Допрос свидетелей

В соответствии с уголовно-процессуальным законодательством свидетель обязан явиться по вызову суда и дать правдивые пока­зания, сообщить все, что известно ему по делу, и ответить на по

ставленные вопросы. Отказ свидетеля от дачи показаний, умышленное умолчание об известных ему обстоятельствах, заведомо неверные показания влекут для свидетеля уголовно-правовые последствия.

Формирование свидетельских показаний – достаточно слож­ный и еще не совсем изученный процесс. Традиционно он делит­ся на стадии – восприятие, запоминание, воспроизведение. В об­щем виде указанные стадии раскрывают сложные психические процессы возникновения в сознании человека наглядного образа воспринятого явления действительности, сохранения воспринятого в памяти и передачи своих представлений другим людям, подчас настойчиво требующих рассказать увиденное словами или ответить на поставленные вопросы. Поэтому важнейшими зада­чами, которые разрешаются в ходе допроса свидетеля в суде, яв­ляются:

• получение от свидетелей в соответствии с требованием уголовно-процессуального законодательства полных, правдивых и отражающих истину показаний;
• объяснение причин противоречий в показаниях свидетеля на стадии предварительного расследования и в судебном заседании;
• выявление несоответствий показаний свидетеля материалам уголовного дела, а равно показаниям подсудимого, потерпевших и других свидетелей по данному уголовному делу.

В судебном заседании существенно иной оказывается психо­логическая обстановка допроса свидетеля. Если на стадии предварительного расследования свидетель в доверительной обстановке, один на один со следователем рассказывает о случившемся, отвечает на наводящие вопросы следователя, уточняет, сам изменяет и дополняет собственные показания, то в судебном заседании – другая обстановка.

Прежде всего свидетель допрашивается в присутствии подсудимого, которого он, возможно, ранее знал, и свидетель понимает, что его показания могут лечь в основу обвинительного приговора, особенно тогда, когда подсудимый не признает своей вины, а свидетель об этом осведомлен (например, после проведенной очной ставки на предварительном следствии). Свидетель допрашивается также в присутствии потерпевшего, в присутствии дру­гих свидетелей, ранее допрошенных и находящихся в зале судеб­ного заседания. Кроме них в зале находятся судьи, прокурор.

Защитники, гражданский истец, гражданский ответчик, их пред­ставители, родственники и близкие подсудимого и потерпевшего, а также иные лица, просто пришедшие в зал судебного заседания. Кроме того, все участники процесса, а не один следователь вправе задавать свидетелю вопросы. Часто приходится наблюдать в судебном процессе, как потеет, бледнеет или краснее! свидетель, желающий угодить каждому из участников судебного про­цесса.

Свидетель – пожалуй, самый основной источник доказательств по уголовным делам. От показаний свидетеля как на следствии, так и в суде зависит судьба подсудимого.

В сентябре 2000 г. слушалось уголовное дело по обвинению К. в совершении преступления, предусмотренного п. “б” ч. 3 ст. 111 УК РФ.

В судебном заседании (как и на предварительном следствии) К. вину признал частично. Он утверждал, что действительно стрелял по потерпев­шим, но был уверен в том, что выстрелы им производились не из боевого, а из газового пистолета, который он нашел в этот день.

Свидетелем являлась сожительница К., которая могла подтвердить факт находки К. именно газового пистолета.

Защите необходимо было построить тактику допроса так, чтобы:

• не было сомнения в том, что свидетель является добросовестным;
• свидетель дал только необходимые показания;
• эти показания были убедительны.

Вот вопросы адвоката и ответы свидетельницы:

Адвокат: Вы видели утром К. или нет?

Свидетель: Да, видела.

А.: Приносил или нет в дом какой-либо посторонний предмет К.?

С.: Да, приносил.

А.: Вы видели этот предмет?

С: Да, видела.

А.: Можете сказать, что за предмет?

С.: Да, это был пистолет.

А.: Вы разбираетесь в оружии?

С.: Нет.

А.: Разбирается ли в оружии ваш сожитель?

С.: Думаю, что нет.

А.: Почему так думаете?

С.: Он не служил в армии.

А.: Что-либо говорил о принесенном пистолете К.?

С.: Да, сказал, что нашел его.

А.: Что-либо еще говорил об этом пистолете К.?

С.: Да, он сказал, что это газовый пистолет.

Если пройти по лесенке вопросов и ответов, можно сделать вывод о том. что адвокат задает вопросы с определенной долей осторожности и опаски, постепенно сужая крут, для того чтобы получить самый необходимый для него ответ, и оставляет для себя возможность немедленно остановиться после ответа, если он бу­дет неблагоприятен для адвоката.

Как часто можно слышать в судах, что вопросы задаются ради вопросов, когда хочется адвокату (подчас и прокурору) что-либо спросить у свидетеля, не заботясь о том, что ответ может быть не только бесполезен, но и вреден для подсудимого. Заповедь “не вреди”, пожалуй, основная в профессии адвоката.

Вот пример, когда с помощью неуклюжих вопросов адвоката подсудимый чуть не был незаконно осужден за преступление, которое он не совершал.

В небольшом районном городке директор вычислительного центра, 40-летний холостяк В. пришел в дом к своей престарелой тетке (82 года) и, не найдя ее дома, стал искать и нашел ее в подвале дома задушенной и изнасилованной. В. сразу же заявил об этом в милицию. Милицейские опера­тивные работники сделали вывод, что совершить это мог только сам В. Работниками прокуратуры было предъявлено обвинение В., и дело было направлено в суд. В порядке ст. 49 УПК РСФСР защиту осуществлял один из местных адвокатов.

В протоколе судебного заседания зафиксированы следующие вопрогсы и ответы:

Адвокат: Вы что, действительно холосты?

В.: Да, это я говорил с самого начала, и разве это имеет какое-либо значение?

А.: Это мне решать, имеет или не имеет. Раз задаю, значит имеет значение. Ваша тетя вам нравилась как женщина?

В.: Я отказываюсь отвечать на этот вопрос.

А.: Зря отказываетесь, это хороший вопрос. Ну, тогда следующий. Вы насиловали вашу тетю?

В.: Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы.

А.: Вы душили свою тетю?

В.: Я отказываюсь отвечать на подобные вопросы.

А.: Вы раскаиваетесь в совершенном вами преступлении?

В.: Я бы раскаялся, если бы совершал, но я же не совершал.

А.: Но это вы сделали заявление в милицию?

В.: Да, я сделал.

А.: Это оформлялось как явка с повинной?

В.: Это оформлялось, но как, не знаю. Я не видел.

А.: У вас есть на иждивении малолетние дети?

В.: Я отвечал, что холост.

А: Нахождение в холостом состоянии не мешает иметь детей. Вы ра­нее судимы, привлекались к административной ответственности?

В.: Не судим, но привлекался три года назад к административной ответственности за утерю паспорта.

А.: Вопросов больше нет.

Дело было направлено на доследование, а затем прекращено за недоказанностью. Ходатайство в судебном заседании было заявлено прокурором. Через год был найден настоящий преступник и осужден. Защиту его осуществлял все тот же адвокат. Комментировать вопросы адвоката не приходится.

Чтобы не было удручающего впечатления от этого допроса, приведем другой – из судебного заседания с участием присяжных заседателей.

Н. и Т. обвинялись в гом, ч го они организовали покушение на убийство предпринимателя П., азербайджанца по национальности. Организатором был Т., исполнителем – Н., который был задержан на месте совершения преступления соседом П. На месте происшествия в потерпевшего были произведены два выстрела: один в щеку, второй в руку. Пистолет у подсудимого был отобран. Органами предварительного расследования действия обоих подсудимых квалифицировались как покушение на убийство из ко­рыстных побуждений. Т. вину свою вообще не признавал, а Н. признавал частично, утверждая, что стрелять не хотел, что выстрел произошел случайно из-за действий потерпевшего, пытавшегося обезоружить Н. Целью прихода к потерпевшему было желание отомстить за честь оскорбленной невесты подсудимого Н., но умысла ни на нанесение тяжких телесных по­вреждений, ни, естественно, убийство у Н. не было.

Для того чтобы подтвердить умысел Н. на месть за поруганную честь невесты, необходимо было допросить эту невесту в судебном заседании.

Итак, допрос свидетельницы.

Адвокат: Вы подвергались когда-либо насилию со стороны незнакомых лиц?

Свидетель: Да.

А.: Кто были эти лица по национальности?

С: Чеченцы или азербайджанцы.

А.: Когда это произошло?

С.: Я точно уже не помню, но за три дня до того, как был арестован мой жених.

А.: Вы рассказывали или нет о факте насилия вашему жениху?

С: Да, рассказала.

А.: Какова была реакция вашего жениха?

С.: Он сказал, что отомстит за меня и поставит обидчика на колени.

У адвоката вопросов больше нет.

Вопрос один-единственный за все время судебного заседания подсудимого Н. к свидетельнице: Наташа, ты меня любишь?

С: Люблю.

Утренняя газета после провозглашения оправдательного вердикта кол­легией присяжных заседателей вышла с большим заголовком: “Влюблен­ный “киллер” или заказное убийство”, в которое не поверили присяжные заседатели.

Свидетель – невеста Н., которая перевернула всю картину совершен­ного преступления, была найдена адвокатом и заявлена для допроса в су­дебном заседании. Она допрашивалась на предварительном следствии, но совсем по другим обстоятельствам. Поэтому, выслушав показания под­судимого в судебном заседании, адвокат обязан был заявить ходатайство о допросе свидетельницы. А если бы невеста не стала подтверждать пока­зания подсудимого? Тогда адвокат остановился бы сразу, после первого же вопроса.

Вовремя остановиться – одно из непреложных правил ад­воката при допросе свидетеля или потерпевшего.

К сожалению, в последнее время, когда нормы нравственности “растаяли”‘, когда исчез страх перед наказанием за дачу лож­ных показаний, участились случаи появления в судебных залах свидетелей, которые за определенную плату, а иногда просто из дружеских чувств готовы дать любые показания. Рассказ такого “свидетеля” будет настолько правдоподобным, что в него поверит и сам рассказывающий небылицу. Борьба с такими свидетелями ведется с переменным успехом, они заявляются для допроса как подсудимыми, так и потерпевшими. Ловить на нечистоплотное ти таких лиц можно только на мелочах.

В областном центре на окраине города был сбит автомашиной работ­ник милиции – молодой человек, единственный сын заместителя начальника УВД, но уже находящегося на пенсии. На предварительном следствии был один свидетель совершенного ДТП.

Действительно, все они оказались бывшими сотрудниками УВД, и все, по их показаниям, вышли в этот день на свои балконы и наблюдали, как произошло ДТП.

У адвоката не было сомнений, что профессиональные представления о товариществе толкнут этих свидетелей на нарушение закона. Поэтому, когда первый из свидетелей, описав одежду подсудимого и потерпевшего, задумался ненадолго над вопросом адвоката: “А какая была погода?” и от­ветил: “Сухо”, адвокат кивнул головой и согласился на просьбу свидетеля немедленно покинуть зал судебного заседания, так как у того был очень болен дедушка. Когда после достаточно длительного отсутствия зашел вто­рой свидетель, то его показания были еще более уверенными, чем у пер­вого, и он не задумываясь сообщил, что было сухо.

Сухо, сказал третий.

Сухо, сухо, сухо, вторили остальные.

Ну что ж, вот вам “мокро”, сказал адвокат и приобщил справку метео­центра.

Свидетель только входит в зал судебного заседания, а адвокат по малейшим деталям одежды, наклону головы, взгляду, манере держаться, голосу, жестикуляции, походке уже должен мгновенно составить психологический портрет этого свидетеля и выбрать единственно правильную тактику его допроса.

В суде, а особенно в суде присяжных, не бывает мелочей. Важно все: каким голосом задается вопрос; как обращаются – по име­ни и отчеству или просто “свидетель”, сухо или доброжелатель­но, участливо или равнодушно.

Свидетель также просчитывает все варианты ответа и также знает, о чем его могут спросить; как ему говорить, как держаться.

Известен анекдот, который, говорят, взят из реальной жизни. Адвокат: “Скажите, свидетель, а как далеко вы находились от места преступления? “. Ответ: “Близко”. Адвокат: “А как близко вы находились от места совершенного преступления? “. Ответ: “Очень близко”. Адвокат: “Ну а все .же, как близко? “. Ответ: “3 метра 27 сантиметров “. Адвокат, слегка опешив от такого ответа: “Но откуда такая точность? “. Свидетель: “Я знал, что какая-нибудь зануда обязательно спросит меня об этом в суде, вот я специально точно и умерил “.

Среди юристов твердо установилось мнение, что наводящие вопросы при допросе свидетелей в суде запрещены. И хотя пря­мого запрета в уголовно-процессуальном законодательстве не имеется (есть только запрет наводящих вопросов при производстве предварительного расследования), лучше избегать постановки таких вопросов. Во-первых, они могут быть сняты председательствующим по ходатайству другой стороны или по его личной инициативе, без указания ссылки на законодательство, а просто как вопрос, не имеющий отношения к делу; во-вторых, сам наво­дящий вопрос обесценивает ответ, что особенно негативно ска­жется в суде присяжных. Поэтому многие наводящие вопросы легко перевести в уточняющие, которые более эффективны и практически никогда не снимаются. Например, такие вопросы зада­ются, если необходимо уточнить, что свидетели могли добросовестно заблуждаться относительно обстоятельств совершенного преступления:

• Свидетель действительно находился от вас на расстоянии 100 метров?
• Вы правильно говорили на предварительном следствии, что место происшествия было освещено только лампочкой под козырьком подъезда?
• С учетом большого расстояния вы допускаете, что какие-то детали могли не рассмотреть?

Как часто хочется задать лишний вопрос. Но, наверное, лю­бой, кто производит допрос, прокурор или адвокат, должен по­мнить старое адвокатское правило: самый лучший вопрос – не­заданный вопрос. Сколько поломано судеб только из-за того, что адвокат не мог во время остановиться.

Известна расхожая шутка, бытующая среди американских юристов.

Слушается дело о том, что подсудимый во время боксерского матча откусил ухо у соперника. В качестве свидетеля допрашивается рефери, судивший этот матч. Адвокат: “Свидетель, вы виде­ли, как подсудимый откусил ухо сопернику? “. Ответ: “Нет, не видел”. Все. Адвокат должен, обязан остановиться. А адвокату хочется погреться в лучах собственной славы, ему хочется еще раз отшлепать свидетеля. “Как же вы сделали вывод, что именно подсудимый откусил ухо сопернику? “. Ответ был уничтожающим: “А я видел, как подсудимый выплюнул это ухо изо рта!“.

Кстати, об американцах. В последнее время, особенно после введения в ряде регионов России суда присяжных, часто стали сравнивать российскую и американскую судебные системы. Сравнивать трудно, они слишком различны. И все же, если кратко сравнить, например, американскую и российскую системы допроса свидетелей, то, безусловно, права допрашивающего в американском суде намного шире. Кроме того, в США обычно либо адвокат, либо следователь защиты или обвинения на стадии подготовки дела к слушанию активно ищут возможных свидетелей, стараются переговорить с каждым свидетелем противоположной стороны. У сторон есть право вызвать необходимых дополнительных свидетелей, существование которых стороны держат в глубокой тайне и “выкладывают” их, как козырную карту в карточной игре.

Кроме того, как прокурору, так и защитнику разрешено подготавливать своих свидетелей для дачи показаний путем досудебных репетиций, на которых отрабатывается буквально все: голос, темп речи, ответы на возможные вопросы противоположной сто­роны, т.е. практически все, чтобы достичь в суде желаемого результата.

В российских судах стороны лишены столь активного участия, они вынуждены полагаться на то, что предварительное рас­следование проведено объективно и собраны все доказательства в интересах обеих сторон. Но в связи с тем. что прокуратура осу­ществляет надзор за соблюдением законности при производстве предварительного расследования (прокурор утверждает обвини­тельное заключение), трудно ожидать, что в материалах уголовного дела появятся свидетели, оправдывающие обвиняемого. Обычно такие противоречия устраняются еще до направления уголовного дела в суд (очные ставки, следственные эксперименты и т.п.). И хотя в законодательстве нет прямого запрета на предварительную беседу со свидетелями защиты или обвинения, сто­роны стараются таких бесед избегать. Очевидно, срабатывает сложившаяся еще с советских времен боязнь попасть под законодательный запрет воспрепятствования правосудию.

Иногда это выливается в достаточно неприятную картину, которую тем не менее видят присяжные заседатели.

Вот один из примеров.

По делу И. родственниками было предложено допросить одного из свидетелей, который якобы может помочь делу. Адвокат легкомысленно согласился и заявил ходатайство в суде. Суд ходатайство адвоката удовлетворил, К этому времени заявленный свидетель сломал ногу, но все равно согласился прибыть в зал судебного заседания. Когда была названа фамилия свидетеля, произошла небольшая пауза. Затем обе створки двери зала судебного заседания раскрылись, и бритоголовые “братки” внесли на де­ревянной скамейке из судебного коридора свидетеля. Двое несли скамей­ку, один поддерживал загипсованную ногу. У свидетеля было лицо землистого цвета, какое бывает у людей, которые провели длительный срок в местах лишения свободы. Все пальцы рук были “унизаны” нататуированными перстнями с церковными куполами. Худое изможденное лицо указы­вало на то, что свидетель страдает тяжелой болезнью, а характерное покашливание выдавало заболевание туберкулезом. Свидетель возлежал перед присяжными. На вопросы адвоката он отвечал с игривой усмешкой. После допроса адвоката прокурор не выдержал и спросил: “А вы отбывали наказание в местах лишения свободы?”. И хотя после возражения адвоката суд снял вопрос как не относящийся к делу, свидетель, когда его на скамейке выносили “братки”, с гордостью поведал присяжным, что он 23 года отбыл в зоне и там получил заболевание туберкулезом в открытой форме. Присяжные никак не могли прийти в себя от увиденного: этот свидетель давал показания в пользу офицера милиции и называл его не иначе, как приятелем! Невольно вспомнишь после этого пословицу: “Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты”.