Перерыв в развитии социальной психологии

Говоря о дискуссии 20-х гг., следует иметь в виду и общий фон развития этой дисциплины в мире. Именно после Первой мировой войны социальная психология на Западе (прежде всего в США) переживает период бурного расцвета и становится экспериментальной дисциплиной. Нарастающая изоляция советской науки от мировой особенно сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой.

Поэтому практически развитие социальной психологии в мире в этот период было «закрыто» для советских ученых. Неудача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством, способствовала полному прекращению обсуждения статуса социальной психологии, и период этот получил впоследствии название «перерыв».

Тот факт, что социальная психология в это время продолжала развиваться на Западе в русле немарксистской традиции, привело некоторых психологов к отождествлению ее с «буржуазной» наукой, а само понятие «социальная психология» стало интерпретироваться как синоним реакционной дисциплины, атрибут «буржуазной идеологии».

Вместе с тем, термин «перерыв» в развитии советской социальной психологии может быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв, действительно, имел место, но лишь в «самостоятельном» существовании дисциплины, в то время как отдельные исследования по своему предмету социально-психологические — продолжались.

Они были в значительной степени продиктованы как внутренней логикой развития смежных проблем знания, так и общественной практикой. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс имел место.

Прежде всего, это философия. Социологическое знание как таковое в то время находилось под запретом, и отдельные проблемы социологии разрабатывались под «крышей» исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с определенных методологических позиций и ряда проблем социальной психологии. Здесь характерна апелляция к ряду марксистских работ, в частности Г. В. Плеханова.

Он, в частности, утверждал, что для Маркса проблема истории была также психологической проблемой. Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых побуждений людей — таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуждения.

Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших исторических сдвигов, в частности тому, как в эти периоды взаимодействуют идеология и обыденное сознание. Постановка подобных проблем была включена в общую ткань социальной теории марксизма и не выступала в качестве положений социальной психологии как особой научной дисциплины.

И в этих случаях речь шла не о конструировании специальных социально-психологических теорий и не о разработке конкретных методов исследования, но лишь о некоторых общеметодологических подходах к изучению определенной группы явлений в рамках марксистской теории.

Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к определенным разделам социальной психологии, была педагогика. Здесь, в основном, были сконцентрированы исследования коллектива, главным образом, в трудах А. С. Макаренко, А. С. Залужного и др.

Что же касается природы этого взаимодействия, она трактовалось по-разному. У самого Бехтерева взаимодействие определялось как механизм возникновения «коллективных рефлексов». В работах же педагогов больший акцент делался на различные стороны взаимодействия.

Вслед за Бехтеревым, Залужный не анализировал содержательные характеристики этой совместной деятельности и ее соотношение с внешними социальными условиями. Это дало повод А. С. Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и заняться обоснованием различных признаков коллектива.

Отвергая «взаимодействие и совокупное реагирование» как «что-то даже не социальное», А. С. Макаренко, гораздо более строго придерживаясь марксистской парадигмы, утверждает, что «коллектив есть контактная совокупность, основанная на социалистическом принципе объединения и возможен только при условии, если он объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества».

Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к определению коллектива Марксом (что в значительной степени «задало» дальнейшую разработку проблемы коллектива в советской социальной психологии), то в конкретном анализе психологических проявлений коллектива у Макаренко можно найти много весьма интересных и полезных подходов.

В современной терминологии эта мысль означает не что иное как признание важнейшей роли совместной деятельности, как фактора, образующего коллектив и опосредующего всю систему отношений между его членами. Другой важной идеей является концепция развития коллектива, неизбежность ряда стадий, которые он проходит в своем существовании, и описание самих этих стадий, или ступеней.

Красной нитью в рассуждениях Макаренко проходит мысль о том, что внутренние процессы, происходящие в коллективе, строятся на основе соответствия их более широкой системе социальных отношений, что, по-видимому, может быть рассмотрено как прообраз идеи «социального контекста».

Несмотря на ортодоксальность и явно нормативный характер постановки проблемы взаимоотношения коллектива и личности, в ней также просматривается значимый пласт социально-психологического исследования этой области.

Наконец, третьим «пространством» латентного существования социальной психологии в период «перерыва» была, конечно, общая психологияи некоторые ее ответвления. Особое место здесь занимают работы Л. С. Выготского, получившие всемирное признание. Из всего богатства идей культурно-исторической школы в психологии, созданной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию социальной психологии.

С одной стороны, это учение Л. С. Выготского о высших психических функциях, которое реализовало задачу выявления социальной детерминации психики (т. е., выражаясь языком дискуссии 20-х гг., «делало всю психологию социальной»). С другой стороны, в работах Л. С. Выготского и в более непосредственной форме обсуждались вопросы социальной психологии, в частности — ее предмета.

Полемизируя с Бехтеревым, Выготский не соглашается с тем, что дело социальной психологии — изучать психику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного человека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социальной психологии. В то же время коллективная психология изучает личную психологию в условиях коллективного проявления. Несмотря на отличие такого понимания от современных взглядов на социальную психологию, обусловленного предшествующей дискуссией, в ней много рационального.

Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, из-за «связей» с педологией (распространенной в то время), но в период относительно благополучного существования психотехника в определенном смысле смыкалась с социально-психологическими исследованиями.

Разрабатывая проблемы повышения производительности труда, психологической и физиологической основ трудовой деятельности, психотехники широко использовали тот арсенал методических приемов, который был свойствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и т. п.

Довольно близко к психотехническим исследованиям стояли и работы Центрального Института труда (А. К. Гастев), сделавшие акцент на трактовке труда как творчества, в процессе которого вырабатывается особая «трудовая установка». Все это подводило к необходимости учета социально-психологических факторов.

Все это позволяет заключить, что «абсолютного» перерыва в развитии социальной психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. Что касается идеологической критики, то она, увы, была достаточно типичной и для других отраслей знания. Предание социальной психологии анафеме как «буржуазной науки», к счастью, не разрушило тот научный потенциал, который понемногу накапливался в смежных областях. Он ждал своего часа.