Теории межкультурной коммуникации Э. Холла, Г. Хофстеде, Э. Хирша

Основные проблемы взаимодействия культур были отражены в ряде известных теорий межкультурной коммуникации. К ним относятся концепция «культурной грамматики» Э. Холла, теория культурных измерений Г. Хофстеде и теория культурной грамотности Э. Хирша.

В концепции Э. Холла наиболее значимыми культурными категориями являются категории времени и контекста. Во всех культурах категория времени служит важным показателем темпа жизни, ритма деятельности. От того, какова ценность времени в культуре, зависят типы и формы общения людей. Так, если западная культура четко измеряет время и опоздание в ней рассматривается как провинность, то в арабских странах, в Латинской Америке и в некоторых странах Азии опоздание никого не удивит.

Более того, для нормального и эффективного общения там принято потратить какое-то время на произвольную беседу. При этом не должно проявляться низкой поспешности, так как может возникнуть культурный конфликт. В категории времени рассматривается и жизненный ритм культуры. Мы видим, что все человеческие процессы зависимы от времени и регулируются временным ритмом. Постепенно временной ритм приобретает и культурное значение, поскольку стал регулировать и определять течение и характер многих культурных процессов.

Практические действия человека осуществляются во времени. Следствием этого является планирование времени. Без планирования времени была бы немыслима жизнь современного общества. Чтобы выяснить, что является наиболее важным, нужно посмотреть, что должно быть сделано в первую очередь. т. е. временем регулируются приоритеты и предпочтения людей. Важным показателем того, как обходятся со временем в разных культурах, служит отношение людей к пунктуальности. Во многих странах пунктуальности придается большое значение.

Например, Иран, Индия и некоторые страны Дальнего Востока ориентированы в прошлое; США ориентированы в настоящее и в недалекое будущее. Для России, скорее всего, характерна ориентация на прошлое и будущее. Причем, максимальное внимание уделяется будущему, а настоящему придается не столь большое значение.

По способу использования времени культуры принято разделять на два противоположных вида: в одних культурах время распределяется таким образом, что в один и тот же отрезок времени возможен только один вид деятельности, поэтому одно идет за другим, как звенья одной цепи. Культуры, в которых доминирует такой вид распределения времени, называются монохронными, так как в них за один период времени выполняется только одно дело.

В других культурах время распределяется таким образом, что в один и тот же отрезок времени возможен не один, а сразу несколько видов деятельности. Такие культуры называются полихронными, поскольку сразу несколько дел выполняются одновременно.

В монохронных культурах время понимается как линеарная система, наподобие длинной прямой улицы, по которой люди движутся вперед или остаются в прошлом. Монохронное использование времени означает, что любые действия осуществляются последовательно, одно за другим в течение определенного времени. Время можно экономить, терять, наверстывать, ускорять.

Представители монохронных культур способны заниматься одним делом в определенный промежуток времени и очень не любят, если их прерывают в процессе деятельности. Такой тип использования времени практикуется в Германии, США, в некоторых западноевропейских странах.

Полихронное время является полной противоположностью монохронному, в нем многое происходит одновременно. В культурах этого типа большую роль играют межличностные, человеческие отношения, а общение с человеком важнее, чем принятый план деятельности. Пунктуальности и распорядку дня в этих культурах не придается большого значения. К типичным полихронным культурам относятся Латинская Америка, Ближний Восток и государства Средиземноморья, а также Россия.

Как правило, ни один контакт между людьми, принадлежащими к различным временным системам, не обходится без стресса. При этом очень сложно избежать негативных эмоций, если приходится подстраиваться под другую временную систему.

По Э. Холлу, культуры различаются своим «чтением контекста», использованием скрытой информации, заключенной в каждой социальной ситуации. Чем больше контекстуальной информации несет в себе каждая ситуация, тем выше сложность культуры. И чем выше сложность культуры, тем труднее «чужакам» понять и оценить социальную ситуацию. Таким образом, культуры можно разделить на высококонтекстуальные и низкоконтекстуальные.

В высококонтекстуальных культурах очень большая плотность информационных связей, тесные контакты между членами семьи, постоянные контакты с друзьями, коллегами, клиентами. Люди из таких культур не нуждаются в детальной информации о происходящих событиях, так как они постоянно в курсе того, что происходит вокруг. К таким культурам относятся Франция, Испания, Италия, страны Ближнего Востока, Япония и Россия.

К противоположному типу низкоконтекстуальных культур относят Германию и Швейцарию, культура США соединяет в себе средний и низкий контексты. Люди в этих странах всегда нуждаются в большом количестве дополнительной информации. Представляют интерес идеи голландского ученого Г. Хофстеде в его теории культурных измерений.

В силу индивидуальных особенностей психики, социального окружения и соответствующих черт культуры каждый человек по-своему воспринимает окружающий мир, является носителем определенного образа мыслей и потенциальных действий.

Подавляющее большинство социальных моделей поведения людей формируется в детском возрасте, поскольку именно в детстве человек наиболее восприимчив к процессам обучения. Как только определенные ощущения, формы мышления и способы действий возникают и закрепляются в сознании индивида, они консервируются и слабо поддаются новациям.

Ведь для этого сначала нужно отказаться от старых образцов, чтобы потом усвоить что-то новое. А отказ от привычных ощущений, мыслей и моделей поведения дается всегда труднее, чем обучение с «чистого листа». Такие механизмы формирования ощущений, мыслей и поведения называются в культурной антропологии ментальными программами. Источниками ментальных программ являются культура и социальное окружение, т. е. те условия, в которых происходит социализация и инкультурация человека.

Измерение «дистанция власти» показывает, какое значение в разных культурах придается властным отношениям между людьми и как варьируются культуры относительно данного признака. Некоторые культуры имеют преимущественно иерархическую или вертикальную структуру, в то время как в других культурах иерархия выражена не так сильно или наблюдается горизонтальная структура построения властных отношений. В иерархических обществах с высокой дистанцией власти всем вышестоящим лицам, начальникам или родителям оказывается подчеркнутое уважение и демонстрируется послушание.

В культурах с низкой дистанцией власти наибольшее значение придается таким ценностям, как равенство в отношениях и индивидуальная свобода. Поэтому коммуникация здесь менее формальна, равенство собеседников подчеркивается сильнее, а стиль общения носит более консультативный характер, чем в культурах с высокой дистанцией власти. В культурах с низкой дистанцией власти эмоциональная дистанция между вышестоящими персонами и подчиненными незначительна. Те или иные конкретные культуры находятся где-то в середине этого континуума.

Измерение культуры по признаку «коллективизм — индивидуализм» призвано показать степень, по которой культура поощряет социальные связи в противоположность индивидуальной независимости и опоре на собственные силы, и тем самым объяснить разное поведение представителей разных культур.

В коллективистских культурах групповые цели доминируют над индивидуальными. Коллективизм присущ тем обществам, где наблюдается жесткая социальная структура, четкое разделение на социальные группы, внутри которых индивиду гарантированы забота и внимание остальных в обмен на лояльность группе.

По мнению Г. Хофштеде, подавляющее большинство людей живет в коллективистских обществах, в которых интересы группы превалируют над интересами индивида. К такому типу культур относятся большинство стран Азии и Африки, а также католические страны Южной Европы и Латинской Америки, которые отличает повышенное внимание к семейным и общинным отношениям и ценностям.

Меньшая часть человечества живет в индивидуалистических обществах, где интересы индивида преобладают над интересами группы. Степень влияния окружающих несравнимо меньше, чем в коллективистских обществах. К таким странам относятся культуры Германии, США, Австралии, Великобритании, Канады и Нидерландов.

Поэтому в качестве критерия разделения маскулинных и феминных культур Г. Хофстеде предлагает традиционное разделение общества, т. е. мужчинам приписываются твердость, ориентация на конкуренцию, соперничество и стремление быть первым, а женщинам — ориентация на дом, семью, социальные ценности, а также мягкость, эмоциональность и чувственность. Естественно, что эти понятия не являются абсолютными. Некоторые мужчины могут иметь черты женского поведения, а женщины — мужского, но это рассматривается как отклонение от нормы.

Согласно такому разделению в маскулинных культурах центральное место занимают работа, сила, независимость, материальный успех, открытость, конкуренция и соперничество и существует ясное разграничение мужских и женских ролей. В феминных культурах эти признаки считаются не столь важными. На первом плане здесь находятся эмоциональные связи между людьми, забота о других членах общества, сам человек и смысл его существования.

Например, конфликты в таких культурах пытаются решать путем переговоров и достижения компромисса, в то время как в маскулинных культурах конфликты решаются в свободной борьбе, по принципу «пусть победит лучший». Соответственно в маскулинных культурах у детей поощряется честолюбие, дух соревнования, самопрезентация. В работе здесь больше ценится результат, и награждение происходит по принципу реального вклада в работу.

В феминных культурах при воспитании детей большее значение придается развитию чувства солидарности и скромности. К культурам феминного типа относят Швецию, Норвегию, Нидерланды, Данию, Финляндию, Россию. К маскулинным культурам относят Японию, Австрию, Венесуэлу, Италию, Швейцарию, Мексику, Великобританию, Германию.

Высокий уровень неопределенности, согласно Г. Хофстеде, ведет не только к повышенному стрессу у индивидов, но и к высвобождению у них большого количества энергии. Поэтому в культурах с высокой степенью избегания неопределенности наблюдается высокий уровень агрессивности, для выхода которой в таких обществах создаются особые каналы. Это проявляется в существовании многочисленных формализованных правил, регламентирующих действия, которые дают возможность для людей максимально избегать неопределенности в поведении.

Например, в обществах с высоким уровнем избегания неопределенности в организациях создаются особенно подробные законы или неформальные правила, которые устанавливают права и обязанности работодателя и наемных работников. В таких культурах постоянная спешка является нормальным явлением, а люди не склонны к принятию быстрых изменений и препятствуют возможным нововведениям. К такому типу культур относят культуры Бельгии, Германии, Греции, Перу, Португалии, Франции и Японии.

В культурах с низким уровнем избегания неопределенности люди в большей степени склонны к риску в незнакомых условий и для них характерен более низкий уровень стрессов в неизвестной ситуации. Молодежь и люди с отличающимся поведением и образом мыслей воспринимаются в таких обществах позитивнее, чем в обществах с высоким уровнем избегания неопределенности.

В странах с низким уровнем избегания неопределенности наблюдается отчетливое противоборство относительно введения формализованных правил, которое чаще всего эмоционально окрашено. Поэтому правила устанавливаются только в случае крайней необходимости.

В таких обществах люди считают, что они способны решать проблемы и без множества формальных правил. Они в состоянии много работать, если необходимо, но при этом не чувствовать потребности быть постоянно активными. К культурам такого типа относят культуры Дании, Индии, Ирландии, Нидерландов, Норвегии, США, Финландии и Швеции.

Необходимым условием эффективной межкультурной коммуникации является достаточный уровень культурной грамотности, который предусматривает понимание фоновых знаний, ценностных установок, психологической и социальной идентичности, характерных для данной культуры. Рассмотрению проблемы культурной грамотности посвящена теория американского культуролога Э. Хирша.

Такого рода знания детерминируют языковые значения, особенности общения, смысл текстов и специфику дискурса определенного лингвокультурного сообщества. Для успешной коммуникации с представителями других культур каждый человек должен владеть необходимым культурным минимумом знаний своих партнеров по коммуникации.

Э. Хирш рассматривает культурную грамотность как явление, призванное создать «дух коммунальной кооперации», подразумевая под этим наличие знаний, позволяющих носителю культуры взять газету и читать ее, соотнося читаемое с контекстом и смыслом. Культурная грамотность, с точки зрения Э. Хирша, «делает нас хозяевами стандартного инструмента познания и коммуникации, таким образом, позволяя нам передавать и получать сложную информацию устно и письменно, во времени и пространстве».

Компетенция не существует вне коммуникации. Именно в конкретных коммуникативных ситуациях выявляется уровень языковой и иных видов компетенции. Человек может не осознавать своей некомпетентности в тех сферах общения, которые для него закрыты. В межкультурной коммуникации соединяются различные виды компетенции (языковая, культурная, коммуникативная).

Для адекватного межкультурного понимания и эффективного взаимодействия необходима пропорциональная зависимость между уровнями языковой, коммуникативной и культурной компетенций. В случае асимметрии велика вероятность непонимания, поскольку от человека, владеющего языком, ждут соответствующего уровня культурной грамотности и обращаются к нему как к обладающему достаточным объемом культурологической информации.