеребральному кибернетическому человеку», назвав его аутистом – «больной личностью больного мира». Отличительные черты аутизма: неразличение живой и неживой материи, отсутствие привязанности (любви) к другим людям, использование языка не для общения, а для манипуляции, а также преимущественный интерес не к людям, а к машинам и механизмам. Когда патологические процессы захватывают все общество и теряют индивидуальный характер, тогда вся культура настраивается на этот тип патологии и находит пути и средства для ее удовлетворения.

Помимо поставленного Фроммом психологического диагноза «моноцеребральному обществу» существует и политическое измерение этой патологии: распад гражданского общества, утрата социальных связей, отсутствие интереса к политике, деструктивные формы протеста. Не случайно в развитых странах сегодня в среднем на выборы приходит чуть больше половины избирателей, неуклонно растет процент протестного голосования, но особенно велико число аполитичных граждан среди молодежи.

Вот почему так живы сегодня слова М. Маклюэна о преимуществах традиционных обществ в информационном противоборстве. Его алгоритм победы по-прежнему актуален: чтобы быть агрессивно эффективными в мире информации, необходимо активизировать в сознании людей национальную систему приоритетов, создать яркий образ национальной идеи, адаптировать традиции к новым средствам коммуникации. Другими словами, источником победы в информационной войне может быть только символический капитал русской культуры, многократно усиленный современными высокими технологиями.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)