Стихотворения Евгения Каминского
Понимание высшей значимости своего творчества – важнейший фактор, позволяющий некоторым современным авторам находить оригинальное решение той или иной вечной темы.
Однако далеко не всегда мысль о Божием присутствии предполагает благодарное приятие мира, яркий пример обратного – «Благодарность» М. Ю. Лермонтова (1840). Такой взгляд распространен и в современной поэзии, наиболее ярко он представлен в творчестве Евгения Юрьевича Каминского (1957).
Например, в цикле стихотворений «Иов» жена современного «Иова», живущего в нищете и забвении в русской провинции, ропщет: «Сколь еще быть мне под Богом, / Выть под его сапогом?». Сам «праведник» вторит ей, воспринимая свой «путь в небеса напрямки» как гниение заживо, говорит о «пытке божьей любви». После стонов и жалоб, «Иов» приходит к своеобразному смирению:
чем меньше в тебе от тебя.
Не сбылся прекрасный сценарий
огнем очищения душ.
Ну что ж, догнивай, карбонарий,
твой уголь не надобен уж.
Как видно из приведенного отрывка, «Иов» Каминского коррелирует с темой пророка в русской поэзии. Лирический герой Каминского – мучающийся поэт-пророк, при этом пророческая миссия и мир, в котором он живет, являются для него изощренным испытанием. В этой интерпретации «Иов» не получает иного воздаяния, кроме осознания того, что его страдания были одухотворены свыше. Акцент сделан на одиночестве праведника и его роковой противопоставленности всему мирозданию – перед нами романтическая трактовка темы Иова.
По меткому выражению кинорежиссера Андрея Тарковского, романтизм предполагает, прежде всего, монолог о себе:
Индивидуализм и художественная констатация собственной исключительности – широко распространенное явление в лирике ХХ столетия. Таково наследие серебряного века, который в философском отношении зачастую рассматривается как «наивысшая модернистская ступень в развитии русской романтической лирики».
Однако в поэзии Каминского романтический индивидуализм практически неотделим от своеобразных религиозных проблем:
все бы проще тогда терпеть.
Я так долго не протяну…
Ты оставил меня, ответь?
Уникальность лирического субъекта, его несоответствие окружающей действительности и, в частности, наступившей эпохе, как правило, даются в стихотворениях Каминского в качестве априорного положения, отправной точки размышлений.
Противопоставленный миру лирический герой ощущает свою избранность: «Не за то ль меня так не любили, / что сквозила
во мне твоя высь?». Ощущение лирическим героем собственной исключительности неразрывно связано с его творчеством. Поэт изображается как носитель божественного дара, приносящего его обладателю и высшую радость («Что жизнь без Слова? Оторопь, не боле») и невероятные страдания:
чтобы ты достоверней марала орал,
чтоб ночами, как волк умирающий, выл,
не надеясь на пару обещанных крыл.
При этом размышления лирического субъекта о возможности для него другой жизни выглядят как несбыточные мечты («Кого погубили слова…», «Как хотелось бы дышать – в девятнадцатом…»). Таким образом, избранность поэта мыслится Каминским в то же время как тяжкий приговор. Божественные законы, которые верующий поэт умом принимает (ввиду их неизбежности), тем не менее, ощущаются им как предопределенная свыше страшная пытка.
Огромное место в поэзии Каминского занимает тема невозможности для человека смириться с неизбежностью конца, тема ужаса смерти и его преодоления:
Эсхатологические мотивы в лирике Каминского связаны не только с жизнью конкретного человека, изображаемый поэтом
грешный мир также несомненно обречен: «И подбирается грозная к миру волна / и собирается с ним расплатиться сполна».
При этом в большинстве стихотворений размышления о мучительности жизни и ужасе неминуемого конца уравновешиваются представлением о высшем смысле всего происходящего. Напряженность религиозной мысли Каминского всецело строится на диалектике кажущейся тщетности трудного человеческого бытия и верой в его чувственно не постигаемую, обычно скрытую от земного взгляда одухотворенность:
и пересыльной мглы барак.
Лишь умирая, жил ты, право,
по-человечьему, дурак.
Лишь что-то отрывая с кровью
от сердца гордого, ты мог
толпы мычащей поголовью
сказать о главном, видит Бог.
Душа, плачь скрипкой Страдивари,
виной мучительно давись.
Не умалясь до жалкой твари,
не вымолишь у неба высь.
Тот, кто изрек: «Memento mori…» –
не ямб учтет и не хорей,
а сколько правды было в море
прозрачной горечи твоей.
Духовная проблематика стихотворений Каминского по большей части определяется попытками лирического героя принять божий мир, смириться с его мучительными законами. При этом сами мучения, зачастую, мыслятся как признак избранности героя. Поэт-пророк Каминского не говорит о любви – он всецело поглощен своей духовной борьбой, размышлениями о смерти личными взаимоотношениями с Богом.
Действительность в творчестве Каминского увидена, как правило, критически; лирический герой отчетливо противопоставляет себя всему остальному миру. Мир невозможно спасти, однако его законы и неизбежность конца можно принять. Для индивидуалиста-романтика гармонизация собственных отношений с миром – это и есть гармонизация мира.
- Доходы населения
- Творчество Алексея Ахматова
- Творчество Валентина Голубева
- Современный рассказ
- Осмысление национальной судьбы в романе Веры Галактионовой Спящие от печали
- Почвенническая традиция в постсоветской прозе
- Роман Петра Краснова Заполье
- Игровое и реалистическое освещение новейшей истории
- Постсоветский пост – постмодернизм
- Оформление отчета по практике по ГОСТу 2021/2022
- Оформление ВКР по ГОСТу
- Как составить бизнес-план своими силами
- Оформление эссе по ГОСТу
- Оформление презентации по ГОСТу
- Оформление статьи по ГОСТу
- Оформление дипломной работы по ГОСТ 2021/2022
- Оформление курсовой работы по ГОСТу
- Оформление контрольной работы по ГОСТу