Верхние и нижние границы представлений об элитарности

На основании представленной модели “пространства элитарности” можно условно обозначить верхнюю и нижнюю границы понятия “элитарность”. Например, по оси творчества верхней границей можно было бы считать нечто божественное: Господа Бога трудно себе представить как представителя “элиты”, поэтому даже для самых “шустрых” представителей элиты место Бога недосягаемо. Аналогично сложно представить “элитарным” и настоящего, труднопонимаемого современниками Гения, заслуги которого часто оценивают лишь потомки (и соответственно лишь потом относятся к нему почти как к божеству).

Интересно, что этологи, изучающие взаимоотношения стадных животных, обнаружили, что место высшей иерархии (место сверхиерарха) даже при самом тираничном вожаке стада также всегда остается вакантным. “В мире животных возможность сверхиерарха не реализована. Только у собак (ездовых, пастушеских или охотничьих) она реализуется: для вожаков стаи сверхиерарх – это их хозяин… он им не ровня, он божество,”- пишет В.Р. Дольник. Но если кто-то как-то приближен к такому “божеству”, то он становится как бы “субдоминантом сверхиерарха”, его “жрецом” со всеми вытекающими привилегиями и соответствующим уважением остальной стаи.

Нижней границей понятия “элитарность” по оси творчества является откровенное “слабоумие”, когда человек просто не способен на высшие проявления духа. Правда, чистота и непорочность таких людей также позволяют на уровне общественного мнения относиться к ним как к “божьим людям”. Верхнюю и нижнюю границу по оси творчества объединяет то, что ни “Бог”, ни “божьи люди” по-настоящему еще не поняты, они загадочны для подавляющего большинства людей, перед ними по-своему преклоняются и одновременно страшатся их.

Человеку массы (человеку псевдоэлиты), ориентированному на внешнюю, “декоративную” элитарность, очень трудно воспринимать что-то новое до тех пор, пока значимая для него социально-профессиональная среда не оценит это новое как нечто, заслуживающее восхищения. То же самое относится и к людям, не обладающим внешними символами элитарности, но искренне стремящимся к ним в своих помыслах. Для такого человека последняя модная марка автомобиля может оказаться важнее, чем все истины и красоты мира вместе взятые.

Приведенные выше рассуждения позволяют выдвинуть следующее предположение: и по оси творчества, и по оси внешней яркости пространства элитарности общими границами понятия “элитарность” является недоступность понимания божества, гения или иной моды (иных символов элитарности). При этом большинство людей (масса) оценивают высшее творчество и благородство хотя и как непонятное, но вполне доступное при некотором желании (что выражается примерно в такой позиции: “если бы я захотел, то разобрался бы, сотворил, совершил, сделал бы “то же самое”, что и гений, но я не хочу голову над этим ломать…”). Здесь мы можем говорить об иллюзии легкости реализации высшего творчества, когда человек “мнит”, что ему оно доступно.

Высшие достижения по приобретению внешних символов элитарности многие воспринимают как вполне понятные (благодаря всепроникающей манипулятивной рекламе), но как труднодостижимые (это может быть выражено примерно в такой позиции: “я знаю, чего хочу, да вот не получается пока…”). Здесь также можно говорить об иллюзии, но уже об иллюзии знания, понимания. И в случае иллюзии легкости достижения высшего творчества и благородства (неужели быть гением так просто?), и в случае иллюзии понимания того, ради чего вся земная суета (неужели ради модных вещей и престижного времяпрепровождения по стандартному алгоритму, определяемому “общественным мнением” и “предрассудками”?..) мы имеем дело с проявлениями “мничности”, когда кажется, что все просто и доступно. Но, как говорил М.К. Мамардашвили подлинная культура – это “практикуемая сложность”, и именно через эту “сложность” соединения “вечного с настоящим” человек может “осмелиться быть” личностью.