Романс (Lied) как форма музыкально поэтического дискурса

С давних времен музыка и слово были тесно связаны как в фольклорных, так и в классических формах искусства. В романтизме сочетание поэзии и музыки привело к расцвету такого жанра как Lied, песня (в русской традиции – романс), к созданию подлинных музыкально-поэтических шедевров.

Сложность этого жанра, специфика отношений между словом и музыкой, отмечена столь выдающимся исследователем проблем музыкальной формы как Б. Асафьев, причем оценка этого соотношения неоднозначна и временами противоречива.

В своей известной работе «Музыкальная форма как процесс» он отмечает, что «область Lied (романса, etc.) никогда не может быть полной гармонией, союзом между поэзией и музыкой».

Эта видимая непоследовательность в работе столь выдающегося музыковеда как Б. Асафьев указывает на сложность отношений музыкального и поэтического миров, переплетенных в вокально-поэтических миниатюрах, столь любимых представителями романтизма.

Вопрос соотношения музыки и слова важен не только (и, возможно, не столько) для теоретиков, сколько для исполнителей. «Музыка и поэзия имеют общее пространство, из которого они черпают вдохновение и в котором они осуществляются: пейзаж души. Когда они вместе, они обладают властью придать интеллектуальную форму тому, что ощущается и чувствуется, перевести их на тот язык, которые не может быть выражен никаким другим искусством. Магическая сила, которая живет в музыке и поэзии, способна постоянно менять нас», – говорит один из величайших исполнителей камерной музыки XX века Дитрих Фишер-Дискау.

Эту идею он успешно вополощал в своем творчестве на протяжении своей долгой жизни в искусстве: «Его величайшее достижение как художника заключается в том, что он дал нам ответ на вечный вопрос… о первичности музыки или слова. Он показал, что сам вопрос неправильно поставлен: в своих интерпретациях он создал единство текста и музыки как никто другой до или после него. Он создал новое измерение возможности понимания текста».

Обращаясь к истории, мы видим, что преклонение перед этими двумя искусствами звучит во многих высказываниях представителей романтизма. Приведем некоторые из них. «Поэзия – героиня философии, пишет Новалис, – Поэт постигает природу лучше, чем разум ученого».

Для романтика поэзия приобретает значение вселенского принципа: «Все, что происходит в этом мире, происходит ради поэзии, история выражает это в самой общей форме, а судьба ставит эту гигантскую пьесу. Ради поэтического наслаждения копит деньги купец, ради воскресенья работает ремесленник, ради игр – школьник; только немногие – и эти немногие – поэты, пользуются такой милостью, что для них работа – игра, и они должны трудиться за все остальное человечество, чтобы то не прошло мимо своей цели в жизни, цели, состоящей в поэтическом наслаждении после труда».

Не меньше превозносится и музыка: “Музыка – самое романтическое из всех искусств, пожалуй, можно даже сказать, единственно романтическое, потому что имеет своим предметом только бесконечное… Музыка открывает человеку неведомое царство, мир, не имеющий ничего общего с чувственным миром, который его окружает и в котором он оставляет все свои определенные чувства, чтобы предаться несказанному томлению».

В сочетании же эти два великих искусства производят как оперу, жанр масштабный, усиленный визуальным элементом постановок, так и камерные Lieder, романсы, представляющие интимный мир человеческих переживаний в отличие от грандиозных событий и страстей оперы.

Для камерного поэтически-музыкального жанра характерно, в соответствии с самим жанром, углубление во внутренний мир человека. Не удивительно, что именно тема любви становится ведущей как в немецком, так и в русском музыкально-поэтическом дискурсе периода расцвета романтизма, первой половине XIX века.

Оговоримся, что в качестве музыкального материала для нашего исследования мы по преимуществу брали песни Ф. Шуберта, как объединенные в циклы, так и разрозненные, поскольку в них тема Любви-Страдания является доминантной. Не менее интересно эта тема проявляется и в русском романсе эпохи романтизма, который может стать темой для отдельного рассмотрения.