Цивилизационные механизмы и культура

Интегративная функция цивилизации, Ц. м. как средства реализации этой функции все это понятия, возникшие на основе методологии цивилизационного подхода к истории как специфического видения исторического процесса.

Первым важнейшим Ц. м. является рынок экономическая форма обмена, сопровождающая цивилизацию на всем протяжении ее развития. Общепризнанна интегративная роль экономических связей. Торговля издавна была первой формой позитивной связи обособленных племен и народностей, а позже народов и государств.

Усиление экономических связей между ними способствовало их развитию, а конфликты и войны приводили к разрушению и упадку. Формирование национальных общностей имеет и экономическую основу в виде общенационального рынка. Появление мирового рынка, по мнению К. Маркса, означало, что история становится всемирной.

Конечно, сам рынок изменялся с прогрессом цивилизации, но эта его функция оставалась неизменной. Сказанное отнюдь не означает апологии рынка и рыночных отношений. Они весьма противоречивы и сами могут служить источником столкновений и конфликтов. Но пока более действенного и эффективного экономического механизма история не создала. Об этом свидетельствует и опыт последних десятилетий ХХ в.

Идея использования рыночных механизмов в условиях плановой экономики появилась в СССР уже в 1960-е гг. Но принятые тогда в этом направлении меры были в конечном счете заблокированы, развернулась критика «рыночного социализма». Это было грубой, а для судеб Советского Союза трагической, ошибкой. То, какие перспективы экономического роста открывал рынок, показывает пример Китая, вступившего на путь «социализма с рыночной экономикой» десятилетием позже.

Противоречивость рынка как цивилизационного механизма проявляется и в его отношении к человеку. Рынок связан с отчуждением, эксплуатацией, неравенством в распределении, борьбой за выживание, погоней за деньгами и т. д., что продуцирует насилие и преступность.

Когда деньги становятся главным опосредствующим фактором в отношениях между людьми, это не создает атмосферы, благоприятствующей установлению подлинно человеческих отношений. Как уродуют эти отношения всевозможные меркантильные соображения, социальное и экономическое неравенство, прекрасно показали в своих произведениях многие великие писатели.

Нельзя сказать, что этот гуманистический пафос основан на неверных посылках. Не вызывает сомнений, что в условиях цивилизации рыночные механизмы создают почву для проявления человеческих пороков. Но, несмотря на противоречивое влияние рынка на человека, его простое устранение пока и в обозримом будущем выглядит утопическим мечтанием. Видимо, и постиндустриальное общество будет базироваться на рыночной экономике, хотя и сильно модернизированной.

Рынок остается экономическим механизмом современной цивилизации, продолжая выполнять свои интегративные цивилизационные функции. Поэтому в настоящее время может стоять вопрос лишь о поисках способов и путей смягчения негативных социальных и антропологических последствий существования рыночной экономики. Одним из таких средств является гуманистическая культура.

В прошлом религия была единственным средством формирования нравственного стиля поведения людей в обществе, устремляя их взоры к высокому и вечному, направляя на путь нравственного совершенствования. Бесспорно, эта деятельность сыграла определенную роль в том, чтобы, как выразился

А.И. Солженицын, люди вновь не встали на четвереньки. Но современная культура создала и другие средства и возможности включения человека в богатую духовную жизнь при значительной девальвации ценности самого по себе материального богатства. Одним из таких средств является творчество. Его место на шкале жизненных ценностей значительно повышается с ростом материального благосостояния и культурного уровня населения.

Как показал американский социолог Р. Инглегарт, опираясь на многолетние социологические исследования, в развитых странах Запада в последнее время поведение людей как субъектов производственной и других видов деятельности все в большей мере начинают определять не «материалистические» (материальное благосостояние и т. п.), а «постматериалистические» ценности (качество жизни, индивидуальное самовыражение и т. д.).

Становление постиндустриального общества активизирует этот процесс, в частности, потому, что «усилия человека все меньше оказываются сегодня сосредоточенными на производстве материальных товаров, вместо этого акцент делается на коммуникации и на обработке информации, причем в качестве важнейшей продукции выступают инновации и знания».

В России многие процессы идут в обратном направлении. В Советском Союзе постматериалистические ценности, выражаясь языком Р. Инглегарта, официально, а во многих случаях и неофициально, ставились выше материалистических, и это было даже предметом гордости перед расчетливым Западом с его погоней за прибылью.

Но при переходе к рынку повышение роли экономических мотивов в действиях людей можно считать вполне естественным и нормальным, ибо сам уровень жизни основной массы населения заставляет людей заботиться о росте своего материального благосостояния. Правда, не следует эти мотивы абсолютизировать.

К числу Ц. м. относится также политико-правовая система общества. Она возникла вместе с цивилизацией, и ни одно цивилизованное общество не существует без государства и права.

При цивилизационном подходе на первый план выступают интегративные функции политико-правовой сферы, а именно то, что ее институты являются средствами организации общественной жизни и регуляции отношений больших человеческих сообществ.

Они способны обеспечивать целостность социальной системы в режиме ли классового господства или опираясь на социальную солидарность и партнерство. Без этих механизмов и выполняемых ими интегративных, регулятивных, организационных и др. функций общество пока и в обозримом будущем обойтись не сможет.

Существенное значение имеют формы государственного устройства. С ними в первую очередь связан характер политической культуры конкретного общества. Практически все основные формы политического устройства возникли уже в древности и проанализированы античными мыслителями.

Одной крайностью является восточный деспотизм с безграничной властью правителя (царя, фараона, богдыхана и т. д.), его обожествлением и полным бесправием народа. Другой античная демократия, где свободные граждане выбирали на определенный срок руководителей государства.

Ответы были разные: первопричину следует искать в развитии экономики, торговли, в природных условиях, благоприятствовавших появлению именно небольших государств, в психологических особенностях греческого этноса, его талантливости и т. д.

На самом деле, как всегда в истории, здесь следует учитывать не одну, а целый комплекс причин. Но бесспорно то, что именно демократия создала благоприятную почву для развития греческой культуры, что свободное философское мышление с его постановкой общих проблем человеческого бытия, рациональностью, последовательным развитием собственной позиции, критическим зарядом, диалогом, полемической заостренностью могла появиться только в демократическом обществе.

Демократия невозможна в нищей и безграмотной стране. Для ее функционирования необходимо достижение определенного уровня материального благосостояния общества и политической культуры, ибо она, вовлекая население в политическую жизнь, открывает перспективу постановки и решения проблем общенационального характера без революции, насилия, крови, а путем компромисса, на основе согласования интересов различных социальных групп.

Демократия легализует интересы различных групп населения, давая возможность открыто их выражать и отстаивать в рамках закона. Марксизм прав, называя принципы демократии формальными, скрывающими экономическое неравенство и реальную власть тех, кто владеет богатством материальным.

Но он глубоко ошибается, отвергая «формальную демократию» вообще. Как показала советская история, без соблюдения формальных принципов и норм демократия превращается в фикцию, в собственную противоположность. Здесь не требуется даже доказательств.

Достаточно вспомнить трагические страницы сталинского террора. В 1936 г. была принята демократическая конституция, в которой провозглашались все основные права и свободы личности. А в 1937 г. своего пика достигла волна кровавого террора, погубившего миллионы.

Людям незаконные органы («тройки») предъявляли незаконные обвинения вырванные жестокими пытками признания измученных невинных людей в преступлениях, которые они не совершали, и на этом «основании» выносили незаконные расстрельные приговоры. Власть грубо нарушила записанные в советской конституции права и свободы граждан, т. е. формальные демократические принципы, что полностью развязало ей руки.

Отказ от формальных принципов демократии оказался реальностью дикого произвола деспотической власти, раскрутившей страшную репрессивную машину уничтожения. Следует упомянуть также правозащитников 1970-х гг. Они требовали от властей лишь одного – соблюдения конституции, провозглашенных в ней принципов. Но властям это крайне не нравилось.

В формальности принципов, оказывается, таится сила демократии. Их нарушение действующей властью, под каким бы соусом это ни подавалось: политической целесообразности, неготовности народа к их соблюдению, сложной ситуации и т. д. неизбежно открывает шлюзы чиновного произвола, снимает преграды на пути к личной власти со всеми вытекающими отсюда социально-политическими последствиями.

Сказанное о формальных началах демократии для России очень злободневная тема. Много лет народ воспитывали в том духе, что лишь социалистическая демократия реальна, хотя у нас политический плюрализм отсутствует, и все обязаны исповедовать единую идеологию; нет ни гражданского общества, ни правового государства. Это пренебрежение формальными принципами, гарантирующими свободу личности, ее самовыражения накладывалось на традиционное российское отношение к закону: он что дышло, куда повернешь туда и вышло.

Поэтому совсем не случайно с таким трудом утверждаются в России принципы демократии, сопровождаясь постоянным их нарушением. Даже власть нередко не считается с принятыми законами, нарушает их, не говоря уже о простых гражданах.

История знает случаи упадка демократии, ее вырождения. Гитлер пришел к власти вполне демократическим путем, а что из этого получилось, хорошо известно. В России существует опасность вырождения еще очень незрелой демократии, ее перерастания в авторитарный режим. Уже появилось и идейное оправдание этого процесса.

Утверждается, что демократия изжила себя во всем мире, что будущее – это меритократия, т. е. власть лучших, наиболее достойных. Основанное на экономике знания постиндустриальное общество нуждается в том, чтобы им руководили специалисты, носители знания, а это соответствует принципам меритократии.

Россия, хотя она еще не вышла на уровень постиндустриального общества, движется здесь в общем русле. Между прочим, сам основатель теории постиндустриального общества Даниел Белл не считал, что им призваны управлять ученые и специалисты. Но появляются католики, большие, чем сам папа.

Версию, что меритократия ныне закономерно приходит на смену демократии, я считаю неприемлемой, противоречащей принципу народного суверенитета. Возврат к идее платоновского государства ничего хорошего не сулит, лишь открывает дорогу диктатуре.

Именно демократия, при всех своих недостатках, представляет собой Ц.м., наиболее соответствующий условиям современного и индустриального и постиндустриального общества. Все это рассуждение справедливо для европейской цивилизации, одним из вариантов которой можно считать и Россию. Что же касается переноса европейских образцов на инокультурную почву, то это особая проблема, которая здесь не рассматривается.

С этой точки зрения весьма негативно выглядят цивилизационные последствия российских реформ, ибо они поставили Россию у опасной черты. Провозглашенной целью реформ было «вхождение России в мировую цивилизацию». Но с точки зрения основных показателей уровня цивилизационного развития страна за годы реформ вперед не двигалась, а откатывалась назад. Ее Ц. м. ослабли.

Падала производительность труда, на 40, 50 и более процентов снизился уровень производства, разрушались наукоемкие отрасли. Значительный удельный вес в расчетах между предприятиями занял простой продуктообмен. Рынок переставал выполнять свои функции. Во всяком случае, современные черты он так и не приобрел.

Стали распадаться социальные связи, что проявилось в быстром росте криминала во всех его видах, включая организованную преступность, невиданно расцвела коррупция. В интересах личного обогащения страну начали буквально разворовывать. Появились «сверхбогатые», и упал уровень жизни массы населения.

Обнищание и алкоголизм привели к росту детской безнадзорности в масштабах, которых не было со времен гражданской войны. Сократилась средняя продолжительность жизни, смертность превысила рождаемость, население России начало уменьшаться. Значительно ослабла интегративная функция политико-правовой сферы. Предоставленные свободы стали использоваться во вред обществу и государству.

Свобода отделилась от ответственности, что во многих областях приводит к беспределу. Государство оказалось бессильным противостоять росту теневой экономики, преступности, коррупции, которая захватила и правоохранительные органы. Обозначилась опасная тенденция проникновения криминала во властные структуры. Судебная система не стала независимой от исполнительной власти. Настоящего разделения властей в соответствии с нормами демократии пока не получилось.

Обнищавшее государство, неспособное полностью собирать налоги, резко сократило ассигнования на науку, образование, культуру, здравоохранение, т. е. вложения в человека. А ведь именно культура, образование, наука формируют цивилизованного человека.

Снижение уровня цивилизованности таит в себе реальную угрозу «варваризации» страны. В конце ХХ столетия положение несколько улучшилось, появились первые признаки экономического роста, началось укрепление федеральной власти, но угроза варваризации пока не отпала.