Развитие государственной системы помощи детям

Первые специальные государственные учреждения для детей-сирот были открыты в XVIII веке. Так, в 1706 году Новгородскии митрополит Иов построил за собственный счет при Холмово-Успенском монастыре воспитательный дом для «незаконнорожденных и всяких подкидных младенцев». Дальнейшее развитие сиротские детские учреждения получили при Петре 1, который 4 ноября 1715 г. издал указ, предписывавший устраивать в Москве и других городах России госпитали для незаконнорожденных детей. Причем практиковался «тайный принос младенцев через окно, «дабы приносимых лиц не было видно». Такой способ подкидывания детей, при котором женщина-мать оставалась неизвестной, практиковался и в Европе.

Устраивались «сиропитательницы» или «гошпитали» возле церковных оград. В Москве они делались
каменными, в других городах деревянными. Содержались госпитали частично за счет городских доходов, а также пожертвований частных лиц и церкви. Каждый такой госпиталь вверялся надзирательнице, в обязанность которой входили уход и надзор за воспитанием призреваемых детей, когда же они подрастали, их отдавали в учение мастерству (мальчики) или в услужение в семьи (в основном, девочки). Детей из
воспитательных домов, помимо передачи в учение к мастеру или услужение в семьи, раздавали также по деревням в крестьянские семьи. Причем практиковалась эта форма воспитания детей-сирот все шире, особенно в конце XVIII — начале XIX вв. В случае заболевания воспитанников (получения увечий, помешательства), последние могли возвратиться в приюты, как в родительские дома.)

Петр I начал борьбу и с нищенством как массовым общественным явлением, которое также порождало рост числа бездомных детей. В числе нищенствующих находились и просящие подаяние дети. По Указу от 20 июня 1718 г. ведено было «малолетних нищих и ребят, бив батоги посылать на суконный двор и к прочим мануфактурам». Процесс роста суконного производства и мануфактур требовал рабочих рук, потому их владельцам было выгодно использовать дешевый труд малолетних детей из числа беспризорных и детей-сирот. В то же время это было основным их средством выживания и пропитания, получения профессии.

Еще в царствование Петра 1 существующие госпитали и богадельни, где также находились дети-сироты, были переполнены. Отсюда по отношению к безродным детям состоялось распоряжение, чтобы их раздавать на воспитание с вечным за воспитателями закреплением, а достигших 10 лет определять в матросы.

В период между царствованием Петра 1 и Екатерины II заботы о призрении детей, в том числе сирот, были оттеснены на второй план. В это время созданные госпитали стали закрываться один за другим. Существование системы тайного приема, хотя и привело к сокращению числа детоубийств, но одновременно породило рост числа подкидышей. Отсюда непосильные расходы на содержание этих учреждений и ужасающая смертность находящихся в них младенцев. Екатерина II, находясь под влиянием западноевропейских идей, не оставляет без внимания дело устройства детей-сирот. После восшествия на престол, Екатерина II утверждает «генеральный план» Императорского воспитательного дома в Москве.

Автором этого плана был известный государственный и общественный деятель, педагог И.И.Бецкой. 1 сентября 1763 г. Екатерина II издала Манифест «Об учреждении в Москве воспитательного дома с особым гошпиталем для неимущих родильниц». Открытие Московского воспитательного дома состоялось 21 апреля 1764 года, а с марта 1770 г. было разрешено открыть воспитательный дом в Петербурге. По мысли Бецкого, воспитательные дома должны были сыграть огромную роль в обновлении российского общества, многие проблемы которого коренились в негативном влиянии невежественного и зараженного предрассудками старшего поколения на юное. Поскольку в семьях — дворянских, купеческих, крестьянских — такое влияние непреодолимо, так как родители являются естественными воспитателями своих детей, Бецкой возлагал надежды на закрытые государственные учреждения, где молодое поколение будет готовиться к новой жизни в духе лучших идей Просвещения и под руководством гуманных наставников. Разумеется, сироты и брошенные дети подходили для этой цели лучше всего. „Из безродных и бесприютных детей, воспитанных в Воспитательных домах … надеялись создать в России недостававших третьего чина и нового рода людей”, — отмечал автор конца XIX века. Отсюда и важнейшее в крепостной
России установление, введенное Бецким для Воспитательных домов — „все питомцы и питомицы, дети их и потомки навсегда остаются вольными и ни под каким видом закабалены или сделаны крепостными быть не могут (до выпуска подростки считались крепостными, зависимыми от воли воспитателя).; имеют право покупать себе дома, лавки, устраивать фабрики и заводы, вступать в купечество, заниматься всякими промыслами и вполне распоряжаться своим имуществом”.

Некоторые выпускники оставались при доме до 20—25 лет (особенно женатые «на тутошней воспитаннице») и имели право в течение 3-4 лет пользоваться мастерскими, работая на себя за плату. В случае, если питомцы или питомицы воспитательного дома женились или выходили замуж за крепостных, то последние также становились свободными (вольными). Любой человек мог принести младенца в Воспитательный дом, не давая при этом никаких пояснений, кроме одного — окрещен ребенок или нет.

Воспитательный процесс осуществлялся с участием главного надзирателя и главной надзирательницы. Первый — муж богобоязненный, честный, трудолюбивый и при том женатый, в воспитании детей искусный, знающий силу в нужнейших мастерствах. Вторая должна была быть честной и разумной женщиной, летами не моложе как от 35 до 40. Она следит за женским полом во всем доме, главным образом за воспитанием младенцев обоего пола от 6 до 7 лет. Все мальчики и девочки в возрасте от 7 до 11 лет обучались в школе, ежедневно по часу в день. С 11 до 14 лет воспитанники дома обучались ряду ремесел (мальчики), а девочки стряпают, хлебы пекут, шьют…в прочих домашних работах упражняются. В 14 или 15 лет воспитанники готовились к выпуску из воспитательного дома, к «совершенному окончанию разных мастерств». Педагогическая программа Бецкого была тщательно разработана и проникнута гуманным отношением к воспитанникам, императрица всецело разделяла его идеи и поддерживала практические шаги главного попечителя Воспитательных домов, но решение столь грандиозной задачи — с помощью попечения о брошенных детях обеспечить Россию просвещенными гражданами — оказалось недостижимым.

Тяжелой проблемой с самого начала оказалась детская смертность — кормилиц не хватало, рост числа приносимых младенцев привел к переполнению грудных отделений и, следовательно, распространению инфекционных заболеваний. В 1767 году, например, дело дошло до того, что из 1089 принесенных тогда детей умерло 1075. Чтобы как-то преодолеть ужасающую смертность, опекунский совет признал за лучшее раздачу детей на воспитание по деревням, что несколько поправило положение. Однако даже спустя целое столетие, по официальным данным, в Санкт-Петербургском Воспитательном доме 75% приносимых детей умирало, не дожив до одного года.

Несмотря на многочисленные трудности, с которыми сталкивался И.И.Бецкой, значение его деятельности трудно переоценить. Ему принадлежит та несомненная заслуга, что помощь брошенным детям — возможно, самым нуждающимся из нуждающихся — была признана важной задачей государства и общества, несмотря на сильнейшие предрассудки, существовавшие в этом отношении (известны слова одного видного екатерининского вельможи, что таким детям „лучше быть в Москва-реке, чем в Доме”).

Своеобразием отличался и статус самого воспитательного дома. Он рассматривался как самостоятельное ведомство, находился под «особливым монаршим покровительством и призрением», приравнивался в правах и ранге ко всем коллегиям (министерствам).

Императорским рескриптом всем государственным учреждениям предписывалось оказывать воспитательному дому всемерное содействие и помощь «как богоугодному и благочестивому общему государственному учреждению». Воспитательные дома, имея собственную юрисдикцию, были освобождены от пошлин при заключении контрактов, могли самостоятельно покупать и продавать деревни, дома, земли и т.п., заводить фабрики, заводы и др., получать четвертую часть доходов от театров, общественных балов и всякого рода игр на деньги.