Восприятие теории Хантингтона

Так же как теория Фукуямы, теория Хантингтона! отражала социальные и политические стереотипы своего времени.

Однако в отличие от Фукуямы Хантингтон обращает внимание на опасные тенденции в
мировой политике: рост этнических конфликтов, сохраняющаяся угроза со стороны режима Хуссейна в Ираке, демографические и иные опасности на африканском континенте — все более часто воспринимающиеся интеллектуалами как признаки неспособности Запада обеспечить безопасность и стабильность в мире.

С ощущением опасностей пришел на Запад и новый страх в отношении незападного мира.

Влиятельный в политических и академических кругах интеллектуал, Хантингтон успешно воспользовался своим авторитетом для того, что подвергнуть критике взгляды Фукуямы и сформулировать алармистскую теорию столкновения цивилизаций.

Теории Хантингтона свойственно знакомое этноцентрическое предубеждение по отношению к внешнему миру, и в то же время она имеет несколько принципиальных аналитических различий с теорией «конца истории».

В отличие от Фукуямы Хантингтон убежден, что Запад уникален как цивилизация, но не универсален. По его мнению, цивилизации являются важнейшими общностями с четко очерченными границами между ними.

Это культурные общности, в которых с окончанием холодной войны наметилась тенденция к замене государств-наций; они отличаются друг от друга по историческим, языковым, традиционным и, что наиболее важно, религиозным параметрам.

В дополнение к Западу Хантингтон выделяет семьдругих цивилизаций: конфуцианскую, японскую, исламскую, индийскую, латино-американскую и, возможно, африканскую, — каждая из которых обладает своим набором культурных ценностей.

Цивилизации стремятся защитить свои ценности и убеждения. Ценности Запада хорошо известны — это западное христианство, господ­ство закона, социальный плюрализм, представительское правительство и индивидуализм.

Хантингтон, как и Фукуяма, твердо привержен этим ценностям, но он считает их локальными, а не универсальными, и не находит большого смысла в попытке распространять западные ценности за пределы их изначальных цивилизаций.

Он не видит причин верить и в то, что остальной мир адаптируется к западным ценностям. Напротив, Хантингтон предсказывает, что эти ценности находятся в опасности, и утверждает, что Запад должен стремиться к дальнейшему укреплению своей мощи в целях эффективного обеспечения собственной защиты.

Несмотря на некоторое смешение и перекрещивание, цивилизации в основном существуют в обстановке анархии.

В мире не существует способа предотвращения или уменьшения цивилизационной тяги к силе и доминированию. В результате Запад не должен иметь иллюзий относительно растущей мировой взаимозависимости.

Основываясь на таких представлениях, Хантингтон логично приходит к своему тезису о столкновении цивилизаций, которое происходит на макро- и микроуровнях. На макро-уровне — это борьба между цивилизациями на мировой арене.

Он особенно выделяет цивилизационные и культурные конфликты между западным христианством, с одной стороны, и ортодоксальным христианством и исламом в Европе, с другой, равно как и конфликты мирового масштаба между ортодоксами и мусульманами в Европе и Евразии, между мусульманами и индусами в Азии, между Китаем и Америкой; и между Японией и Соединенными Штатами.

На локальном уровне, отмечает Хантингтон, столкновение цивилизаций может принимать форму государственного распада, и называет три наиболее вероятные кандидатуры («страны в состоянии разрыва») на развитие подобного сценария в будущем — Турция, Мексика и Россия, потому что все три, на его взгляд, имеют особенно высокую степень культурной гетерогенности.

Россия находится, по мнению Хантингтона, в наиболее опасном положении, поскольку ее элиты до сих пор не могут решить, стоит ли присоединяться к Западу.

Кроме того, неясно, готово ли российское общество к пересмотру своей цивилизационной идентичности; да и Запад не слишком-то выказывает готовность принять Россию.

Предлагаемое Хантингтоном решение российской цивилизационной дилеммы — вступление в политический и военный союз с Западом против Китая и исламских цивилизаций.

В своей книге Хантингтон развивает эту позицию, утверждая, что «Россия, тесно сотрудничающая с Западом, обеспечит дополнительные противовесы конфуцианско-исламской линии в области глобальных вопросов», и что Западу следует «принять Россию в качестве ключевого ортодоксального государства и важнейшей региональной державы с легитимными интересами в области безопасности ее южных границ».

Как и в случае с Фукуямой, российское политическое и интеллектуальное сообщество подвергло теорию Хантингтона острой критике.

Дебаты по теории Хантингтона имели место после распада СССР в контексте самоопределения России как новой евразийской державы. Российские интеллектуалы выступили с нападками на его предложение как дестабилизирующее Евразию и мир в целом.

Либералы и социал-демократы признали заслуги Хантингтона в постановке вопроса о цивилизациях и их взаимосвязях, призывая, однако, к концептуальному пересмотру теории «столкновения цивилизаций» с учетом глобального в своих основах мира.

По их мнению, мировая политика характеризуется не только различиями ее участников, но также их постоянным взаимодействием и интеграцией.