Рационализация нигилизма

Отличительная черта российской социологии — ее исключительное влияние на общественную и политическую жизнь. История не знает другого такого подчинения человеческого сообщества теоретической схеме. Что же касается тематической программы и основных теоретических ориентации, то российская социология в полной мере наследует западную традицию просветительского милленаризма, соединяя ее с мистической верой в исключительность «русского пути».

В царствование Екатерины II был задуман и осуществлен грандиозный социальный эксперимент в духе Фенелона и Руссо по воспитанию «новой породы людей» в закрытых учебных заведениях. Разработка проектов социального переустройства России продолжалась и в царствование Павла I и Александра I.

Возникновение «научного направления» в российской общественной мысли можно приблизительно датировать шестидесятыми годами XIX столетия. Тогда появились первые публикации по вопросам социологии, где развивалась позитивистская программа.

Открытие органического единства мира и натуралистический постулат о закономерном развитии общества произвели сильное впечатление на русскую демократическую интеллигенцию. Сотни социологических статей увидели свет на страницах общественно-политической периодики.

Принятие социологической точки зрения, как правило, означало выражение интеллектуального протеста против архаичных социальных институтов. Можно сказать, что российская социология институциализировалась примерно тогда, когда И. С. Тургенев встретил в поезде молодого врача, который поразил его воображение как новый социальный тип «нигилиста». Так родился образ Базарова.

Российская социология стала своеобразной рационализацией нигилизма, изначально посвятив себя критике несовершенного устройства общества и поиску социального идеала. Возвышение «социологического бога» произошло на фоне десакрализации общественной жизни и государства, публицистического активизма и появления «критически мыслящих личностей» с болезненным самолюбием.

В 1869 г. вышла знаменитая книга Н. О. Данилевского «Россия и Запад», где была развернута идея пространственной и временной локализации культурно-исторических типов. Через пятьдесят лет эта идея получит новое рождение в шпенглеровском «Закате Европы». Мощную альтернативу позитивистскому идеалу социологии создавала религиозно-философская мысль (Ф. Ф. Голубинский, В. Н. Кудрявцев-Платонов).

Позднее заметное место в русской общественной мысли занимала неокантианская методология (П. Б. Струве, Б. П. Кистяковский, П. В. Новгородцев, С. Л. Франк). Однако право называться социологами принадлежало по преимуществу сторонникам «позитивной науки».

Параллельно с теоретической социологией в дореволюционной России развивались социальные и статистические обследования, проводившиеся земствами органами местного самоуправления. Земская статистика изучала имущественное положение и хозяйственную деятельность крестьян и фабрично-заводских рабочих, социальную структуру населения, жилищные условия, образование, санитарную культуру. К началу XX в. систематические обследования велись в семнадцати губерниях Российской империи. В некоторых регионах проводились сплошные переписи крестьянских хозяйств.

Ко времени революции 1917 г. в России были созданы первые социологические учреждения. Перспективная социальная программа разрабатывалась в Психо-неврологическом институте в Петербурге. Основой программы стала идея В. М. Бехтерева о научном управлении поведением на основе рефлексологии (термин, эквивалентный «бихевиоризму»). В институте существовала кафедра социологии во главе с M. M. Ковалевским и Е. В. Де Роберти, которые опубликовали несколько сборников статей «Новые идеи в социологии».

Исключительную роль в российской социологии было суждено сыграть марксизму — доктрине, обладавшей мощным эпистемологическим и идеологическим потенциалом. Распространение марксизма было предуготовано прогрессистским настроем общественного сознания и верой в «естественные» закономерности.

«Для взоров Маркса люди складываются в социологические группы, а группы эти чинно и закономерно образуют правильные геометрические фигуры, так, как будто, кроме этого мерного движения социологических элементов, в истории ничего не происходит, и это упразднение проблемы личности есть основная черта марксизма,» — писал С. Н. Булгаков.
Первые попытки дать систематический социологический синтез концепций О. Конта, Г. Спенсера, К. Маркса принадлежат Н. К. Михайловскому —основателю «субъективной школы» в русской социологии.

Полемика между представителями органического, психологического и материалистическо-экономического направлений совмещалась в России с доминирующим стремлением установить универсальные закономерности общественной эволюции, прогрессистским эсхатологизмом и критическим активизмом в широком диапазоне: от либерального реформаторства до политического терроризма.

После революции 1917 г. наряду с марксистским учением активно развивалась социологическая мысль русских либералов. Вышли книги К. М. Тахтарева, В. М. Хвостова, В. М. Бехтерева, П. А. Сорокина, С. Л. Франка, Л. П. Карсавина. Появились прообразы социологических институций.

Созданная при Наркомате просвещения «комиссия Ротштейна» атаковала «буржуазную профессуру», которая на протяжении 1920-х гг. вытеснялась из высших учебных заведений. С этого времени немарксистской социологии в России в явном виде не существовало.

Некоторые интеллектуалы были высланы за границу, оставшиеся были репрессированы, либо адаптировались к режиму. Социологическая тематика разрабатывалась в исследовательских и учебных учреждениях правящей партии, среди которых ведущую роль играли Институты красной профессуры.