Философия в текстах культуры

Устойчивым ощущением мыслителей эпохи Просвещения было некоторое изумление перед открывавшимися возможностями, которые заключал в себе новый, философский век.

Познание и радость обсуждения его результатов с другими людьми может быть профессией, или же частным делом, а возможно даже любительством, но человек сам выбирает этот путь и свободно движется по нему, результат же востребован обществом и уважаем им. Более того, новая эпоха показала, что занятия науками повышают престиж, делают вхожими в высшее общество, прославляют имя.

Знатный потомок Рюрика, сын истопника или поморского рыбака имеют одинаковые права в республике ученых и могут быть интеллектуально равны «как сочинители», что повышает статус последнего, но не снижает его у первого.

Сильные мира стали восприниматься не только как воплощение власти, но и как покровители наук. Это отчетливо видно в панегирических введениях риторического характера, публикуемым в данном издании. Титул «мудрый» («премудрый») («премудрый отец отечества» — «премудрая мать отечества») становится определяющим в академической среде при титуловании монарха, и чуть ли не более значимым, нежели «славный».

Эпоха Просвещения придала образованию значение всеобщей и внесословной ценности. Получение его стало играть роль социального лифта, если и не всегда возносящего к вершинам, то значительно повышающим общественное положение. Занятия науками могли принести и признание, и дворянство и, венец мученичества, как плату за независимость и свободу. Знание отныне не является достоянием только избранных, оно не даруется свыше, как особая награда за усердие и преданность. Оно добывается и открыто обсуждается членами ученых сообществ. Критерием истины становится всеобщее признание. Знание перестает быть тайным, а тайное знание становится доступным обществу.

Научная коммуникация не замыкается рамками локальных сообществ и становится международной. Интенсивный обмен идеями сначала создает возможность для понимания, а потом формирует однородную научную среду. Наука перерастает национальные и государственные рамки и становится международным явлением.

Эти идеи и легли в основу образовательной и научной инфраструктуры, которая формировалась в Европе, в том числе и в России по сходным моделям и предполагала эквивалентность участников научно-образовательного процесса, что приводило не только трансферу идей, но и мобильности ученых. Век гениальных одиночек-отшельников завершался и отныне отсутствие академического сообщества стало означать отсутствие науки. Академические системы стали сближаться, и формировать новые способы интеллектуальной коммуникации, основанные на регулярном обмене информацией, переводах, научных стажировках, книгоиздании и книжной торговле, научной журналистике.

Этот процесс затронул и Россию, которая активно включилась в формирование просвещенческой инфраструктуры и создание академических институтов.

Юные путешественники знакомились с культурой, искусством и академической системой европейских стран, встречались с известными людьми. Образовательные маршруты молодых российских дворян обычно проходили через Германию, Францию и завершались в Италии, реже они, как, например, Н.М. Карамзин посещали Великобританию.

Было множество других поводов посещать европейские университеты Так. например, А.Т. Болотов познакомился с программой Кенигсбергского университета во время Семилетней войны (1756–1763). В 1758 г. он был назначен письмоводителем, а затем переводчиком при канцелярии генерал-губернатора Пруссии Н.А. Корфа в Кенигсберге, где пробыл до 1761 г. Таким образом он получил возможность провести несколько лет в известном университетском центре и познакомиться с известными учеными знаменитой «Альбертины».

В сочинениях российских авторов — Я.П. Козельского, И.А. Третьякова, П.И. Страхова, А.А. Прокоповича-Антонского, М.И Панкевича, С.И. Десницкого говорится о позитивных изменениях в обществе, которые являются результатом просветительских процессов и развития различных наук. И.П. Пнин в «Опыте о просвещении относительно к России» именно с просвещением связывает возможность создания гражданского общества и совершенного общественного устройства.

Он пишет: «Просвещение, в настоящем смысле приемлемое, состоит в том, когда каждый член общества, в каком бы звании ни находился, совершенно знает и исполняет свои должности: то есть, когда начальство с своей стороны свято исполняет обязанности вверенной оному власти, а нижнего разряда люди ненарушимо исполняют обязанности своего повиновения. Если сии два состояния не переступают своих мер, сохраняя должное в отношениях своих равновесие, тогда просвещение достигло желаемой цели».

Пнин полагает, что истинное просвещение заключается не в наличии интеллектуальной элиты и развитии отдельных наук, а в существовании справедливых законов и неукоснительном их соблюдении.

Ф.И. Дмитриев-Мамонов также видит в отсутствии просвещения возможность манипулирования общественными процессами.

В своей аллегории «Дворянин-философ» он описывает непросвещенные серые массы, которые с легкостью поддаются обману и готовы уничтожить каждого, кто пытается лишить их сладостных иллюзий.

Педагогические трактаты Н.И. Новикова и А.Ф. Бестужева в подробностях описывают процесс воспитания достойного члена общества. Российские мыслители полагают, что формирование гражданских добродетелей гораздо важнее набора сведений из разных наук. Просвещение в этом смысле понимается как формирование качеств, соответствующих не столько настоящему положению, сколько будущим возможностям общественного развития. В этом смысле их педагогические теории содержат в себе элементы социального утопизма.

Однако именно педагогический утопизм был одним из характерных явлений эпохи Просвещения. Не только теоретики, но и «практики» общественного строительства полагали, что с помощью воспитания можно создать «новую породу людей». Достаточно вспомнить проекты И.И. Бецкого и Екатерины II, реализовавшиеся в 60–70-е годы организацией закрытых дворянских школ — Смольного института и Сухопутного шляхетного корпуса в Петербурге, Екатерининского училища в Москве.

В «Уставе Императорского Шляхетнаго Сухопутнаго Кадетскаго Корпуса», составленного И.И. Бецким, читаем: «Должно наипаче из сего Корпуса произвести и воинов и граждан, искусных в политической экономии и в законах своего отечества так, чтоб генерал, одержав победу, мог решить одно дело в Сенате, распоряжать течение доходов, направлять земледелие, исполнять должность генерал-полицмейстера, чтоб из Сената, из Военной, Коммерц-, Камер-коллегий и из других правительств паки мог ехать в поле предводительствовать армиею, и при назначении в сии должности не было бы нужды разбирать время и особы».

Российское образованное общество в XVIII века было частью международного сообщества, а потому говорило на том же языке, что и европейские интеллектуалы. обсуждало те же проблемы. Многие из них получили свое оригинальное разрешение в сочинениях отечественных мыслителей, приобрели популярность. благодаря российским академическим изданиям.

Российская философия имела открытый характер, в соответствии с представлениями того времени он рассматривалась предельно широко — как теория гуманитарного знания, структура которого хорошо отражена известной эмблемой, изображающей философию. Философия изображалась как «царица наук», восседающая на троне с короной на голове, с символами света, и открытыми книгами в руках, на титулах которых начертано moralis-naturalis.

В понимании мыслителей XVIII века философия представлял собой единство теоретического и практического подхода. Центральную часть «теоретической» (умозрительной или рациональной) философии занимала метафизика, к этому же разделу относились так же физика и логика (умословие). Другую часть составляла «практическая» или «моральная» философия, включавшая в себя этику, политику и экономику.

Физика представляет собой «знание о естественных телах», в широком смысле она отождествлялась с естествознанием («натуральной философией»), предметом логики являются законы человеческого ума. Метафизика объединяет в себе «натуральное» («естественное») и «рациональное» богословие («откровенное» и «естественное» знание о Боге), «онтологию» (знание о всеобщих законах бытия), психологию или пневматологию (знание о душе и духах).

Учение о душе первоначально не разделялось на естественнонаучную и рациональную психологию, пытаясь с помощью умозрения охватить мир трансцендентальных сущностей и психических явлений.