Чикагская школа
Приведенное описание природы человека в общих чертах поддерживается большинством интеракционистов.
Последний принцип — обретения общности в разговоре,— это то, чему не в малой степени уделили большое внимание ранние исследователи Чикагской школы в своей многоцелевой исследовательской работе.
Джеймс, Кули и Мид, а также красноречивый педагог и философ Джон Дьюи создали теоретическую базу Чикагской школы, которая своей эмпирической многоцелевой исследовательской работой начала в двадцатые годы один из самых интенсивных периодов расцвета социологии.
То, что это случилось — не случайно, как и то, что эта теоретическая база получила именно тот вид, как описано.
В этот период США становятся демократической надеждой мира. Одновременно перед нацией встали серьезные проблемы.
Один тип проблем можно проиллюстрировать на примере Аль Капоне, который действовал в том же городе в тот же период, но совсем в иной области. В двадцатые годы расцвела крупномасштабная и хорошо организованная преступность.
Наряду с этой и ей подобными проблемами, США были вынуждены найти организационные формы своей экспансии под знаком демократии.
Исходя из социологической точки зрения, можно, в общем, сказать, что в американском обществе в этот период наблюдается большая мобильность.
Эта мобильность наряду с демократизацией означала, согласно социологам Чикагской школы, что совершенно разные группы людей, даже людей разных национальностей, вступали в интенсивный и тесный контакт друг с другом.
Из-за этого возникало трение в организаторской машине, и в то же время те же самые процессы создавали большие возможности для социального развития. Наконец, экономическое развитие в сильнейшей индустриальной нации мира действовало, конечно, как мотор в этой турбулентной ситуации.
Все это в высокой степени присутствует у большинства чикагских социологов. Герберт Блумер был одним из них. Он свел вместе два эти направления, поскольку отчасти был наследником социальной психологии Мида, отчасти социологом с широкими интересами.
Он интенсивно и с большим оптимизмом относительно развития, который свойствен этой теоретической основе, занимался такими процессами, как миграция, урбанизация и профессиональная специализация.
Он рассчитывал, что они сломают различного рода барьеры между людьми (например, расовые различия) и будут тем самым способствовать настоящей демократизации, при этом люди обнаружат, что того, что их объединяет, больше, чем того, что разъединяет.
В этом ему очень помогли мысли Мида (и Дьюи) о значении общения. В том же духе несколько десятилетий работал также Уильям Томас. Он изучал, в частности, фундамент организации демократического обещства.
Томас, умерший только в 1947 г., принадлежал вместе с Мидом к тому поколению первопроходцев, учеником которого был Блумер.
У них, как и у Блумера и многих других, наблюдается тенденция обращаться к укоренившимся в нас представлениям о функции конфликта. Не в малой мере и мы, в Швеции песков курорта Сальтшёбад, привыкли считать конфликты чем-то негативным.
Наоборот, социологи Чикагской школы считали конфликты потенциально конструктивными, как что-то, что нужно решать в демократическом духе, чтобы затем можно было перейти к новым задачам. Конфликт содержит в себе возможность разговора по существу.
Возможно, эту идею они взяли у Мида, который верит в экспансию сознания посредством конфликтов и их решения. Но, возможно, их инспирировал и Георг Зиммель в Германии, который ранее развил мысль о конфликте как форме социальной интеграции.
Сегодня такой энтузиазм, проснувшийся в Чикагской школе в период ее расцвета, представляется несколько наивным. В академической среде эти идеи потерпели немало поражений.
Развитие в США вовсе не было столь сплошь демократичным по своему характеру, как надеялась часть этих социологов.
Парк, в частности, часто рассказывал об амбивалентном отношении и скепсисе относительно его собственной веры в развитие.
В последние годы представители научного марксизма также привнесли разного рода точки зрения, отрицательно сказавшиеся на демократической дискуссии. Тем не менее, во многих исследованиях, построенных на изучении общения на разных уровнях, содержится здоровое ядро.
Сегодня мы находимся в ситуации, несколько напоминающей описанную нами. В частности, движения за мир и чистую окружающую среду лучше развиваются там, где есть хорошие предпосылки ведения демократической дискуссии.
Исследования социологов из Чикаго могли бы стать богатым источником, из которого немало можно почерпнуть.
Слегка утрируя, можно сказать, что первоначально Чикагская школа представляла собой эмпирическое приложение классической теории интеракционализма. В первую фазу своего развития, в двадцатые годы, она приобрела жизненную Силу и служила основным импульсом в развитии американской социологии.
Благодаря этому ее теории и стали широко распространяться. При этом все труднее становится различить ее истинные корни в классическом интеракционизме. В сороковые годы инициатива все более переходит к,другим академическим центрам.
Но то направление и тот дух, которые отличали Чикагскую школу, в определенных областях выжили и в современной американской социологии.
Производственная и организационная жизнь — это те сферы жизни общества, которые изучаются практически всеми мыслимыми дисциплинами. Следовательно, и в этой области мы найдем социологов, пытающихся развивав наработки чикагской социологии.
