Совершение кражи из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода

Такая кража предусмотрена п. “б” ч. 3 ст. 158 УК РФ. Хотелось бы заметить, что включение этого особо квалифицирующего признака продолжает ту тенденцию реформирования уголовного законодательства, которая не может быть поддержана, – тенденцию казусного изложения уголовно-правовой нормы. С учетом сиюминутной ситуации, когда увеличивается количество определенных деяний, законодатель тут же спешит учесть это в законе, вычленяя из общей нормы специальную, дробя общую норму. Но так можно “совершенствовать” уголовное законодательство до бесконечности, создавая, например, отдельные нормы (или вводя самостоятельные квалифицирующие – особо квалифицирующие признаки) по краже, положим, пшеницы (что было актуально в связи с “горячим” летом 2010 г.) или краже мобильных телефонов и т.д.

Стремление законодателя быстро учесть меняющуюся ситуацию в общем понятно. Но закон нельзя менять, образно говоря, под погоду или настроение. Для этого должны быть очень веские основания. Что же касается усиления ответственности за участившиеся казусные случаи преступных посягательств, то оно вполне возможно в рамках санкций конкретных статей УК РФ, представляющих суду такую возможность, на мой взгляд, с излишком (безразмерность санкций Кодекса как по количеству видов наказания в санкции, так и по ее объему – срокам или величинам отдельных видов наказания давно стала притчей во языцех).

Предметом таких краж выступают:

  • нефть;
  • нефтепродукты;
  • газ.

Как справедливо отмечает И. Надолинский, все они представляют собой энергоресурсы, которые имеют определенную физическую форму и обладают экономической ценностью, стоимостью.

Нефть – это горючая маслянистая жидкость, полезное ископаемое, состоящее из сложной смеси алканов, некоторых цикланов и аренов, а также кислородных, сернистых и азотистых соединений.

Согласно “Химической энциклопедии” нефтепродукты представляют собой смеси различных газообразных, жидких и твердых углеводородов, получаемые из нефти и нефтяных попутных газов. Разделяются на следующие основные группы: топлива, нефтяные масла, нефтяные растворители, осветительные керосины, твердые углеводороды, битумы нефтяные, прочие нефтепродукты. К топливам относят углеводородные газы, бензины, топливо для воздушно-реактивных двигателей, дизельные топлива, котельные топлива и др. Нефтяные масла – тяжелые дистиллятные и остаточные фракции нефти, подвергнутые специальной очистке (виды – смазочные масла и масла специального назначения). В качестве растворителей используют узкие бензиновые и керосиновые фракции, полученные прямой перегонкой нефти. Осветительные керосины – прямогонные керосиновые фракции, применяемые в осветительных и калильных лампах и как бытовое топливо. К твердым углеводородам относят парафин, церезин и озокерит и их смеси с маслами. Битумы представляют собой твердые или вязкие жидкие вещества, получаемые из остаточных продуктов. Прочие нефтепродукты включают: кокс нефтяной, пластичные смазки, углерод технический, различные фракции перегонки нефти и продукты их переработки (в частности, алкилат, нефтяные смолы) и др. Конечно, не все указанные нефтепродукты могут транспортироваться посредством трубопроводов и быть, соответственно, предметом особо квалифицированного состава кражи; тогда применима ч. 1 ст. 158 УК РФ (или – при наличии других квалифицирующих признаков – другие части этой статьи).

Под газом понимают агрегатное состояние вещества, характеризующееся очень слабыми связями между составляющими его частицами (молекулами, атомами или ионами), а также их большой подвижностью. Для данного состава преступления применимо то понятие газа, которое дается в Федеральном законе от 31 марта 1999 г. N 69-ФЗ “О газоснабжении в Российской Федерации”: “Газ – природный газ, нефтяной (попутный) газ, отбензиненный сухой газ, газ из газоконденсатных месторождений, добываемый и собираемый газо- и нефтедобывающими организациями, и газ, вырабатываемый газо- и нефтеперерабатывающими организациями” (ст. 2).

Специфика объективной стороны анализируемой особо квалифицированной кражи заключается в месте, откуда совершается кража, а именно: из нефтепровода, нефтепродуктопровода и газопровода.

Понятия нефтепровода, нефтепродуктопровода и газопровода в позитивном и уголовном законодательстве не даются; из анализа позитивного законодательства и иных источников можно сделать заключение, что они представляют собой систему транспортировки – подачи нефти, нефтепродуктов (дизельного топлива, мазута, бензина, реактивного топлива и др.), газа потребителю, включающую в себя магистральные трубопроводы и трубопроводы – отводы (распределительные трубопроводы). Они могут быть наземными, подземными, подводными. Думаю, что и резервные трубопроводы, которые сооружаются иногда для снижения длины маршрута транспортировки, тоже подпадают под понятие тех трубопроводов, о которых говорит уголовный закон, если в момент хищения газа (нефти, нефтепродуктов) через них подаются указанные продукты.

Нужно подчеркнуть, что и та и другая разновидность трубопроводов предполагает наличие целого комплекса устройств (сооружений), которые обеспечивают их функционирование. К ним относят, например, компрессорные или насосные станции, распределительные узлы (станции), хранилища нефте-, газопродуктов и проч. Проникновения в любой из них достаточно для привлечения лица к ответственности по п. “б” ч. 3 ст. 158 УК РФ при наличии физической возможности получения из них нефти или газа или их продуктов и при наличии других признаков состава.

Можно говорить и об особенности деяния – кражи. Специфика предмета хищения и места, из которого оно совершается (своеобразного хранилища), обусловливают и специфику изъятия имущества.

Как правило, такое изъятие требует определенных технических навыков, поскольку сопряжено или с осуществлением врезок в трубопроводы, которые находятся под давлением, иногда очень высоким, или с преодолением блокирования доступа к трубопроводу, или путем внесения корректив в работу счетчиков, которые позволяют реально получать нефти или газа больше, чем показывают счетчики.

Если несанкционированная врезка повлекла за собой разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода, а также технологически связанных с ними объектов, сооружений, средств связи, автоматики, сигнализации, которые, в свою очередь, повлекли или могли повлечь нарушение их нормальной работы и были совершены из корыстных побуждений, действия виновного требуют дополнительной квалификации по ст. 215.3 “Приведение в негодность нефтепроводов, нефтепродуктопроводов и газопроводов” УК РФ. Сегодня об этом говорится в новом, введенном 23 декабря 2010 г. абзаце п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29.

В то же время при определении размера ущерба совершенно неправильно учитывать в квалификации хищения нефти и нефтепродуктов из трубопроводов не только стоимость похищенного, но и материальные затраты на устранение повреждения нефтепровода, а также финансовые потери от наступивших экологических последствий и затрат на их устранение, как это предлагается А.Н. Подчерняевым.

Таким образом ущерб может считаться только для гражданско-правовой оценки (см. Методику расчета ущерба от криминальных врезок в нефтепродуктопроводы. РД 153-39.4-060-00); ущерб в хищении – это прямой ущерб.

Что касается субъективной стороны и субъекта этой кражи, то они выраженной специфики не имеют.

А.И. Рарог, кажется, первым обратил внимание на ту квалификационную проблему, которая возникла с введением анализируемого признака в ст. 158 УК РФ и после реформации в 2006 г. понятия хранилища. Последнее предполагает среди прочего и трубопроводы. Кража из хранилищ (трубопроводов в том числе) предусмотрена п. “б” ч. 2 ст. 158 УК РФ. Таким образом, при краже из нефтепроводов, нефтепродуктопроводов, газопроводов мы имеем конкуренцию норм – п. “б” ч. 2 ст. 158 УК РФ и п. “б” ч. 3 ст. 158 УК РФ. По правилам квалификации при конкуренции норм вменению подлежит специальная норма, которой тут, без сомнения, является норма п. “б” ч. 3 ст. 158 УК РФ. Хотя это сильно ухудшает процессуальное положение виновного.

А.И. Рарог делает такой же квалификационный вывод и заключает: “Указание на трубопроводы как разновидность хранилища в примечании 3 к статье 158 УК РФ лишено практического смысла и подлежит исключению”. Тут согласиться с автором нельзя, поскольку, во-первых, трубопроводы не исчерпываются нефтепроводами, нефтепродуктопроводами и газопроводами (существуют, например, аммиакопровод, тепло- и паропровод, даже своеобразная пневматическая почта – трубопровод, посредством которого пересылаются на небольшие расстояния физические объекты небольшой массы; наконец, известен пример с водкопроводом), а во-вторых, особо квалифицирующий признак хищения из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода введен законодателем только в состав кражи, между тем как хищение из хранилища квалифицирует еще и грабеж и разбой.

Есть еще одна, на мой взгляд, гораздо более сложная квалификационная проблема, касающаяся разграничения уголовно наказуемой кражи энергоресурсов и самовольного (безучетного) пользования ими. За последнее в ст. 7.19 КоАП РФ установлена административная ответственность. Как отмечалось выше, подобное деяние – неправомерное завладение энергоресурсами – по-разному расценивается административным и уголовным законодателем; первым – как определенно не хищение (поскольку ответственность за мелкое хищение предусмотрена другой статьей), вторым – как определенно хищение (кража, при этом особо квалифицированная). Соответственно, при тайном изъятии нефти, газа, нефтепродуктов есть межотраслевая конкуренция двух норм, разрешение которой зависит, видимо, от размера причиненного ущерба. Каким должен быть минимальный размер ущерба для наступления безусловно уголовной ответственности, исходя из закона (административного или уголовного) решить нельзя. В данном случае неприменима, разумеется, аналогия с мелким хищением, граница которого определена в 1000 руб.

Видимо, следует руководствоваться положениями ч. 2 ст. 14 УК РФ о малозначительности деяния в том случае, если речь идет о самовольном подключении к энергоносителям и самовольном пользовании энергоресурсами частными лицами – гражданами, с учетом длительности такого самовольного пользования. Интересно, что И. Надолинский, описывающий практику Ростовской области по подобным казусам, пишет о гражданско-правовом характере урегулирования таких конфликтных отношений, если есть договорные отношения между потребителем и поставщиком электроэнергии. Но правильнее было бы все-таки произвести системную правку уголовного и административного законодательств, выработав единую позицию о том, чем следует признавать неправомерное пользование энергоресурсами.

Наконец, на еще одну интересную проблему в связи с анализируемым признаком, а также признаком “кража из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем“, указывает И.Ю. Малькова. При перерастании тайного хищения, осложненного этими признаками, в хищение открытое (или насильственное, отмечу от себя) “тайное хищение, ставшее явным (открытым), превращается из квалифицированного состава кражи в “простой” грабеж (или простой разбой. – Н.Л.), без отягчающих обстоятельств. Фактически тождественные обстоятельства имеют разную уголовно-правовую оценку, что в итоге приводит к возможности назначения за грабеж более мягкого наказания, чем за кражу, а это нарушает принцип дифференциации ответственности в зависимости от формы хищения”. Автор предлагает в связи с этим закрепить в ст. 161 УК РФ квалифицирующие признаки “грабеж, совершенный из одежды, сумки или другой ручной клади, находившихся при потерпевшем” и “грабеж чужого имущества из нефтепровода, нефтепродуктопровода, газопровода”. Намой взгляд, было бы правильнее вообще отказаться от этих квалифицирующих признаков в силу целого ряда причин, о которых я уже говорила.

Узнай цену консультации

"Да забей ты на эти дипломы и экзамены!” (дворник Кузьмич)