Арттерапия

Термин «арттерапия» (art – искусство, artterapy – терапия искусством) особенно распространен в англоязычных странах и означает лечение пластическим изобразительным творчеством с целью воздействия на психоэмоциональное состояние клиента. Встречаются и такие определения арттерапии, как «терапия творческим самовыражением», «экспрессивная терапия», то есть «терапия творческой экспрессией», «терапия творчеством» и др.

В отечественной психотерапевтической литературе используются также термины «изотерапия» или «художественная терапия», однако они не тождественны англоязычному аналогу и несколько сужают его смысл. Арттерапия – общее понятие, включающее множество разнообразных форм и методов. Поэтому не существует общепризнанной ее классификации. С. Кратохвил разделяет арттерапию на сублимационную, деятельную и проективную.

Показания к арттерапии достаточно широки, тем более что ее применение может «дозироваться» от относительно «поверхностной занятости» до углубленного анализа скрытых индивидуальных переживаний. Преимущество арттерапии заключается в возможности более глубоко оценить поведение клиентов, составить мнение, на каком этапе жизни они находятся: в рисунках и поделках могут находить отражение не только сиюминутные мысли, но и относящиеся к будущему и прошлому больного, а также выявляются подавленные и скрытые переживания, причем все это, выраженное в изобразительной форме, может стать ярким дневником жизни и лечения.

Арттерапия прочно вошла в обиход психологического сопровождения осужденных. Ее психотерапевтический эффект в практике исправительных учреждений давно изучается в ряде исследований, использующих изо, музыкотерапию и другие виды арттерапии у самых различных категорий осужденных – подростков, осужденных женщин и т. д. Особый позитивный потенциал имеет применение методов арттерапии в работе с осужденными молодежного возраста.

Арттерапия при этом рассматривается как один из важнейших методов психокоррекции и терапии личности осужденных с целью исправления их негативных черт, которые привели к конфликту с социумом и законом. Так, например, психологи учреждений уФсин россии по тверской области (ик1), использующие в своей деятельности различные направления психокоррекционной работы с осужденными, отдают предпочтение арттерапии. Показано, что художественная терапия позволяет не только выявлять эмоциональные и психологические проблемы осужденных, но и освобождать от них.

Анализу арттерапии в исправительных учреждениях посвящено огромное количество публикаций и сообщений в интернете. Она может проводиться индивидуально и в виде групповых занятий, предоставляя осужденным выбор материала, виды и формы работы. Считается, что сеансы арттерапии помогают осужденным преодолеть робость, связанную с отсутствием у них творческих способностей, и дают возможность установить с ними эмоциональный контакт. Многие психологи отмечают также улучшение психоэмоционального состояния осужденных (снятие тревоги и депрессии и т. д.).

Арттерапия практически не имеет клинических ограничений и других противопоказаний – возрастных, интеллектуальных и т. д. прессслужба уФсин россии по рязанской области указывает, что данный вид терапии способствует развитию у осужденных творческого потенциала и более успешной ресоциализации. Все это влияет на активное внедрение методов воздействия различных видов искусств на личность осужденных.

Наряду с этим кажущаяся простота арттерапевтических методов, применяемых в практической деятельности пенитенциарными психологами, заслоняет видение и сущность психологического воздействия, подменяя формальным следованием той или иной методики, лишая тем самым основного вектора общей цели психотерапии – ресоциализации осужденных. В этой связи назрела необходимость более углубленного анализа не столько самих методов арттерапии, сколько вопросов методологии вопроса воздействия искусства в сложном и динамично изменяющемся поле современной культуры.

Не рассматривая обширнейшую тему арттерапии, равно как и бесчисленное количество ее определений, форм и методов, под которыми в самом обобщенном виде признается «общий язык исцеления», следует отметить, что арттерапия сегодня стала профессией, в которой используется исцеляющая сила творческого созидания. Она включает визуальные репрезентации искусства (рисунок, живопись, скульптура и т. д.), музыку, поэзию и т. д. Большинство исследователей в основе целительного процесса арттерапии главенствующую роль отдают сотворению искусства.

В отечественной психотерапии методы воздействия искусством преимущественно использовались в рамках психиатрии и психотерапии, и только в последние десятилетия арттерапия становится самостоятельной дисциплиной. Методы арттерапии при этом неуклонно расширяются, включая не только широкий набор различных форм искусств, но и привлекаются в самых различных видах деятельности человека. исторические вехи и терапевтические возможности арттерапии рассмотрены во многих монографиях и пособиях.

Применяя различные приемы и методы работы, арттерапевты поразному понимают основные факторы лечебного воздействия искусством. С многочисленных позиций и научных платформ ими трактуются «механизмы» целительных свойств искусства. В изучении языка художественных образов, воспроизводимых клиентами и пациентами, особый интерес имеют смысловое содержание искусства и его роль в духовном развитии личности.

Среди многочисленных попыток расшифровать целительные свойства искусства, оказывающие терапевтическое воздействие на психический мир человека в стрессовых состояниях и при самой различной психопатологии, центральное место занимает положение, согласно которому творческий акт создания художественного продукта связан с изменением внутреннего опыта личности, что ведет к сублимации, интеграции и синтезу, раскрывая психологическое пространство индивида.

Другими словами, творческая деятельность активизирует определенные психологические процессы, открывая в психологическом пространстве возможности для преодоления личностью проблемных ситуаций. Как отмечает большинство арттерапевтов, терапия искусством по своей природе радикальна, и в ее основе лежит вера в творческую основу человека.

Многоплановость отмеченных эффектов затрудняет даже поиск адекватного, а не только исчерпывающего определения арттерапии, тем более что оно зависит и от теоретических представлений и области практической деятельности специалиста и степени его «зрелости». В качестве одного из основных целеполаганий арттерапии следует выделить известное положение, согласно которому оно представляет побуждение индивида к активности, направленной на реализацию творческих возможностей и познание своего предназначения.

Обладая самостоятельным статусом в сфере психотерапии и образования, арттерапия тесно взаимодействует с экспрессивной (креативной) терапией, активно используя ее методические подходы. Последние практики относятся к интермодальной терапии, базирующейся на идее о целительном потенциале всех видов искусства, что позволяет их объединить и использовать в терапии.

При этом авторы, все больше углубляясь в цели, задачи и требования к организации арттерапии и анализа самого арттерапевтического пространства, зачастую весьма поверхностно апеллируют к тем или иным направлениям современной психологии с целью проникновения в механизмы целительных свойств воздействия искусства на человека. Их рассмотрение, как правило, ограничивается различными вариантами теоретических постулатов академической школы психологии преимущественно психодинамической направленности.

Делается это весьма поверхностно, и такие понятия, как искусство, творчество, творческий акт и т. д., даже не анализируются и предлагаются к использованию в качестве общепонятных и давно доступных для науки и практики положений.

То есть одни исследователи акцент делают на установлении с клиентом тесного контакта, предоставляющего психотерапевту получить доступ к его переживаниям. Другие авторы исцеляющий эффект искусства приписывают достижению положительного настроя. Третьи считают, что само художественное (изобразительное) творчество обладает способностью сублимировать энергию эмоций (чувств) и тем самым создавать условия для устранения деструктивных тенденций.

Не меньшей аналитике, то есть расчленению на отдельные эффекты и свойства, соответствующие тем или иным направлениям академической психологии, подверглось и воздействие музыки на человека, которое «происходит на трех» уровнях – вибрационном, эмоциональном и духовном. В отличие от крайне упрощенных и риторических «анализов» музыкотерапии, еще в начале прошлого века Рудольф Штайнер указывал на духовно-космический характер музыки, описывая ее некоторые формы и феномены воздействия на человека.

Наряду с музыкотерапией выделяют бинауральную терапию, музыкальную релаксационную терапию по Завьялову. Последняя представляет вариант музыкальной психотерапии, при которой главной целью является достижение состояния мышечной релаксации и психического успокоения с помощью прослушивания специально подобранной музыки и особой техники работы с пациентом/ клиентом. В основе музыкальной релаксационной терапии лежит эффект незавершенных действий, описанный Б. В. Зейгарник.

В случае незавершения какого-либо действия (остановка в движении к цели, фиксация на препятствии и т. п.) возникает психическое напряжение. Музыкальная релаксационная терапия, по Завьялову, позволяет человеку символически (метафорически) на уровне чувств или образности создать модели выхода из состояний напряженности и пережить «разрядку» непосредственно как реальный, ощутимый физически, протекающий в реальном времени процесс.

Музыкальная программа является «метафорическим сообщением» о новых возможностях справиться с трудными психологическими состояниями, «приглашением» войти в новое психологическое пространство (музыкальное переживание) и «навигатором» – средством ориентации и выбора оптимального «курса» прохождения через ограничения и стереотипы мышления, мешающие человеку пережить новый опыт».

Особое место в арттерапии и психологии принадлежит изучению Мандал. несмотря на то что они считаются объектами для медитации, многие специалисты рассматривают их в качестве высшей формы искусства, стимулирующей самовыражение, поиск и анализ собственной сущности. К. Г. Юнг еще в 1916 г. приступил к освоению Мандал и позднее на основе их ежедневного анализа пришел к заключению, что они отражают его внутреннюю жизнь и психическое состояние на данный момент. По его мнению, мандалы являются чрезвычайно мощным символом – зримой проекцией психического мира, выражающей самость человека.

В академической да и во всей современной психологии эти термины, как и понятие личности, находятся на бесконечно удаленном расстоянии как от осмысления его сущности, так и от малейшего объективного представления о природе психического мира человека. В результате этого выявляются расхождения и противоречия между психологическими теориями, объясняющими позитивную практику арттерапии с ее бурным самостоятельным развитием, в русле которого штампуются все новые целительные методы, основанные на собственной теории без какого-либо методологического осмысления последних и объективной оценки целесообразности эффектов их воздействия на человека.

В этой связи возрастает актуальность анализа ряда теоретических положений арттерапевтических методов, все больше атомизирующих не только пространство современной культуры, но и отдельные психические свойства души субъекта, расчленяя духовное пространство человека, лишая его глубокого самопознания, ощущения своей души, целостности и гармонии. Для приближения к постижению общей природы целительных свойств арттерапии, которые, конечно же, имеют место и доказаны самой жизнью, необходимо рассмотреть некоторые вопросы, имеющие прямое отношение к арттерапии на стыке психологии, культуры, искусствоведения и других гуманитарных знаний о человеке, включая практику православия.

Так, касаясь вопроса психологических «механизмов» арттерапии, следует отметить, что эта проблема еще задолго до формирования корпуса арттерапевтических методов представляла одновременно и философскую, и психологическую проблему. В конце прошлого и начале XXI в. изучение психологического воздействия искусства осуществлялось на основе экспериментального исследования, представляющего конкретносоциологическое направление анализа особенностей художественного восприятия и мотивов отношения личности к произведению искусства.

Несколько ранее, как указывает е. п. крупник, проблема воздействия искусства на личность исследовалась на базе функциональной теории искусства, отводящей первостепенную роль искусству. Она разрабатывалась преимущественно в рамках «онтологии самого искусства». Основные выводы при этом заключались в том, что типология функции искусства обусловливает создание соответствующей типологии личности, являющейся противоположным художественному произведению функциональным полюсом, который и представляет действующую силу искусства.

Интересно, что ни концепция социально-психологической природы взаимодействия личности и искусства, ни конкретно-экспериментальные исследования не решили главной задачи – раскрытия специфических особенностей отношений человека к искусству, редуцируя их или к самим художественным произведениям, либо сводя их к односторонней парадигме – «онтологии потребителя». Не решила проблему и психологическая модификация функциональной теории искусства, опирающаяся на объективно-аналитический метод анализа психологии искусства, предложенный Л. С. Выготским.

Е. П. Крупник предлагает решение проблемы психологического воздействия искусства на уровне общего психолого-эстетического подхода, рассматривающего личность в процессе ее взаимодействия с искусством через призму ее художественного сознания. Автор подчеркивает наличие трех точек зрения на специфику отношений личностей художественного произведения. Первая рассматривает искусство как часть и средство воспитания и уходит своими корнями в трактаты Аристотеля и Платона. Данная этическая концепция искусства создавалась В. г. Белинским, Ф. М. Достоевским и л. н. толстым, говорившим о «заражении» искусством. Л. Н. толстой отмечал, что искусство представляет резонатор, усиливающий и передающий чувства автора, непосредственно воздействующие на «потребителя» – воспринимающего.

В связи с этим искусству он отводит решающий аспект воздействия в качестве общеморального регулятора. Л. Н. Толстой утверждал, что если искусство борется за высокую нравственность, то оно истинное (позитивное и высокое), Более того, он считал, что при потере нравственности человек становится эстетически чувствительным. При этом насколько увеличивается нравственная сторона человека, на столько же укорачивается эстетическая и наоборот. искусство при этом рассматривалось с позиции содержания, заложенного в нем, и если оно вызывало одобрение, то художественному произведению выносилась высокая оценка.

Л. С. Выготский по этому поводу отмечал, что «какова этика, такова и эстетика». Митрополит Антоний Сурожский указывал, что л. н. толстой по природному складу не мог быть философом и губил в себе художника попытками доктринерства. К сожалению, большинство отечественных и зарубежных конкретно-психологических исследований в области психологии и искусства поддержали эту этическую доктрину, утверждая важную связь отношения индивида к искусству со всеми формами его психической деятельности, включая качественную характеристику его особенностей. Они легко выявляют связь между художественным развитием личности с ее возрастом, полом, демографической принадлежностью, профессией и т. д., а также со склонностью к нестандартному поведению, нетерпимости, либерализму, наивности и т. д.

Вторая точка зрения противопоставляет специфику эстетического переживания всему строю человеческой психики, настаивая на ее исключительности и автономности. Об этом говорили В. набоков, Т. Элиот, О. Уайльд и многие другие, кто считал, что художественная и эстетическая ценность противопоказана нашей способности восприятия и оценивания. А если искусство хочет быть настоящим, то ему следует очищать себя от всего человеческого. Иначе говоря, стремление к человеческим переживаниям несовместимо со строго эстетическим удовольствием.

Обе точки зрения, естественно, находят свое подтверждение в эмпирических исследованиях, но если «демократическая доктрина» этической направленности преимущественно сводится к форме социального бытия и психического развития личности, то «элитарная» – провозглашает исключительность (специфичность) эстетического переживания. В первом случае вне поле зрения остаются специфические особенности произведения искусства, а во втором из анализа выпадают общие психологические закономерности личности.

Третья точка зрения на специфику художественного отношения личности к художественному произведению сформулирована в «психологии искусства» Л. С. Выготским, которой выдвинул тезис о «двойственности» и амбивалентности художественного произведения. Анализируя структуру произведения искусства, автор указал, что она создается посредством особого соотношения материала и формы. При этом форма всегда воюет с содержанием и борется с ним, преодолевая его.

Именно данное диалектическое противоречие содержания и формы составляет психологический смысл эстетической реакции и всего психологического воздействия искусства на воспринимающего. В отличие от этого е. п. крупник предлагает исследовать психологическое воздействие искусства в рамках психолого-эстетического подхода, который рассматривает личность, взаимодействующую с искусством, на уровне художественного сознания. Он считает, что художественное сознание является внутренним, опосредующим психологическим условием, преобразующим потенциальные возможности искусства в реально действующие стимулы. Такой подход, по мнению автора, дополняет возможность изучения проблемы как в эстетической, так и в психологической науке на основе личностного подхода к ее анализу.

Художественное сознание при этом ограничивается рассмотрением двух основных сторон – феноменологической (ценностно-смысловой, художественно-эстетической и психологический контексты) и операциональной в виде трех коммуникативных фаз, реализующих процесс отношения личностей к искусству. В этих фазах (предкоммуникативной, коммуникативной и посткоммуникативной) локализованы психологические механизмы воздействия искусства – художественно-психологическая установка, катартическое переживание личности и ценностносмысловая рефлексия как осознание своей встречи с произведением искусства. Автор подчеркивает, что такой подход к анализу воздействия искусства на личность переносит доминанту с креативных способностей воспринимающей личности в область ценностно-смысловых, мировоззренческих и мироощущенческих, то есть экзистенциальных структур.