Формирование дисциплины социология науки

Критика сталинизма, хрущевская оттепель привели в движение общественные науки. Они стали постепенно выходить из прежнего замороженного состояния. Росло и новое поколение, не знавшее сталинского террора, имевшее большие возможности для получения хорошего образования, знакомства с западной социологической литературой. Появились первые социологические исследования.

Сфера допустимого в рамках официальной идеологии значительно расширилась, но тяжелая доля по-прежнему доставалась тем, кто позволял себе выходить за эти рамки. Еретиков не лишали жизни, как при Сталине, но ломали ее основательно.

За «идеологической чистотой» следили не только те, кому это было положено по должности, но и бдительные борцы за марксизм из среды преподавателей и научных сотрудников, которые «ставили в известность» руководство о допущенных кем-то «отклонениях» и требовали принятия к виновникам строгих мер. Этот слой людей был социальной опорой догматизма и застоя.

Социологию в стране возрождали специалисты, пришедшие в нее из других областей знания, историки, экономисты, философы, правоведы, математики, инженеры. Нам повезло в том отношении, что интерес к конкретной социологии привлек талантливых людей, ставших научными лидерами формировавшегося социологического научного сообщества.

При этом им пришлось преодолевать сопротивление догматически настроенных руководителей, стоявших у руля общественных наук и стремившихся подчинить себе также и нарождающуюся область знания. Однако, как говорится, «процесс пошел», и остановить его было уже невозможно. С развитием социологии пробуждался интерес к социальным исследованиям науки, анализу взаимоотношений науки и общества, науки и производства.

Принципиальное значение в информационном обеспечении этих исследований (как общественных наук в целом) имело появление Института научной информации по общественным наукам. Выпускаемые отделом науковедения этого института реферативные сборники, переводы, аналитические материалы имели очень важное значение, ибо знакомили специалистов и научную общественность с мировым потоком литературы в данной области знания.

Но западные исследования по социологии науки в рамках структурно-функциональной социологии Г. Парсонса и Р. Мертона считались главным образом материалом для критики, хотя, конечно, литература этой школы изучалась и определенное влияние оказывала. Но и на Западе социология науки тогда еще не была развита.

В фундаментальной работе Г. Беккера и А. Бескова «Современная социологическая теория» (1961) социология науки лишь упоминается, а в сборнике «Социология сегодня» (1965), хотя и есть специальная глава о социологии науки, но ее автор (Б. Барбер) пишет, что это направление находится в состоянии застоя.

На этом фоне отчетливо выделились те импульсы к развитию исследования науки в СССР, которые исходили от Д. Бернала и Д. Прайса. Д. Бернал в 1939 г. издал книгу «Социальная функция науки», фактически положившую начало формированию на западе направления, названного «наука о науке». В 1966 г. появился русский перевод сборника «Наука о науке», посвященный 25-летнему юбилею этой книги, включавший статьи ряда видных ученых, в том числе самого Д. Бернала, П. Л. Капицы, Дж. Нидама, Д. Прайса и др.

Этот сборник сыграл значительную роль в стимулировании социальных исследований науки. Он показал советским читателям, какое важное значение ряд выдающихся ученых нашего времени придают такого рода исследованиям. Привлекла внимание также идея Прайса о развитии науки как естественном процессе, подчиняющемся количественным закономерностям и изучаемом естественнонаучными методами.

Симпозиум собрал большие научные силы. В нем приняли участие Б. М. Кедров, С. Р. Микулинский, П. В. Копнин, Г. М. Добров, А. А. Зворыкин, М. Г. Ярошевский, Н. И. Родный, М. М. Карпов, Г. А. Лахтин и др. Польскую сторону представляли И. Малецкий, Е. Ольшевский, Б. Валентинович, Я. Качмарек и др. Сотрудничество с польскими учеными помогло определиться новому направлению исследований в нашей стране и в этом смысле было весьма плодотворным.

В Польше, в отличие от России, социальное исследование науки уже институционализировалось как особое научное направление под названием наукознавства. Здесь оно опиралось на достаточно давнюю традицию, идущую еще от Ф. Знанецкого и М. и С. Оссовских. И в дальнейшем сотрудничество с польскими науковедами и историками науки было довольно интенсивным вплоть до конца 80-х гг., когда связи были прерваны, да и ушли многие из старшего поколения, кто их поддерживал.

Не в последнюю очередь предпочтение, отданное термину «науковедение» объясняется тем, что он уже встречался в российской научной литературе 20-х гг. автор этого термина И. А. Боричевский, как уже говорилось, рассматривал науковедение как единую и целостную науку.

Для участников симпозиума было очевидно, что такой единой теории науки пока не существует. Вопрос заключался в том, как определить границы науковедения, его современное состояние и перспективы. По первым двум вопросам выявились основные позиции.

Б. М. Кедров, С.Р. Микулинский и Н. И. Родный считали, что науковедение представляет собой комплексную науку о взаимодействии различных аспектов изучаемого предмета и синтезирующую знания о нем. П. В. Копнин вообще отрицал возможность существования такой комплексной науки. Для него науковедение просто федерация различных дисциплин, изучающих науку. Г. М. Добров связывал науковедение с разработкой информационного подхода к науке.

В дальнейшем он несколько изменил свою позицию и стал рассматривать науковедение как объединяющее название для комплекса дисциплин. Сформулированная Боричевским задача создания единой теории науки в новых условиях фактически определилась как сверхзадача, хотя и была выражена наивно-оптимистическая надежда на достаточно быстрое ее решение.

На симпозиуме и в дальнейшем обсуждении выдвигались различные варианты ее построения. Многие полагали, что она должна быть философской и строиться на основе теории познания. П. В. Копнин в качестве основы единой теории науки предлагал использовать логику науки, Б. М. Кедров историю науки, С. Р. Микулинский сумму науковедческих дисциплин, И. А. Майзель социологию науки, Г. М. Добров выделял «общее науковедение» как теорию науки .

М. Г. Ярошевский справедливо утверждал, что науковедение возникает на стыке различных самостоятельных дисциплин и объединяет их в той мере, в какой они делают своим предметом науку, формируя тем самым новый синтез понятий и методов, придавая им специфическую направленность. В общем, вопрос так решен и не был, остались различные точки зрения.

Сейчас все эти споры выглядят, может быть, несколько схоластическими, ибо разные трактовки самого науковедения выделили лишь различные аспекты изучения науки. Науковедение как единая теория науки и как комплексная наука не состоялось. Но все-таки дискуссии сыграли определенную роль в осмыслении круга проблем, возникающих в рамках социальнокогнитивного анализа науки.

В. Келле на этом симпозиуме поднял вопрос о предмете социологии науки. Он констатировал, сославшись на авторитетное высказывание Н. Каплана, что на Западе еще «не существует разработанной и приемлемой концепции, которая определила бы границы социологии науки и главные объекты ее изучения».

Н. Каплан выделяет четыре группы проблем, которыми фактически занимаются социологи, исследующие науку: природа науки, природа ученых, организация науки, взаимоотношение науки и общества. В советской литературе этот вопрос также не получил тогда должной разработки, хотя о месте и роли науки в обществе, о ее взаимоотношении с различными общественными явлениями было написано немало.

Следовательно, оформление социологии науки в качестве самостоятельной дисциплины на Западе и в СССР происходило практически в одном временном интервале, но в первом случае в рамках социологии, в другом на стыке социологии и науковедения. Контуры предмета социологии науки в то время представлялись следующим образом.

Изучение системы отношений в науке, которые складываются между людьми в процессе их научной деятельности от зарождения научной идеи до ее внедрения в практику, теоретический анализ форм организации научной деятельности также относится к социологическим проблемам науки. И, наконец, существует круг проблем, связанных с местом человека в системе отношений, которые складываются в науке, и местом и ролью ученого в обществе.

В рекомендациях симпозиума была развернута широкая программа развития науковедения в нашей стране не только в плане выявления актуальных проблем для исследования, но и в практически организационном. В частности, были поставлены вопросы о создании реферативного журнала и переводу иностранной литературы по науковедению, подготовке кадров, развитии международного сотрудничества и т. п.

Вскоре после советско-польского симпозиума в 1966 г. в Киеве вышла книга Г. М. Доброва «Наука о науке», в центре внимания которой находилось использование количественных методов анализа науки, рассматриваемой как информационная система, с целью решения практических задач прогнозирования, планирования и управления в сфере науки.

Он считал, что если история естествознания и техники изучает их прошлое, то науковедение настоящее и будущее научно-технического прогресса. На базе информатики, логики и истории науки должна быть построена теория науки как методологическая основа «общего науковедения». О социологии науки в книге сказано то же, что и на симпозиуме.

А. А. Зворыкин выдвинул концепцию соотношения науковедения и социологии науки, обратную той, которая была принята на симпозиуме: …«Считаем необходимым включить в социологию науки, понимаемую в широком смысле слова, и науковедение, одновременно подчеркивая специфику этого направления».

Социология науки, по его мнению, должна заняться разработкой социальных проблем науки и ее перспектив. И это задача государственного значения. Исходя из этой установки, он предложил широкую программу мер, необходимых для развития социологии науки. В 1986 г. появились две книги под одним и тем же названием: «Социология науки».

Одна написана Г. Н. Волковым и издана Политиздатом, другая группой авторов из Ростова-на-Дону и выпущена издательством РГУ. По Волкову, социология науки занимается преимущественно отношением науки и общества. Во всяком случае эта тема его интересует прежде всего.

В работе не проводится разграничения между наукой о науке, науковедением и социологией науки. Наука о науке рассматривается как новое течение социологической мысли, социология науки включает в себя проблематику науки о науке.

Надо сказать, что все названные работы, хотя в них и даны самые разнообразные трактовки социологии науки, были объединены общим стремлением поддержать новое нарождающееся направление исследования науки. Они сыграли положительную роль в становлении, утверждении и популяризации науковедения и социологии науки.

Таким образом, к началу 70-х гг. определились основные точки зрения советских ученых на науковедение, социологию науки и на их соотношение. Конечно, в дальнейшем эти взгляды эволюционировали, уточнялись, систематизировались, выдвигались новые аргументы в защиту той или иной позиции, но их общая панорама в основном сохранялась в том виде, как она сложилась во второй половине 60-х гг.

Видимо, под влиянием этого обстоятельства и у нас в последние годы термин «науковедение» многими начинает восприниматься как несколько архаичный. Но это касается только термина, а не содержания того направления, которое им обозначается. Оно вполне современно и весьма актуально, поскольку происходящие в российском обществе изменения отчетливо проявились в сфере науки, поставив перед науковедением массу новых проблем.