Произведение

В концепции диалогики культуры B.C. Библера произведение вещественная форма существования культуры. Бытие в культуре, общение в культуре есть общение и бытие на основе П., в идее П. Культура понимается как смысловая жизнь, духовный мир человека, воплощенные, отделенные, транслированные в П. и могущие существовать (больше того, ориентированные на то, чтобы существовать) после его физической смерти и исторической гибели породившей его цивилизации, в жизни людей последующих эпох и иных духовных устремлений.

Поэтому культура есть сфера произведений, а не продуктов или орудий (материальных или знаковых), в этом ее радикальное отличие от вещественного бытия цивилизации. В отличие от потребляемого продукта или от используемого анонимного орудия П. есть собственное (персональное) бытие человека, целиком (вместе со своим миром) воплощенное в плоть полотна, звука, камня, слова, и все в целом обращенное за пределы своего мира (своей истины, своего божества) другим возможным опытам (попыткам) быть человеком.

В поэме, теоретической системе или храме, существующих не только как памятники прошлой или учреждения иной цивилизации, но и как произведения культуры, эта культура в целостности и общезначимости своего смысла отправлена, послана, подобно сигналам SOS или бутылке с запиской, брошенной в океан неведомого для неведомых соучастников единой драмы исторического бытия.

Произведение поэтому требует того, кто, не вмешиваясь в его неприкосновенную плоть, оставаясь отстраненным слушателем-зрителем, вместе с тем способен своезаконно дорабатывать, дополнять, домысливать его.

Поэтому то, что произведено в П., что оно транслирует, проектирует и провоцирует, есть само производящее (forma formans), co-оответствующая интенция авторства. В нерушимый кристалл П. встроена та стихия или материя «земля» тяжести и косности, «сор» повседневности, «ничто» бессмыслицы и отчаяния… в преодолении которых оно рождалось. Именно само преодоление, само производящее (изводящее из небытия в бытие) усилие произведено в П., и именно в этом смысле в нем произведена культура.

Форма П. (структура, композиция, архитектоника) содержит в себе не столько некое общепонятное и лишь нуждающееся в расшифровке «содержание» (выражение, изображение, подражание), сколько устройство, проектирующее возможного идеального читателя, зрителя, насущное «мне» (автору) Ты. П. культуры не выставлено на всемирную выставку в качестве музейного экспоната, памятника, исторического источника или документального свидетельства оно устроено как вопрос, запрос к тому, кто способен ответить, и как источник ответного смысла.

Вещественно вторгаясь в эстетическую плоть человека, оно на деле образует, вызывает пред-восхищает и пред-полагает ответную способность: намечает, как мне, возможному адресату, расположиться, как настроить внимание зрения, слуха или мысли.

Восприятие П. (получение послания) требует поэтому двойного умения и усилия: умения расположить себя в соответствии с предположениями автора и усилия ответного со-авторского участия. В этом смысле поэтическое, например, П. обращено к поэту во мне и вызывает его к жизни.

Существенно, что и автор, обращая П. к предполагаемому им собеседнику, заранее включает последнего (возможного) в строй П. и сам образуется этим предвосхищаемым Ты. П., следовательно, с самого начала, в самом замысле существует, поскольку осуществляется (исполняется, восполняется) каждый раз заново в общении «автор со-автор (читатель, зритель…)».

П., заключающее в себе авторизованный мир, подобно замкнутой монаде, но в отличие от лейбницевской эта монада сбывающаяся (замыкающаяся) только на границе, в общении с другой монадой, в точке их расталкивающего взаимопорождения. П. развивается (общение между автором и внемлющим соавтором осуществляется) на грани замкнутых эпох и форм видения, слышания, сознания, мышления.

Именно это производящее начало произведений было вновь открыто в демонстративной незавершенности поэтических, художественных, скульптурных произведений начала ХХ в., провоцирующих конструктивное соавторство зрителя, вовлекаемого в авторство совмещением разных точек зрения, ракурсов, сменой требуемых ритмов движения,

В общении на основе П., когда участники возводятся к изначальному авторству и соавторству, они сходятся на грани, у начала миров. П. и есть эта грань, источник внутреннего (возможного) многомирия.

Мир (зримый, слышимый, переживаемый, мыслимый) словно возвращен в момент первотворения, он создается здесь заново, с самого начала (и вместе с этим начинанием) из плотности, плоскости, молчания, тишины, лирического смятения чувств и философской темноты мыслей (не только Гераклит заслуживает прозвища «темный»), из плоскости холста, хаоса красок, ритма звуков, слов, запечатленных на страницах книги. П. это застывшая и чреватая форма начала бытия.

Именно в этом определении становится особенно явным, что предметным основанием всех срезов и проекций идеи культуры выступает сфера произведений как неделимых единиц (онтологических атомов, монад) бесконечного культурного бытия.

Однако, чтобы понять феномен П. как фокус культуры, сказанное необходимо существенно дополнить. Историческая эпоха существует как особая культура, вынесенная на грань диалога культур, только когда она понимается не просто как «сфера произведений», но как одно целостное П., как если бы все произведения этой эпохи были «актами» или фрагментами единого П.

Разумеется, воспроизведение культуры (образа культуры) как такого П. произведений дело адресата, со-автора. Он возводит свое общение в степень общения культур, только если способен спроецировать, вообразить, сосредоточить некоего идеализированного одного автора этой целостной «культуры-произведения» (разумеется, «материал» со своей стороны должен отвечать, способствовать подобному во-ображению).

Допущение такого рода авторства (и соответствующего соавторства) необходимая развертка идеи П. как вещественного бытия культуры. Только при таком допущении осмыслена сама идея диалога культур.

Культура, воображаемая как целостное П., есть П. произведений ( см.: Микросоциум культуры, II ). Это принципиально полифоническое, полицентрическое П., в котором каждое из отдельных авторских П. (поэма, трагедия, трактат…) представляет собой самостоятельное особое средоточие, определенное фокусирование всей культуры (так, платоновский диалог как философствующее средоточие античной культуры еще позволяет уловить следы вобранных в него лирики, трагедии, пластического воображения).

Тогда культура как П. мыслится как незримый инвариант преобразований разных сфер (средоточий) культуры (искусства, теоретической мысли, философии, религиозности…). Понимание самой культуры как (как бы) целостного П. позволяет уяснить собственно философский, онтологический смысл этого феномена. В философии ХХ в. ближе всего здесь онтология художественного произведения М. Хайдеггера.

Но аналитика вещи-произведения проводится философом как прокладывание пути, выводящего из П., взятого в качестве «примера» (картина Ван Гога или греческий храм), к некой обобщенной онтологической структуре («четверица»), где утрачивается онтологическое значение предельной индивидуации мира в П. (например, отличие мира как мира греческого храма от мира средневекового собора). В диалогической онтологике культуры.

Библера выход к всеобщему (бытию) достигается в логике общения, но не обобщения (компаративистского или аналитического, не важно). Мир, понимаемый как мир культуры, есть каждый раз особая, но на все времена значимая возможность раскрытия вечного и бесконечного бытия, бытия в определенном, но общезначимом смысле. Это бытие бытийно каждый раз по-своему, индивидуированно.

Словом, в онтологике культуры само бытие обретает все вышеназванные черты П. П. культуры мыслится уже не просто как некое творение рук или ума человеческих, но как раскрытие бытия.

Соответственно, и мир как мир культуры мыслится, как если бы он во всей своей бытийности был произведением, за которым предполагается соавтор: античный соавтор, средневековый соавтор, восточный соавтор… Само же бытие оказывается в средоточии этого общения автора и соавтора различных культур.

Это не средневековое П., творимое единым автором-Творцом, оно всегда в ядрышке возможного сотворения в общении различных возможных миротворящих бытийных смыслов, возможных культур. Из такого понимания культуры, вытекают все особенности теоретической мысли, искусства, философии вообще бытия ХХ в. Поэтому диалогическая онтологика, согласно которой бесконечное бытие мыслится как если бы оно было П. культуры и строится как онтологика культуры.