О необходимости смены познавательной парадигмы

В этих обстоятельствах социологи, разделяющие  такую  точку  зрения, все более активно призывают к пересмотру исходных оснований своей науки и формированию новых фундаментальных теорий. Так, Н. Ауман полагает, что к классическому вопросу социологии «Что происходит?» следует добавить еще один: «Что за этим кроется»?

Если ответ на первый обеспечивает современная эмпирическая социология мейнстрима, то второй прямо связан с теоретической  деятельностью. Речь идет о построении объясняющих моделей, что в свою очередь предполагает рефлексию к исходным допущениям, на которых строится сегодня социологическое знание.

Значимость такой работы для его перехода на новый уровень еще в 1970-х гг. продемонстрировали Э. Гоулднер в отношении теории и Р. Фридрихе применительно к методологии.

О необходимости  усилить  теоретический  аспект  социологии говорил Э. Гидденс: «Концептуальное обновление (вкупе  с эмпирическими исследованиями), по крайней мере, столь же важно в социальных науках, как и формулировка новых обобщений.

Ибо это обновление может содержать в себе такие  „способы  видения” социального мира,  которые  недоступны  непрофессионалу.  Оно позволяет увидеть скрытые возможности данного набора социальных институтов и обнаружить такие их аспекты, о существовании которых никто не подозревал».

Подобные изменения не могут быть локальными поправками к классическим познавательным моделям. Речь идет о смене познавательных парадигм, о которой в свое время писали Т. Кун, П. Фейерабенд и др. В то же время, как подчеркивал С. Тулмин, это не означает полного отказа от ранее сложившихся  теорий.

Любое обновление предполагает соотнесение с ними, включение в более современные разработки их релевантных  компонент,  которые  меняют свое значение в изменившемся контексте. Кроме того, предшествующие теории в рамках последующих утрачивают субстанциональный смысл и приобретают статус инструмента познания.

Еще одно важное обстоятельство, связанное с  изменениями  в  социальных науках, заключается в их погруженности в культуру изучаемых обществ. Речь идет о том, что смена тематики исследований, точки зрения на предметную область изучения («позиции наблюдателя») обусловлены не только и не столько внутринаучными проблемами.

Соответственно создаются ad hoc допущения, модели, гипотетические объяснения, которые впоследствии оказываются либо поверхностными, либо частными. И полученное знание  оказывается  скорее  обыденным, чем научным.

Однако, как отмечает Ю. Качанов, «социологическое мышление не продолжает обыденное, а соотносится с ним посредством различия „объективирован-  ное/необъективированное”  <…>  Связь между ними осуществляет практика социальной науки, понятая как научное производство.

Условием  возможности  истины  социальной науки является объективация подвижного различия между объективированным и необъективированным.  Это  различие производит, в свою очередь, различия между  транзитивным  и  нетранзитивным, между действительным и возможным, наглядным  и  наблюдаемым, между существующим и наблюдаемым и др.

Пользуясь ими, мы можем усмотреть, что не только не все наблюдаемое наглядно, но и не все существующее наблюдаемо». Совершенно очевидно, что речь идет о фундаментально обоснованном теоретическом знании.

В современных социальных науках происходят действительно серьезные теоретические и методологические изменения, которые носят фундаментальный характер и в то же время тесно связаны с ключевыми чертами изменяющейся социокультурной реальности. Можно выделить основные из них, образующие сегодня проблемное поле, в пределах которого и осуществляется основная поисковая активность.

Междисциплинарность. В рамках современных социальных наук активно обсуждается вопрос о необходимости междисциплинарного решения каждой конкретной исследовательской проблемы. Существует мнение, что это на методологическом, инструментальном уровне поможет преодолеть традиционные для социологии дуализмы «структура/действие»,  «система/конфликт»,  а  также  будет способствовать контекстуальному видению объекта исследования через введение таких концептов, как интеракция, интерпретация, социальные практики и т. п.

Например, Э. Гидденс считает нецелесообразным настаивать на сохранении границ социологии, как они сложились еще в конце XIX в.

«Возникает теоретический синтез, который вновь придаст связность социологическим дискуссиям… Мы должны признать, что сохранение в социологии абсолютной четкости ее границ и „неприкосновенности владений” не только невозможно, но и нежелательно…

Социология, конечно, обладает некоторым набором понятий и теорий,  которые,  по  всей вероятности, составляют ее исключительную прерогативу, но в методологическом отношении она далеко не так прочно изолирована от остальных социальных и гуманитарных наук, как многие были склонны считать».

Особое внимание к современной социокультурной динамике. Современная сложная и динамичная социокультурная реальность уже не поддается описанию и объяснению с помощью только классического социально-научного инструментария.

Сегодня социологам приходится «анализировать социум разной динамической сложности, находящийся в разных темпомирах, подверженный парадоксальным  разрывам  и синтезам, имеющий тенденцию к дисперсии, да еще рефлексировать по поводу самых разных амбивалентностей: глобализации и локализации, инноваций и процессов  структурно-функционального  „старения” социума, появления десоциализированного социума и новых социальных идентификаций; возникновения новых типов рациональностей и иррациональностей».

Однако для анализа  такого рода феноменов  пока  не существует специальной системы координат, в рамках которой они поддавались бы надежной интерпретации и теоретически приемлемому объяснению.

Переходотсубъект-объектнойтрактовкисоциокулътурной  реальности к интерсубъективной. В рамках классической социологии доминировала оппозиция субъекта и объекта, используемая для объяснения движущих сил общественных процессов. Однако в теоретических построениях 3. Дюркгейма, М. Вебера,  а  позже  Т. Парсонса прослеживается неудовлетворенность такой упрощенной трактовкой социальной реальности.

Обращение  к  понятию  ценности стало попыткой привнести в нее измерение, передающее  отношение  людей и к собственной активности,  и  к  общественным  явлениям, которые они сами порождали и с которыми им приходилось иметь дело. Позже в рамках социологии все шире начали распространяться понятия смысла и значения, которые,  по  словам  Р.  Рорти,  оказались несводимыми ни к субъективности, ни к объективности и, можно прибавить, ни к ценности.

Он подчеркивал, что, начиная с Ч. Пирса и Дж. Дыои, эти понятия начали трактоваться как своего рода инструменты для конституирования социокультурной реальности и существования в ее пределах, что стало началом преодоления метафизического противопоставления субъекта и объекта.

Методологической основой дальнейшего продвижения в  этом направлении стало распространение лингвистической философии и сопутствующих ей способов социально-научного познания. В настоящее время социологи все большее внимание уделяют изучению значений и смыслов того,  что происходит в  обществе и культуре, и не углубляются   в рассуждения о субъект-объектных отношениях.

Отказ            от            субстанциализмавтрактовке             общества. Структуралистский поворот в социальных  науках  второй половины  XX в. позволил преодолеть представление о том, что существует априорная реальность,  которую можно  познать путем интуитивного «схватывания», и такого рода знание является ее отражением. Такую позицию Э. Кассирер назвал  субстанциалистской.

В  настоящее  время при изучении социальной реальности все большее распространение приобретает реляционная точка зрения: предполагается, что более плодотворно рассматривать ее в терминах социальных взаимодействий и коммуникаций, а не искать специфичную для нее субстанцию.